Заговоры, притягивающие женскую силу

Соколова Антонина

* * *

На земле немецкой и на земле русской владычествует царь огненный, иссушил он силой своей коварной все реки и озера, моря и океаны, ручьи и ручейки мелкие. Как в тех ветрах царевых сохнет земля и вода, так пусть сохнет красная девица, раба Божия (имя), по мне, доброму молодцу, рабу Божиему (имя), сохнет каждый день, каждую ночь, каждый час, каждую минуту, на новом месяце, на перекрое и на старом месяце, во все меженные дни и ночи, чтобы не могла она, раба Божия (имя), прожить без меня, раба Божиего (имя), ни дня, ни часа, чтобы не могла она ни пить, ни есть, ни спать, ни жить, ни быть. В семидесяти жилах и поджилках, в семидесяти суставах и подсуставах, в пространной жиле и везде пусть болит у нее и сохнет по мне, доброму молодцу, рабу Божиему (имя). В чистом поле стоит Феоклист, да кругом все иссохло. Ночью, при луне, месяце и ясных звездах, днем, при солнце ярком, при частом дождике и в ведро в семидесяти жилах и поджилках, в семидесяти суставах и подсуставах пусть болит и сохнет у нее, красной девицы, рабы Божией (имя), от печали и тоски по мне, доброму молодцу, рабу Божиему (имя). Днем и ночью, на вечерней заре и на утренней заре, на старом месяце и новом месяце, при луне и при солнце, во всякий день, во всякий час, во всякую минуту чтобы не могла прожить раба Божия (имя) без меня, раба Божиего (имя), не могла ни жить, ни быть, ни есть, ни пить. А в чистом поле том стоит печка медная, а вложены в нее дрова дубовые, жарко разгораются дрова дубовые. От огня того разгорается и любовь в сердце девичьем, рабы Божией (имя), любовь ко мне, рабу Божиему (имя). Двадцать четыре часа дневных и ночных, на новом месяце, на старом месяце, каждый час, каждый день ни могла бы она, раба Божия (имя), без меня, раба Божиего (имя), ни жить, ни быть. Слово мое крепко. Заговору моему есть ключ и замок, и никому тот ключ не достать, замка не отпирать. Аминь, аминь, аминь.

* * *

Встану я, добрый молодец, раб Божий (имя), не благословясь, пойду я, раб Божий (имя), не перекрестясь, из светлицы в двери, из дверей в другие двери, а из тех дверей за ворота, из ворот в чистое поле. А в том поле есть море-океан, а в том море-океане есть бел-горюч камень алатырь, а на маковке камня того стоит столб высокий, от земли до неба, а на столбе том притаилась змея жгучая, змея жгучая, опалючая. Поклонюсь я той змее, смирю гордость и спесь и скажу такие слова: «Ой, ты еси, змея-змеюшка, не пали и не жги ты меня, раба Божиего (имя), а полети ты в сторону восточную, залети ты, змея-змеюшка, в терем высокий, в покои новые, просторные, опустись ты, змея-змеюшка, на перину пуховую, перину пуховую, мягкую, на подушку шелковую к красной девице, рабе Божией (имя), распали-разожги ты ее сердце ретивое, печень черную, тело белое, кровушку алую, горячую, все жилы, закокотные и поднятные, чтобы она, раба Божия (имя), не могла ни минуты, ни часа, ни дня без меня, раба Божиего (имя), ни быть, ни жить, ни часа часовать, ни минуты миновать, рано утром вставала бы – обо мне думала, вечером ложилась бы – обо мне тосковала, пошла бы ко мне, рабу Божиему (имя), величала; ни с кем бы она, раба Божия (имя), думы не думала, мысли не мыслила, речей не говорила, плоду не плодила, ни с матушкой родной, ни с батюшкой родимым, ни с братовьями, ни с сестрами, ни на новый месяц, ни на перекрое месяца, ни на старый месяц». Будет мое слово крепко-накрепко заперто, а заговор сполна переговорен. Ключом заговор замыкаю, ключ – в зубы, замок – в роток.

* * *

Чтобы любовь девушки была крепкой, следует прочитать такой заговор.

Лягу я, раб Божий (имя), на заре вечерней, помолясь, встану, перекрестясь, выйду из двери, из ворот в ворота, пойду в чистое поле, под звезды ясные, лучезарные, под луну прекрасную, под луну Господню. Раскинулись передо мной три дороги: не пойду я по левой дороге, не пойду я по правой дороге, а пойду я по дороге серединной, а путь-дороженька та пролегла через бор дремучий, лес непроходимый. А в том темном бору стоит дерево тоски-кручины, тоскует-кручинится тоска-печаль, и вселю я ту тоску-кручину в красну девицу, рабу Божию (имя). Войди ты, тоска-кручина в ее сердце ретивое, в грудь ее белую, в тело ее, в косы русые, в кровушку алую, горячую, чтобы она тосковала по доброму молодцу, рабу Божиему (имя), и все время думала обо мне. И ела бы – не ела, и пила бы – не пила, и спала бы – не заспала, а все печалилась бы обо мне и меня, раба Божиего (имя), в памяти держала. Как луне и солнцу преграды нет, так и моему слову преграды нет. Аминь, аминь, аминь.

* * *

Взять пряник, три раза наговорить на него заговор и отдать пряник девушке. Если девушка съест его, то крепко полюбит юношу.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь, аминь, аминь. Встану я, раб Божий, благословясь, выйду за околицу, перекрестясь, и пойду в чистое поле, поле широкое, просторное. Помолюсь трем ветрам буйным, трем братьям свободным: «Ветер Моисей, ветер Луна, ветер Вихорь буйный! Вы, ветры, дуйте сильней, винтите по всему белу свету и по всему миру христианскому, разожгите огонь в сердце девичьем и сведите ее, рабу Божию (имя), со мной, добрым молодцом, рабом Божиим (имя). Сведите как хоть с хотью, душу с душою, тело с телом, плоть с плотью; не растеряйте моей присухи ни на лес, ни на землю, ни на воду, ни на скотину домашнюю, ни за зверя дикого: в воду уроните – вода разом высохнет, на землю уроните – сгорит земля, на скотину уроните – посохнет скотина, на зверя уроните – посохнет зверь, на лес уроните – повянут травы да деревья. Вы, ветры, несите присуху и донесите ее до рабы Божией (имя), красную девицу, в ее тело белое, в хоть, в плоть и в сердце жаркое, ретивое, чтобы та девица красная не смогла без меня, доброго молодца, раба Божиего (имя), ни есть, ни пить, ни спать, ни слово молвить, ни жить, ни быть, ни думу думать, ни дневать, ни ночевать, ни часа часовать, все обо мне, рабе Божием (имя), печалилась и тосковала бы и всегда помнила. Как в чистом поле бескрайнем сидит сводница, а у бабы той есть печка каменная, чудесная, а в печи той каменной, чудесной – кунган литр, а в кунгане том всяческая вещь кипит-воскипит, сохнет-высыхает. Так и раба Божия, красная девица (имя), пусть обо мне сохнет-высыхает, сердцем кипит, кровушкой алой горит. Не прожить ей без меня ни дня, ни часа, ни минуты, ни полминуты. Слово мое крепко. Не разрушить его ни питьем, ни думой отдуматься, ни в жаркой бане отпариться. Заговору моему есть ключ и замок, прочный и надежный, как замок на церкви христианской. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь, аминь, аминь.

Заговор для девушки, расстающейся с любимым

Ложилась я, раба Божия (имя), спать в темную-притемную зорю, поздним-поздно. А вставала я, раба Божия (имя), в зорю утреннюю, светлым-светло, ранним утречком. Умывалась я водою свежею, студеною из горного ручья; утиралась платом белым. Вышла я из дверей, пошла из ворот в ворота, во широкое чистое поле. В чистом поле огляделась, охорошилась, поклонилась на юг, поклонилась на север, поклонилась на восток, поклонилась на запад, на камень алатырь взобралась, крепкое слово молвила, частыми звездами обтыкалась, темной тучей прикрылась. Заговариваю я, раба Божия (имя), своего любимого, молодца доброго, соколика ясного, о сбережении в пути-дороженьке. Крепко мое слово на век, на всю жизнь. Кто на лугу всю траву выщиплет, из моря-океана всю воду выпьет и не взалкает, тот бы мое слово не пересилил, мой заговор не разрушил. Кто из недобрых людей его обзорочит, обпризорочит, околдует или испортит, очи того вылезут и изо лба выворотит их на затылок. А моему любимому, молодцу доброму (имя), добрый и чистый путь-дороженька, крепкое здоровье.

Заговоры на охлаждение чувства

Как широкая река Волга течет-льется, как песок споласкивается морскою водой, как ветви переплетаются, так пусть и раб Божий (имя) перестанет видеться с рабой Божией (имя), ни в ярость, ни в юность, ни в плоть, ни в кровь, ни в любовь. Как в тереме высоком, в подполе темном сидит сатанина, простоволоса, долговолоса, глаза выпученные. Как у кошки и собаки, как у собаки и волка, так пусть и между рабой Божией (имя) и рабом Божиим (имя) поселится вражда. Пусть вражда та живет и днем, и ночью, и на утренней заре, и на вечерней заре, и в полдень, и в полночь. Заговор мой крепок и тверд, подобно камню алатырю.

* * *

Встану я, не благословясь, пойду я, не перекрестясь, из дверей в двери, из тех дверей, прочь из избы, из двора не воротами, не калиткой, а мышиной норой, волчьей тропой, увесистым бревном, пойду на улицу широкую, спущусь под гору, остановлюсь у двух высоких гор да возьму из-под каждой по горсти сырой землицы. Как две горы вовек не сойдутся, так пусть и раб Божий (имя) вовек не сойдется с рабой Божией (имя), не сойдется, не сдвинется. Одна гора глядит на другую, глядит, молчит, ни слова не молвит, так пусть и раб Божий (имя) никогда не говорит с рабой Божией (имя). Чур от девицы красной; чур от простоволоски; чур от женки; чур от белоголовки; чур от старика; чур от неверных; чур от змей-ящериц.

* * *

Море с морем сбегается, дерево с деревом срастается, травинка с травинкой развивается, цветок с цветком слипается, гора с горой никогда не сходится. А от той травинки шелковой возьму белый цвет, пойду в широкую долину, выйду на узкую тропину, возьму горсть землицы сырой, сяду под деревом, выйду на широкую поляну, осмотрюсь-огляжусь, гляну во все четыре стороны: посмотрю на север, посмотрю на юг, посмотрю на запад, посмотрю на восток. Не идет ли раб Божий (имя)? Кину-брошу я в чистое поле ту травинку-былинку, белый цвет. Как одна гора не сходится с другой, так пусть и раб Божий (имя) никогда не сходится с рабой Божией (имя), не сходится и не сдвигается. Слово мое крепко, заговор заперт на замок, а ключ от того замка лежит на дне морском, под горючим камнем алатырем. Никому того ключа не поймать, замка не отпирать, слова моего не нарушать. Аминь, аминь, аминь.

Заговор на разлуку

Выйду я (имя) на просторный двор, зайду я (имя) в высокий терем, запищу я (имя) на остуду, разлуку вечную, разлучился бы раб Божий (имя) с рабой Божией (имя), чтобы она не пала ему на глаза ни при солнце, ни при луне, ни днем, ни ночью, ни на утренней заре, ни на вечерней заре; чтобы она в светлицу, а он из светлицы, она на улицу, а он с улицы; пусть кажется она ему чернее ведьмы-вещуньи, страшнее медведицы злобной. Какое платье ни надела бы она, хоть белое, хоть черное, хоть цветное-расписное, пусть кажется ему немилой, и чтобы его кулаки не сходили с ее зубов. Хоть бы хорошо она делала, а ему она не мила, не люба; хоть по уму делала, а все глупой ему казалась. Пусть пошел бы он за ворота, на улицу широкую, разговорился-развеселился с людьми добрыми, потом пошел бы домой, вошел бы в избу свою и повалился на постель. И есть у него подружка – пуховая подушка. Пусть с ней он разгонит-развеет печаль-кручину свою. Слово мое крепко. Никому его не разрушить, не сломать.

Заговоры от тоски

Крест, крест, крест, крест крестом, человек, народись, крест, водрузись, Сатана, связася и провалися; Бог, прославься! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, и ныне и присно и вовеки веков. Аминь, аминь, аминь.

* * *

На море-океане, на море Кияне, на острове Буяне, на широкой поляне, под старым дубом мокрецким, сидит раб Божий (имя), тоскует и кручинится в тоске неведомой, кручине недознаваемой. Идут мимо восемь старцев; старцев незваных, непрошеных. Гой ты, еси раб Божий (имя), что сидишь печалишься, кручинишься на широкой поляне, на острове Буяне, на море Кияне, в море-океане? И молвил раб Божий (имя) восьми старцам: «Одолела меня беда-кручина, тоска непрошеная, ножом острым застряла в сердце горячем, щемит сердечко, болит моя головушка, опостылел белый свет, не мила родимая сторонушка». Воззовиши все старцы, старец со старцем, громко и грозно кричали они, ломали тоску-кручину, бросали ее за ворота. Кидма кидалась тоска-кручина, от запада на восток, от реки до моря-океана, бросилась она на остров Буян, на море-океан, на дуб мокрецкий. Заговариваю я, раба Божия (имя), от непрошеной тоски-кручины по сей час, по сию минуту, по сей день. Слово мое крепко. Никто не разрушит, не превозможет его ни аером, ни духом.