Заговор теней
Шрифт:
Потом он увидел то, ради чего явился сюда — небольшой, величиной с кулак ребенка плод, покрытый золотистой кожурой. Плод висел возле самых листьев, от земли до него было локтей двадцать, и черноволосый оглянулся вокруг, отыскивая палку, которой можно было бы воспользоваться.
Тут и раздался голос, заставивший пришельца вскинуть лук и направить наконечник стрелы в ту сторону, откуда донеслись слова. Говорили по-вендийски, но с сильным акцентом:
— Остановись, несчастный, да падет гнев Богини Смерти на твою голову! Не смей прикасаться к тому, что принадлежит лишь богам и достойным, не оскверняй дар священный своими
— Что-то я не вижу у тебя ни брони, ни меча, — насмешливо молвил черноволосый, разглядывая говорившего поверх древка готовой к употреблению стрелы. — Или ты собираешься драться со мной своими хворостинами?
Хранитель, стоявший на краю тропинки, по которой еще недавно прошел в котловину человек в афгульской одежде, представлял собой зрелище довольно странное, если не сказать жалкое. Был он космат, низкоросл, одет в длинную посконную рубаху распояской, из-под которой выглядывали грязные босые ноги, а на плечах действительно держал здоровенную вязанку хвороста. Седые волосы, падавшие на широкие плечи, обильно украшали репьи и паутина. Единственным оружием служил ему маленький самодельный лук, висевший у пояса.
— Вот так всегда, — в сердцах буркнул Хранитель и бросил вязанку себе под ноги, — ну что я за человек такой, горе горькое, беда бедучая…
Сказано это было на тауранском — одном из диалектов аквиленского языка. Черноволосый пенял и заговорил по-аквилонски:
— Так ты с Запада, чучело? Какими ветрами занесло в Вендию?
— Гляжу, и ты не афгул, хоть и вырядился в платье этих разбойников, — отвечал хранитель пожелайдерева. — Аквилонец?
— Киммериец, если тебе приятней видеть северного варвара, а не дикого степняка.
— О Митра, — воздел неопрятную бороду Хранитель, — видать что-то случилось с миром за те годы, что я стерегу этот трухлявый кол, если киммерийцы уже шастают по джунглям Вендии! Разве вожди ваших кланов не клялись в форте Венариум сидеть тихо среди мерзлых скал и не досаждать цивилизованным народам?
Лицо варвара потемнело, а правая рука сильнее натянула тетиву лука.
— Я не убиваю безоружных, — сказал он севшим голосом, — только в крайних случаях. Считай, что такой случай наступил.
— Постой! — Хранитель умоляюще выставил перед собой мозолистые ладони. — Ты ведь пришел за Золотым Плодом? Значит, должен биться со мной по всем правилам, иначе дело не выгорит. Я вовсе не хотел оскорбить тебя! Знаешь, когда сидишь один в глуши, так хочется поболтать со свежим человеком, а вот представился случай — и ляпнул бестактность. Всегда со мной так — одни неприятности. Ну да Нергал с ним, с Венариумом, если тебе эта тема неприятна…
Киммериец опустил лук, все еще жалея, что не может сразу прикончить косматого нахала.
— О приятности пусть пекутся аквилонцы, — проворчал он, — сдается мне, их летописцы не станут поминать бесславную кончину форта и всех его обитателей. Я там славно погулял семь лет назад и могу засвидетельствовать: знатная была резня. Что же до клятв, то, может быть, кто-нибудь из вождей, хватив лишку, и болтал нечто подобное: у каждого народа найдутся свои трусы и предатели. Мыслю, все они тоскуют по доброй браге на Серых Равнинах. Хранитель закатил глазки и пошевелил волосатыми пальцами, изображая не то ужас, не то восхищение. Потом сказал, снова переходя на вендийский:
— Воистину ты достойный соискатель, о неустрашимый воитель Севера! Если будет на то воля Индры, и ты меня одолеешь, Плод Желаний будет принадлежать тебе по праву, клянусь Асуром и Катаром, а также мировой черепахой и Золотой Горой!
И добавил по-таурански, опасливо поглядывая куда-то вверх:
— Прости, что застал меня в столь затрапезном виде, я, видишь ли, вынужден сам собирать топливо для очага. Позволь мне пойти в дом и облачиться, потом мы немного поболтаем и, если захочешь, скрестим оружие.
— Валяй, — кивнул варвар, — покончим с этим делом побыстрее, я намерен засветло отплыть вверх по реке.
Пока страж пальмы возился в своем жилище, киммериец извлек из заплечных ножен прямой длинный меч и осмотрел лезвие. Лезвие было доброе, слегка синеватое, обоюдоострое, отлично заточенное. Клинок сей достался варвару от одного немедийского рыцаря, имевшего неосторожность путешествовать через гирканские степи в сопровождении всего лишь полусотни слуг и вассалов. Чванливый был нобиль, прими Митра его душу, хотя и отменный рубака. Следовало бы прихватить сюда и его броню с вычервленной бычьей головой, извергающей пламя, но, во-первых, тяжелая броня — неподходящий наряд в жарких вендийских джунглях, во-вторых, за нее на рынке Айодхьи дали отличную лодку и кое-что на дорожные расходы, в-третьих, северянин привык более полагаться на свою силу и ловкость, чем на металл, прикрывающий грудь и плечи. Да и отвык он от тяжелых доспехов, гуляя по степям с вольными разбойничками…
И все же, когда Страж явился пред ним в боевом своем облачении, варвар слегка пожалел о немедийском нагруднике: его противник подготовился к схватке всерьез, и не похоже было, что он собирается уступать свое сокровище за здорово живешь.
Длинные волосы Хранитель связал на затылке пучком, который теперь выбивался из-под островерхого шлема, покрытого зеленоватой чешуйчатой шкурой неведомого гада, с султаном шафрановых перьев и маленькими черными крылышками по бокам. От пояса до подмышек торс его плотно охватывали толстые жгуты синей ткани; сияющие в солнечном свете оплечья плавно поднимались, оканчиваясь двумя носорожьими рогами, покрытыми красным лаком; широкий воротник с насечкой прикрывал шею; кожаный нагрудник, укрепленный при помощи широких, перекрещивающихся на спине сыромятных ремней, спереди покрыт был нашитыми золотыми пластинками с изображениями танцующих многоруких фигур вендийских божеств. Ноги и бедра воина прикрывали расшитые серебряной нитью дхоти, стянутые на поясе шелковым малиновым кушаком, обут он был в желтые постолы — высокие мягкие кожаные сапога без каблуков, похожие на мешковатые чулки.
Все это великолепие несколько портала торчавшая над воротником клочковатая борода с набившимся лесным мусором.
В руках Хранитель сжимал два кривых меча с широки-ии, снабженными лунообразными выемками наконечниками — сталь клинков густо украшал замысловатый орнамент. Такими мечами (правда, попроще, без украшений) рубили головы преступникам в столице Вендии Айодхье. Вооружение довершал длинный кинжал с волнообразным лезвием и булава-шестопер, притороченная к поясу.
— Трепещи! — взревел Страж столь мощно, что из бороды его веером полетели репьи и сухие травинки. — Трепещи, ибо сила Индры пребывает во мне!