Заговор красавиц
Шрифт:
Скрипнуло кресло. Видимо, сэр Гектор встал.
– Мне пора, – сказал он. – Когда Лина вернется, скажите ей, что мы поженимся в начале июня. За это время она успеет подготовить приданое. Денег я дам.
– Вы так уверены в себе!
Судя по голосу графа, он наконец-то счел нужным обидеться на поведение сэра Гектора.
– Ну разумеется! – ответил сэр Гектор. – Вы не можете отказать мне, Уэллингем. У вас просто нет другого выхода. Эта сделка для вас очень выгодна, и нужно быть круглым идиотом, чтобы
Последние слова прозвучали уже неразборчиво, и Лина поняла, что сэр Гектор вышел из библиотеки и направляется в холл.
Она постояла еще несколько секунд, потом пробежала вдоль стены, вошла в дом со стороны сада и поднялась по черной лестнице, которая вела прямо к ее комнате на втором этаже.
Лина всегда жила в башне. Башни замка с детства восхищали ее, и теперь, когда весь дом оказался в ее распоряжении, она осталась в своей маленькой, но уютной комнатке.
В ней было два окна. Одно выходило на сад и на лес, в котором только что гуляла Лина. Второе располагалось на фасаде замка. Из него была видна ведущая к дому аллея, обсаженная вековыми дубами.
Лина подошла к этому окну и, прячась за занавеской, осторожно выглянула, желая знать, что происходит.
У парадного подъезда сэр Гектор с некоторым трудом – он был весьма тяжел – взгромоздился на великолепную чистокровную английскую кобылу, которую держал под уздцы грум.
Сэр Гектор всегда приезжал с грумом. Лина знала, что слуга привозит Подарки для нес.
Сэр Гектор обернулся в сторону старинного готического крыльца, на ступенях которого стоял граф.
– До свидания, Уэллингем! – сказал сэр Гектор. – Не забудьте передать мои слова Лине!
Он коснулся шляпы рукоятью хлыста и ускакал. Лина заметила, что на губах у него играла торжествующая улыбка.
Глядя ему вслед, Лина почувствовала, что ненавидит этого человека всеми фибрами души.
Ее охватило волнение, с которым она не могла справиться. Лина присела на кровать и попыталась собраться с мыслями.
Самоуверенная улыбка сэра Гектора напугала ее еще больше, чем его слова.
Это была улыбка человека, который одержал победу, который добился своего, сметя все препятствия.
– Я не могу выйти за него! Не могу! – повторяла Лина.
Но тут она вспомнила, какие огромные суммы задолжал ее отец и как много обещал ему сэр Гектор в случае его согласия.
Это было последней каплей, переполнившей чашу ее горя. Лина почувствовала себя совсем несчастной.
Как мог отец опуститься до того, чтобы сделаться послушной игрушкой в руках человека, подобного сэру Гектору Стендишу!
Лина всегда знала, что ее отец человек слабый, достаточно безвольный. Он любил наслаждаться жизнью и при этом частенько забывал о принципах.
Лишь матушка Лины, которую граф Уэллингем любил всем сердцем, заставила
Лина успела убедиться, что многочисленными визитами и приглашениями их семья была обязана исключительно всеобщей любви к ее матушке.
Разумеется, после смерти матушки приглашения сделались куда реже, и потому отец легко попался на удочку сэра Гектора, столь радушно приглашавшего его в «Башни».
«Он просто пользуется папой, – с горечью думала Лина, – а теперь хочет воспользоваться и мной!»
К тому же сэр Гектор говорил о любви таким странным тоном, с таким нехорошим блеском в глазах, что Лина содрогалась при одной мысли об этом. При всей своей невинности и наивности она догадывалась, что сэр Гектор называет любовью не настоящую любовь, а нечто нечистое и мерзкое.
– Ненавижу его! Ненавижу! – воскликнула Лина.
Она встала с кровати и подошла к зеркалу.
Лина вовсе не была кокеткой, но надо было быть слепой, чтобы не заметить, как похорошела она за последний год.
На самом деле Лина была очень похожа на свою матушку, которая, едва появившись в свете, была объявлена первой красавицей. Она отвергла несколько блестящих предложений, ибо сердце ее было отдано графу Уэллингему.
Ее родители долго колебались, прежде чем дать согласие на этот брак, по той простой причине, что граф был довольно беден, тогда как два других поклонника их дочери обладали громадными состояниями.
Но в конце концов они согласились, не смея противиться счастью своей дочери. И графиня Уэллингем была счастлива до конца своих дней.
Единственное, что омрачало их счастье, – это то, что после рождения Лины ее мать больше не могла иметь детей, и потому у графа не было сына, который мог бы унаследовать его титул и замок, который сэр Гектор справедливо обозвал «старой развалюхой». И все же это был их замок, их родовое гнездо, и Лина любила его и не хотела расставаться с ним – разве что ради человека, который будет для. нее тем, чем ее отец был для ее матери.
Сейчас в больших глазах Лины стоял страх. Девушка подумала, что, если бы она увидела рядом со своим лицом отражение сэра Гектора, она бы тут же умерла.
– Мама, что мне делать? – спросила она вслух, обернувшись к портрету матери, который висел на стене.
Это был всего лишь карандашный набросок, сделанный каким-то художником-любителем, который жил по соседству. Он долго умолял графиню позировать ему, говоря, что за всю свою жизнь не встречал женщины прекраснее ее.
Графиня посмеялась – и согласилась. Должно быть, художник влюбился в нее, потому что он передал ее черты вернее, чем мог бы сделать это другой мастер, более опытный, но равнодушный.