Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 10

Степанова Наталья Ивановна

Скупая на похвалы бабушка, голубка моя, хвалила его, и на губах ее при этом играла мягкая, какая-то даже детская улыбка (сколько я уже живу на свете, ни у кого больше такой не видела). И лишь глядя на эту улыбку, я понимала, насколько бабушка ценит и уважает Ефима.

Сидя на табуретке, я все больше укреплялась в мысли, что не сможет бабушка отказать Ефиму, ведь было очевидно, что он наконец-то полюбил. Но полюбил он, на свою беду, женщину, которой скоро придет пора покинуть этот мир…

Обычно моя обязанность состояла в том, чтобы я сидела молча и наблюдала за тем, что делает бабушка, когда приходят больные, – я училась. Кроме того, подавала воду, травы, исполняла все ее поручения.

На другой день, когда пришел Ефим, бабушка велела мне сесть рядом с ней за стол, круглый и очень старый. Ефим терпеливо ждал, что она скажет, и лишь сжатые в кулаки руки да побелевшие костяшки пальцев выдавали его волнение.

– Эко угораздило тебя, парень, – заговорила наконец бабушка. – Другой, что ли, не было? Ну да ладно, помогу я тебе, а ты уж потом накажи внукам, чтобы молились за род Степановых. И то ведь не было бы их, если бы не мой переклад! Нынче же уезжай с ней, Ефимушка, нам с тобой встречаться больше нельзя. Мне из твоих рук нельзя брать хлеб. А потомкам моим нельзя будет у твоих потомков хлеб брать, чтобы не сошла на них беда. Есть у твоей суженой кот, вот тут-то грех и будет. В городе ведь коров не заведешь. Случиться это должно седьмого июля. Вот тебе платок. Оботри ей лицо, чтобы она потом по своему коту не больно убивалась. В память о дружбе нашей и о моем подарке тебе никогда не отказывай в помощи страждущим с именем Евдокия. Да отпиши потом хоть в двух словах, как все прошло.

…Передо

мной лежит листок в клеточку:

«Здравствуй, матушка моя названая!

Ниже земли мой тебе поклон! Пишу со слезами на глазах. Я раб Божий, а тебе, матушка, преданный ученик и слуга. Снишься ты мне, и рад я этим снам – хоть так поглядеть удается…

К городу привыкаю потихоньку. Правда, лес здесь далеко, тяжело мне приходится. Знаю, матушка, как ты устаешь, и потому буду краток.

Случилось задуманное тобою день в день – в двенадцать часов дня седьмого июля, как раз на Ивана Купалу. Жена моя – спасибо тебе за то, что жизнь ей подарила, – громко вскрикнула. Я смотрю, кот наш вспрыгнул к ней на колени и лапами уперся в грудь. Видно, когтями задел. Затем кинулся кот к балкону, повернул голову и, как человек, посмотрел на нее, постоял немного и прыгнул вниз. Жена закричала, а я наготове с твоим, матушка, платком. Утер ей лицо да шепчу все, что нужно. Она и обмякла. Кота я похоронил и сделал все как положено. Знаю, будет моя Любушка теперь жить. И вечный я должник твой, матушка, в неоплатном долгу я пред тобой.

Покоряясь воле твоей, прощаюсь с тобой, благодатная, Богом данная моя матушка! Сколько жить буду – буду молиться за тебя и внукам накажу, чтобы делали это. Во веки веков аминь. Если можно, то в памяти своей держи Ефима, верного тебе до гробовой доски».

Недавно я узнала от мастеров, что Ефим умер. В память о нем я написала этот рассказ. Так пусть же люди не забывают имена истинных мастеров, которые лечили и исцеляли во славу Божью.

Заговоренная на трех гробах

Из письма:

«Не в моем характере изливать душу, особенно тем, кого я не знаю. Но с тех пор, как я начала собирать Ваши книги, Вы, Наталья Ивановна, стали для меня очень близким человеком. Вот я и решила написать это письмо, возможно, кому-то оно окажется полезным. Все, что я расскажу Вам, чистая правда. Было это, как мне теперь кажется, очень давно…

Мама родила меня рано, от одноклассника. Его родители тут же переехали жить в другой город, и своего отца я ни разу не видела. Выписавшись из роддома, мама отдала меня тетке. Я за это ее не осуждаю, ведь ей было всего шестнадцать лет. По словам тетки, мама была очень красивой… Но и маму я живой никогда не видела – поехала она с компанией отдыхать к реке и утонула.

Тетка воспитывала меня, как могла, не обижала. Когда я пошла в третий класс, она связалась с сектой, которая постепенно все прибрала к рукам: вначале все имущество тетки, а потом и квартиру. Она все им отписала.

Тетка и раньше-то была неразговорчивой, а как вошла в секту – совершенно перестала меня замечать. Но я ее очень любила, да и кого мне было еще любить… Мы стали жить на даче, на которую сектанты не позарились, так как, кроме скособоченного туалета и гнилой сараюшки, там ничего не было. В школу я не ходила – далеко добираться. В доме-сарае было холодно. Чтобы прогреть его, я собирала сучья и топила железную печку, которую тетка нашла на дачной свалке.

Секта была заинтересована в том, чтобы вовлекать в свои ряды новых людей. Бывало, тетка по нескольку дней отсутствовала, выполняя возложенные на нее поручения. В такие дни мне было особенно страшно и холодно. А еще меня мучил голод. И вот однажды я решилась на воровство. Влезла через чердак в соседнюю дачу, нашла там варенье и принесла к себе. Когда тетка вернулась, она жестоко избила меня. Она считала, что я должна была смиренно принимать жизнь такой, какая она есть. Вроде как суждено с голоду умереть, значит, так тому и быть.

Вскоре мы «собрались ходоками», как говорила тетка, то есть пошли искать новых людей для общины. Я была рада, что мы уйдем из сарая и будем вместе. Старый сарай, жутко скрипевший от порывов ветра, весь изъеденный мышами, я ненавидела всей душой.

Итак, мы пустились в странствие. Тетка, подсаживаясь на улице к незнакомцам, слащавым голоском заводила разговор о вере и всегда заканчивала предложением вступить в секту. Как ни странно, многие брали адрес, и я каждый раз представляла, как пройдет совсем немного времени – и эти люди тоже окажутся в холодном и гнилом сарае.

Иногда мне доводилось бывать с теткой в общине. Я видела, как сектанты пели, разговаривали по душам… Казалось, что все эти люди бесконечно любят друг друга. В такие минуты я понимала, почему тетя отдала им все. Многие из сестер и братьев отказывались не только от личного имущества, но и от родственников, даже от детей, если те чинили им препятствия и не давали посещать собрания секты. Они обо всем на исповедях рассказывали наставникам, а те делали выводы из услышанного. Когда тетушка доложила наставнику о моих крамольных мыслях (я ей неоднократно пыталась втолковать, что если бы нас любили, то не оставили бы без квартиры), меня объявили порождением дьявола и отлучили от общины. Тетка, естественно, тоже отказалась от меня, доказав тем самым свою преданность секте. Взяв за руку, она подвела меня к перекрестку и, отвернувшись, сказала: «Иди, дьяволица, на все четыре стороны». Потом она ушла, а я еще долго стояла, надеясь, что тетка одумается и вернется, но она не вернулась.

Вы представить не можете, как много теперь беспризорных детей… Кто-то из вас, наверное, видел среди них и меня. Мы собирались стайками, ночевали на чердаках, в подвалах, на чужих дачах. У всех были разные судьбы. У одних родители наркоманы и алкоголики, у других сидели в тюрьмах. Подружка моя Настя в девять лет сбежала из детдома, не выдержав издевательств воспитателя-мужчины. Потом мы стали работать на сутенеров. Чтобы мы не сбежали, нас все время запугивали и били, у меня до сих пор осталось несколько шрамов.

Между тем, как в детской сказке о царевне, я взрослела и… становилась красивой. Видели это и сутенеры. Цена на меня росла день ото дня. Для меня снимали комнату, возили только избранным клиентам. Мы с Настей потихоньку откладывали деньги, хотели немного скопить и уехать куда глаза глядят, а там забыть все, что с нами было. Вряд ли родные сестры любили и жалели друг друга больше, чем мы с моей подружкой…

Но не суждено нам было уехать. «Кот» (сутенер) избил мою подругу до смерти за несколько купюр, которые она спрятала в сумочке. Я неделю провалялась в нервной горячке и решила, что убью его, чего бы мне это ни стоило.

Поднявшись с постели, я собралась на кладбище. Странное это чувство, когда сидишь и смотришь на холмик земли. Невозможно себе представить, что там, в холодной земле, лежит близкий тебе человек. Как будто и не было никогда синих глаз и рыжих кудряшек Настеньки. Когда я лежала больная, мне так хотелось поскорее прийти к ней на могилу, мне казалось, что там я наплачусь досыта. Но вот я сидела, а глаза мои оставались сухими. Не верилось как-то, что она тут, у меня под ногами. А может, сердце мое очерствело… Посидев немного, я встала и пошла. Иногда я останавливалась около красивых памятников и читала надписи. Сроду не думала, что на кладбище так спокойно и тихо.

Мое внимание привлекла женщина, которая переходила от одной могилы к другой. Наклоняясь, она проводила рукой по земле, а затем переходила к следующей и также чертила какой-то знак на могильном холмике. Я стояла не шевелясь, и она меня не замечала до тех пор, пока не поравнялась со мной. Мы смотрели друг на друга какое-то время, а потом у меня словно отключилось сознание. Очнулась я от наваждения только тогда, когда женщина тряхнула меня за плечо. Когда она обратилась ко мне по имени, я не удивилась.

– Давай-ка, Сонечка, перекусим, – сказала она.

Мы присели за столик

у какой-то могилы. На платочке она разложила яйца, пироги и яблоки. Лежа дома в постели, я почти ничего не ела, а теперь с радостью накинулась на еду.

– Знаю я все твои мысли, Сонечка, – заговорила она. – Горя ты, конечно, хлебнула много, но убивать никого не нужно, не бери грех на душу, ей уже и так не легко пришлось. Враг твой сам скоро умрет. Послушай моего совета, уезжай. Я тебя заговорю на трех могилах, и через год ты окрепнешь и душой и телом. У тебя будут свой дом, муж: и двое детей. Каждые семь лет приезжай на эту могилу, клади на нее то, что сегодня ела: яйцо, яблоко, кусок пирога и кутью. После этого мой заговор снова начнет действовать. Будешь ты, девочка, любима, счастлива и здорова… Но учти: уйти ты отсюда должна со спокойным сердцем, простив всех своих обидчиков, иначе только хуже будет. Как выйдешь за кладбищенскую ограду, не оглядывайся. Я еще свои дела не доделала. А теперь пойдем, я заговорю тебя. Ты много страдала и заслужила покой.

Перед тем как мне уйти, она сказала: «Хочешь спросить – спроси».

Я спросила ее, откуда она знает о моем прошлом, как смогла угадать мое имя, как поняла, что я решилась на убийство. Женщина ответила: «Явсе вижу».

Впоследствии все, о чем она говорила, сбылось: я замужем и очень счастлива, все у меня хорошо. Я все делаю так, как мне и велела та женщина, но вот не дает мне покоя одна мысль. Почему я не спросила ее имени? За кого мне молить Бога? Ведь это она не позволила мне стать убийцей.

Чем больше я читаю Ваши книги, тем чаще думаю, Наталья Ивановна, а не Вы ли это были? В любом случае, как хорошо, что есть еще люди, которые могут заглянуть в сердце человека и помочь ему тогда, когда истерзанная душа готова на все. Дай Бог и Вам, и всем мастерам, протягивающим руку помощи тем, кто стоит у последней черты, здоровья и благополучия! Не хочу и не могу слушать лицемерные рассуждения о пользе знахарства или отсутствии оной. Я считаю, что это Господь дает помощь всем больным и отчаявшимся людям, посылая нам таких людей, как Вы.

Слава всем вам, кто не побоялся увидеть нашу боль, кто не побрезговал, кто не отвернулся!

Я теперь часто читаю книги и про святых. Многие из них приняли на себя мученическую смерть. Взять, например, Пантелеймона Целителя. Ему отрубили голову за то, что он лечил людей. И только много лет спустя его причислили к лику святых.

Святая Матрона также была земной женщиной. Пострадала она от властей за то, что, как и Пантелеймон, лечила простых людей, помогала им, – и только после смерти была причислена к лику святых.

Низкий поклон всем целителям от меня. Я знаю, что они тоже покупают Ваши книги. Люди всегда чтили и будет чтить тех, кто им помогает, кто лечит их детей и дарит надежду в минуты отчаяния.

Спасибо вам всем, дорогие мои, и низкий вам поклон. Соня Ф».

Ответ Мавродию

Из письма:

«Наталья Ивановна, я мастер опытный, знаю немало. О Вашей бабушке я знаю по рассказам своего деда, который передал мне свое дело. В миру я Мавродий, возможно, Вам обо мне тоже слышать доводилось. К Вашей знахарской династии наша семья всегда относилась с величайшим почтением. Лично я считаю Вас человеком большой души и редкой щедрости, совершенно необыкновенным мастером. А дед мой называл вашу бабушку „коронованной ведьмой“ – кому, как не вам, знать, в каких случаях так говорят.

Но простите великодушно – я Вам хочу сказать малоприятную вещь.

Скажите, Наталья Ивановна, зачем Вам понадобилось обучать своему бесценному искусству людей, из которых больше половины вряд ли способны оценить его по достоинству? Поверьте моему слову, в толпе умных всегда найдется один-другой дурак, который Вас же и обольет грязью! Обязательно отыщутся люди, желающие порассуждать о выгоде, которую можно извлечь как из добра, так и из зла. Вам будут мотать нервы попусту, забывая, что Вы нужны смертельно больным людям, которые считают последние месяцы, а то и недели своих жизней. Лишнее «спасибо» Вам никто не скажет. Не обижайтесь, сами видите, какими стали люди. Они не могут жить без злобы, кляуз и анонимок. Поедом едят друг друга без всякого сожаления!

Я раньше, как и Вы, хотел каждому помочь. Этому меняучил дед. Но времена меняются. Лучше уж я буду помогать двум-трем серьезным клиентам, заботясь об их здоровье, бизнесе и безопасности, чем безвозмездно пахать день и ночь, как Вы.

Кому нынче нужно Ваше самопожертвование? Организуйте лучше курсы, на которые смогут записываться мастера. Лично я из Ваших книг узнал много такого, о чем раньше и понятия не имел, и стал работать не в пример лучше. Читая Ваши книги, я понял, почему авторитет вашей знахарской династии так высок, но… Стоит ли так стараться ради тех, кто не ценит Ваш труд и никогда Вас не поймет. Вы уж меня простите, если что, но ведь я своими собственными глазами видел тяжелобольных людей, которые уже одной ногой стояли в могиле, но после разговора с Вами они оживали и вскоре вовсе избавлялись от своих недугов. Это можно назвать чудом! Несомненно, что Вы получили свой талант от Бога, иначе и думать невозможно! Не тратьте свою жизнь на ответы по телефону – силы небезграничны, жизнь коротка. Жаль будет, если с Вами что-то случится. Вы хотите помочь всем, а это невозможно! С искренним уважением, Мавродий».

Спасибо вам, Мавродий, за то, что написали. Спасибо за правду.

Но всякий человек имеет право прожить свою единственную жизнь так, как он этого хочет. Вы жалеете меня, а я жалею о том, что бесценный опыт и знания многих поколений вашей семьи тратятся лишь на двух-трех человек, А ведь вы, Мавродий, могли бы помочь и больным детям, и одиноким старикам. Вот вы пишете, что нынче время тяжелое, люди злые. Вот и помогите им, если хватит на это сил.

Хорошие мастера уходят, унося с собой секреты мастерства. Я имею в виду не только целителей. Получается, что теперь мы покупаем за границей то, что когда-то умели делать сами, и даже гораздо лучше иностранцев! Вот это действительно обидно. Это только кажется, что все впереди. Ведь где есть Рождество – там есть и Успение.

Подойдите к зеркалу, Мавродий, и посмотрите на себя: так ли вы молоды, чтобы успеть выполнить свою миссию на земле? А если вам в руки попали бесценные знания, которые ваши предки собирали на протяжении веков, так вам просто повезло, хвалиться тут нечем. Задумайтесь, зачем ваши предки копили знания, зачем передавали их из поколения в поколение – чтобы все потом пошло прахом? Где икона, Мавродий, которой благословил вас ваш дед на целительство? Посмотрите на этот святой лик, и, может быть, тогда вы поймете, что еще не поздно исправить ошибку!

И не нужно обижаться на мои слова. Я бесконечно люблю знахарский труд, поэтому так и говорю. А еще я уважаю ваш род, который прославил себя многими добрыми делами. Да и ваш дед должен был потрудиться на славу, потратить много сил на то, чтобы вырастить и воспитать такого мастера, как вы. Честь ему, хвала и вечная память!

Так не испортите труд своих предков, не запятнайте их честного имени, не оскорбите память!

Если будет необходим совет или помощь, обращайтесь, я не откажу.

С уважением, Н. И. Степанова

Что не знает, но должен знать всякий

Если во время венчания жених или невеста что-то роняет – цветы, перчатку и т. д., – то поднимать эту вещь ни в коем случае нельзя.

* * *

Невеста перед венчанием должна спрятать у себя на груди мыло – потом таким мылом она сможет умывать своих будущих детей, когда те заболеют. Мыло это обладает удивительной целебной силой и помогает в лечении даже серьезных заболеваний.

* * *

Если роженица долго мучается, проведите ее трижды вокруг стола против часовой стрелки или же через все пороги, какие есть в доме, – туда и обратно.

* * *

На крестинах не кладите много еды в тарелки. Если гости оставят объедки, ребенок будет неудачником.

* * *

Если вы сошьете из своей старой одежды вещь для ребенка, которому еще не исполнилось года, то он всю жизнь проживет в нищете. Исправляют ошибку так. Покупают новый холст и отдают его у церкви тому нищему, который стоит ближе всех к углу церковной ограды. После этого следует пойти в храм и подать записочку за здравие ребенка на весь год.