Заговор в начале эры
Шрифт:
– Ты верховный понтифик и главный жрец Рима, – вновь напомнила Домициана, с трудом сдерживая свой гнев, – и хотя, клянусь богиней Вестой, ты менее всего подходишь для этого разговора, ты должен выслушать меня.
Цезарь промолчал.
– Постумия пренебрегает своими обязанностями. Дважды по ее вине едва не погас священный огонь в храме богини Весты. Но этого мало. Она посещает дома римских мужей, принимая участие в их оргиях, отдаваясь прелюбодеяниям и похоти. Подобной развратнице нет места в нашей коллегии. Она подает дурной пример другим весталкам. И я требую ее удаления из коллегии, – закончила свою гневную речь Домициана.
– Каким
– По римским обычаям, весталка, нарушившая обет девственности, должна быть предана казни, – сурово сказала Домициана, с трудом сдерживая свой гнев, – у нас не может быть исключения из коллегии. Виновная должна быть предана земле.
Цезарь содрогнулся. Он знал этот дикий римский обычай, по которому весталку, виновную в прелюбодеянии, предавали страшной казни – закапывали живьем.
– Но в последние сто лет не было такого наказания, – осмелился напомнить верховный жрец.
– Тем хуже для нас. Именно поэтому наш город сегодня переполнен ложью и развратом. Я требую наказания Постумии, – твердо сказала Домициана.
Цезарь помрачнел.
– Хорошо, – выдавил он, – я подумаю.
– Как долго? – спросила старшая весталка, и верховный жрец вдруг понял, что столкнулся с самым страшным видом непримиримости – религиозным фанатизмом в сочетании со своеобразной реакцией уязвленного самолюбия старой девы, не имеющей шансов выйти замуж и понравиться мужчинам.
– Я скоро дам ответ, – сказал Цезарь, – это не совсем обычное дело.
– Я буду ждать десять дней. Всего десять дней, – подчеркнула Домициана, – после чего обращусь к трем фламинам, главным жрецам Юпитера, Марса и Ромула. Их согласия на казнь будет мне вполне достаточно, – закончила старшая весталка и, не попрощавшись, вышла из атрия.
После ее ухода Цезарь долго не мог прийти в себя, стараясь унять охвативший его гнев. Любой вид фанатизма, злобного, упрямого невежества в сочетании с истовой верой в ложные постулаты, раздражал Цезаря. Требования Домицианы оскорбляли не столько чувства, сколько разум верховного жреца.
Лишь через несколько часов, сумев остыть, Цезарь вспомнил, что давно хотел зайти в школу Аполлодора, и поспешил одеваться. Среди многочисленных обязанностей верховного понтифика был и общий надзор за состоянием воспитания и учебы подростков в римских школах.
Система образования Римской республики гармонично сочетала в себе воспитание и развитие молодого человека, как будущего воина и государственного деятеля, охватывая все стороны жизни – интеллектуальную, эстетическую, физическое совершенство и нравственность. Римские преподаватели, перенявшие многое у греков, сумели синтезировать лучшие образцы греческих школ, выработав единую систему образования. В римских школах были подготовлены блестящие плеяды воинов-философов, государственных мужей, одинаково хорошо владеющих мечом и словом.
Некоторая однобокость образования в греческих школах, где готовили плохо образованных воинов, как в Спарте, или схоластов-философов, как в Афинах, была решительно отвергнута римской методикой образования. Эстетическое и интеллектуальное развитие гармонично сочеталось с физическим, не подавляя друг друга. Хотя справедливости ради следует отметить, что общий уровень эстетического развития молодых римлян был неизмеримо ниже их сверстников из Греции.
В семь лет дети поступали в школы для обучения азам арифметики и литературы. Через несколько лет, пройдя первую, начальную стадию обучения, подростки поступали в другую школу, где занимались в основном с преподавателями грамматики. Здесь же им преподавали историю, музыку, литературу, обращали большое внимание на физическое развитие.
Последняя стадия обучения включала в себя постижение риторики, философии, астрономии. Некоторые богатые римские семьи отправляли своих детей в Грецию и другие страны для более полного и всестороннего обучения после завершения всех трех стадий римской школы. Именно такое образование получили Цицерон и Цезарь, обучаясь на Родосе у Аполлония Молона.
Пергамский ритор Аполлодор, ученик Аполлония Молона, открыл свою школу в Риме два года назад и уже получил известность далеко за пределами «Вечного города», мудро сочетая в своей школе все три стадии обучения. В его школе лекции читали лучшие преподаватели Рима. Историки Тит Ампий и Марк Акторий Назон, грамматики Луций Аппулей и Асконий Педиан, поэт Гай Лициний Кальв, комедиограф Децим Лаберий, астролог-пифагореец Публий Нигидий Фугул, риторы Луций Вольтаций Пилуй и Авл Цецина – таков был далеко не полный перечень преподавателей, выступающих в этой школе. Лучшие римские ораторы, сенаторы, консулы считали за честь выступить в школе Аполлодора перед его воспитанниками.
Уже при подходе к школе Цезарь услышал громкие голоса спорящих учеников. В школе Аполлодора споры поощрялись, и молодым людям была предоставлена возможность отстаивать свою точку зрения даже в спорах с преподавателями. Пройдя портики небольшого здания, Цезарь вошел во двор. Двое подростков, одетых в претекту, яростно защищались от нападок остальных ребят, которые были недовольны их упорством. Прислушавшись, верховный понтифик понял, что ребята защищают философию Демокрита, отстаивая ее основные постулаты.
– Значит, после смерти вы двое распадетесь на атомы и будете лишены бессмертия, – с вызовом крикнул один из оппонентов двух ребят.
– Они отвергают учение Аристотеля, – с гневом сказал другой.
– Неправда, – возразил один из подростков, – и ты, Марций, знаешь, что я согласен с философией Аристотеля, но я принимаю и этику Демокрита, ибо в ней есть рациональное зерно о видиках, которые и составляют основу больших тел.
– Нельзя примирить божественное учение Аристотеля с богохульными утверждениями Демокрита, – громко сказал Марций, – невидимые атомы не могут существовать в природе, и ты, Марк, никогда не сумеешь нам это доказать. Вы с Секстом считаете, что ощущения всего ложны, ибо нами управляют фигуры и видики Демокрита. Лучше верить в богов, чем в невидимые атомы.
– Но боги и создали из этих атомов наши тела и мир, окружающий нас, – терпеливо объяснял своему горячему оппоненту Марк.
Заинтересованный Цезарь подошел поближе к спорящим.
– Ты еще не нюхал ученой пыли, а берешься судить о вещах тебе неведомых, – сказал Марций.
– Это верно, – заметил стоявший рядом с Марком Секст, – именно поэтому в твоей душе меньше атомов, чем предполагал Демокрит.
Ребята громко засмеялись. Преподаватель, внимательно слушавший их, наконец, заметил Цезаря и поспешил приветствовать великого понтифика. Подростки учтиво поздоровались с Цезарем. Многие смотрели на него восхищенными глазами – имя Гая Юлия было известно всему Риму.