Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 24
Шрифт:
Седьмая страница Библии
Из письма:
«Слышала я от своей бабушки, что если кто поклянется на седьмой странице Библии и не сдержит слова, то умрет. И вместе с клятвоотступником вымрет весь его род, до последнего человека.
Дело в том, что моя дочь Света поклялась мне именно на седьмой странице Библии. Ей это кто-то подсказал. Дочь сильно пила и надолго бросала своих детей. И вот, чтобы себя как-то сдержать от пьянки, по чьему-то совету она поклялась, что больше не будет пить. Но слова не сдержала. Через три недели Светочка моя умерла, а еще через две недели умерла ее старшая дочь.
Я очень боюсь за всех нас, особенно за детей. Нет ли средства, чтобы остановить эту беду».
Никогда не давайте клятвы, если не вы уверены, что сможете ее сдержать. Не клянитесь также детьми, матерью, отцом, Богом и святыми. Лукавый сделает все для того, чтобы вы не сдержали своей клятвы. Особенно не шутите с Библией. Это святыня из святынь. И в ней, по преданию стариков, действительно есть 12 страниц, которые могут покарать того, кто издевается над Божией верой. К их числу относится и седьмая страница Библии.
Есть, конечно, способ сохранить жизни тех, кто в клятве не участвовал. Но делать это надо вовремя, сразу же после случившегося.
Перевяжите калитку вожжами так, чтобы получилось три узла. Положите колун (топор) возле калитки, со стороны двора, и трижды скажите:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Апостол Иоанн Предтеча, Креститель,
Архангелы, ангелы, пророки,
Апостолы евангелисты:
Лука, Марк, Матфей и Иоанн Богослов.
Святые мученики, святые чудотворцы,
Целители Христовы:
Иоанн, Пантелеймон и Ермолай,
Самсон и Диомид,
Фокия и
Фаладей и Трифон.
Святые мученики:
Фиогний, Руфа, Антипатр,
Магда, Феодот, Фавмасия,
Фелимон, Феостик, Артем.
Факия, Фома, Мемнон, Фокия,
Марон, Власий, Ермолай,
Кирик, Иулита, Фокиния,
Прасковья Пятница и святой Николай.
Святые отцы Антоний и Феодосий,
Изосима и Савватия.
Василий Новый, Захария и Сахлил,
Дионисий и Сосиния, Сисона и Пафнутий.
И воитель святой
Александр Македонский.
Мучили вас разными муками,
Били, пытали, а вы, святые,
Святые книги читали.
Великую Божию Библию читали,
Листы святыми перстами листали.
Святая Небесная Божия Рать,
Не дайте от великого греха пострадать,
Не дайте горячей крови проливать,
До срока, до времени умирать.
Возьмите беду, вожжами свяжите,
Колуном горе отсеките.
Благословите мои слова,
Благословите мои дела.
На ныне, на вечно, на бесконечно.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Утром вожжи сожгите, а топор утопите.
Ритуальный автобус
Из рассказа Попкова Виталия Григорьевича:
«Два года назад мой приятель предложил мне общий бизнес. Он сказал, что у него не хватает денег на покупку автобуса-маршрутки, и убедил меня в том, что это выгодное дело. Всей суммы моей денежной доли у меня не было, и тогда я занял деньги у тещи и у старшего брата. В нашем небольшом городе купить то, что нам было нужно, невозможно, и Павел поехал за покупкой в другой город. Наконец он вернулся, и я, осмотрев купленный автобус, остался доволен. Мы довольно быстро оформили все необходимые документы по разрешению маршрута, и работа началась.
Сам я не водитель, а автослесарь, и мы взяли водителей со стороны. С первого же дня работы на нас посыпались беды. Чтобы вы не подумали, что я преувеличиваю, приведу примеры. В конце первого рабочего дня мне позвонила моя мама и со слезами сообщила, что потерялся отец. Ушел за хлебом и не вернулся. Позже его обнаружили мертвым в воде. Папа не любил воду и никогда не входил в реку, так как совершенно не умел плавать. Когда мы семьей ездили отдыхать, то мы все купались, а отец загорал или делал для нас шашлыки.
Буквально через два дня после похорон отца с мамой случился инсульт, а еще через неделю она умерла от второго инсульта. Потом наступил черед бед у Павла. Сломала руку его жена, затем у тестя сгорела дача. Чуть позже у них умер дед, отец его матери. А после этого беда снова переключилась на меня. Нас обворовали, причем вынесли из гаража все подчистую: колеса, запчасти, домкрат и даже очистили погреб, который был в гараже. Вытащили из него все соленья и варенья.
Потом наш водитель сбил человека, и мы взяли на маршрутку нового водителя – Николая. Через три дня работы у Николая умерла теща, а ей было всего 42 года. Умерла она от инфаркта, хотя никогда не жаловалась на сердце. А дальше наш автобус задел дорогую иномарку. Николай ударился в бега, а на нас с Пашкой, как на хозяев автобуса, наехала местная братва. Короче, мы продали гараж и рассчитались за иномарку.
Беды сыпались на нас как из рога изобилия. То налоговая милиция штрафует, то ГАИ. Во время рейса умерла пассажирка. Только вошла в салон, охнула и упала. Конечно, ей было за семьдесят лет. Могла умереть дома или на остановке, так нет, умерла именно в нашем салоне! Автобус ломался каждые три дня. Прибыли у нас не было никакой, одни убытки и беды.
Вот тут-то Павел и рассказал мне, что купил этот автобус у ритуального хозяйства. На этом автобусе возили мертвецов.
Но почему это происходило с нами? Ведь мало того, что мы несли огромные убытки и с нами происходили всевозможные неприятности, так еще и болеть мы стали, как будто нам по восемьдесят лет.
Хотелось бы знать, какие меры можно предпринять в подобных случаях? И вообще стоит ли связываться с машинами, на которых возили умерших?»
Мне приходит немало писем, подобных этому письму. Некоторые из них просто потрясают тем, что в них описано. Например, Сукнов Ю. М. писал мне о том, как он, устроившись на работу в ритуальное хозяйство, получал зарплату отходами от изготовления гробов. Юрий Михайлович даже был этому рад, так как жил в частном доме, и каждый год приходилось покупать уголь и дрова. А тут такая «удача» – много сухих дров, которых должно было хватить сразу на две зимы, да еще так недорого.
Но его радость постепенно сменилась ужасом, так как за зиму похоронил всю свою семью, а затем и родню.
Залепухова Надежда рассказала мне о том, как ее племянница, устроившись в ритуальное хозяйство на изготовление цветов для похоронных венков, стала приносить домой куски разноцветной ткани, чтобы ее мать шила лоскутные коврики для продажи на местном рынке. После этого в семье племянницы начались повальные неприятности и беды.
Круглов Максим рассказал мне в своем письме о том, как он улегся во время обеденного перерыва в изготовленный им самим гроб. И буквально через две недели ему поставили диагноз: саркома. Максим, по его словам, прежде никогда ничем не болел и был абсолютно здоров.
Я уже рассказывала вам, мои дорогие читатели, о тех невероятных случаях с людьми, которые копают могилы, обмывают усопших, одевают их и делают им макияж.
Вот еще один удивительный случай.
Пенсионерка Зубко Екатерина Ивановна из города Мыски поддалась на уговоры своего соседа и пошла работать в морг, где он тоже работал санитаром-грузчиком.
Жила Екатерина Ивановна одна, мужа и детей у нее не было, а родня не очень-то ей помогала. Поэтому она могла рассчитывать только на свои силы. В ее обязанности входило: обмыть из шланга покойника, обтереть его, а затем надеть на него то, что принесли родственники. В первый и во второй день Катерину трясло при виде мертвых тел, но ее сосед Александр наливал ей для храбрости спирта или водки. Этого добра всегда было много. Родственники покойников рассчитывались с санитарами чаще всего спиртным. Екатерина Ивановна пишет:
«Не подумайте, что я пьяница, пила я немного и лишь для храбрости. И то не больше недели, а потом не так страшно стало смотреть на голые дела мертвых. И даже стала их жалеть. Размышлять стала, прямо философ.
Смотрю, например, на парня, которому от силы 20 лет. Лицо у него побитое, но все равно он такой молодой и красивый. Думаю, вот умер человек, а мог бы деток нарожать, вырастить их. А теперь закопают в могилу, и на том все кончится: нет человека. А каково сейчас его матери? Думаю так и плачу. А сама не из шланга его поливаю, а руками обмываю, чтобы по все по-человечески было. Ведь человек же он, а не собака. Стала меня ко всем мертвым такая жалость брать, аж беда. Как по родным страдаю и плачу. Сосед мой говорит:
– Ну, ты прямо ненормальная. То боялась их, то теперь ревешь по ним. Вон смотри, родные-то не всегда хоронить забирают, отказ пишут. Не на что хоронить. А ты по чужим людям страдаешь.
Я ему на это ничего не сказала, да и что говорить, у каждого своя душа.
Однажды привезли к нам в морг девушку. Она долго пролежала никем не востребованная. Никто девушку не искал. И ее, как всегда в таких случаях, готовили хоронить за казенный счет. А это значит – похоронят в почти не струганном ящике и голяком. Без покрывала и подушки, как попало. А я за то долгое время, которое она находилась в морге, нет-нет да и подойду к ней посмотреть да поговорить. Такая у меня появилась привычка. Легче мне так среди них.
Не знаю почему, но я так сильно по ней горевала, словно по родной дочке. Своих-то детей у меня нет. А она такая красивая. Волосы длинные, кудрявые, реснички пушистые, ну чисто кукла.
Вот и надумала я покойницу за свой счет похоронить. Пошла к начальству, так мол, и так, позвольте мне эту девушку за свой счет похоронить. А они ни в какую, не положено, и все тут. Тогда я говорю: а если так, то я с завтрашнего дня ухожу, увольняюсь, и делайте что хотите, ищите другого человека на мое место!
В общем, разрешили они мне ее похоронить, Да и куда бы они делись – ведь на эту работу никого калачом не заманишь.
Купила я ей, голубушке, все самое красивое, всю одежду, от трусиков до туфель. В церкви купила покрывало и венчик, и гроб с рюшечками, чтобы все было, как у приличных людей. Похоронила ее и помянула. Правда, имени мы ее не знали, она ведь была из неопознанных покойников. Но думаю, что Господь всех знает. У него ни один волос зря не упадет.
Примерно через месяц я увидела сон, будто подходит к моей двери похороненная мной девушка и зовет меня по имени. Через порог. Я приглашаю ее войти, а она ни в какую:
– Вы здесь, а я там. Мне к вам никак нельзя. Не отпетая я, меня не пускают.
Я слушаю ее и не боюсь ее нисколько. А она мне:
– Баба Катя, ты завтра уйди из дома на целый день и всю ночь. И обязательно забери с собой все деньги. Переночуй где-нибудь всего только одну ночь, иначе тебя убьют те, кто придут в твою квартиру.
Сказала она так и исчезла. Утром я встала. В этот день у меня был выходной. Что, думаю, за ерунда: верить сну или не надо? Но чем я больше думала, тем тяжелей у меня становилось на душе. Одним словом, собралась я и поехала к своей золовке, и все деньги с собой взяла.
Через сутки я вернулась в квартиру, а у меня все вверх дном перерыто. Искали, по всей вероятности, что-то ценное. Воры думали, что если я живу одна, то мне не на кого деньги тратить. А особых денег у меня никогда и не бывало. Пенсия – гроши. Все деньги, которые были отложены мной на свои похороны, я потратила на ту девушку. А что осталось, с собой взяла, когда к золовке поехала.
Убили бы они меня, это точно. Отвела от меня гибель та, кого я, пожалев, похоронила».
Как мой друг посмеялся над колдуньей
Из письма:
«Уважаемая Наталья Ивановна, хочу рассказать Вам одну странную историю. Если бы я сам, своими собственными глазами не видел этого, то никогда бы не поверил, что такое может быть.
Так получилось, что я и мой друг Николай влипли в одну неприятность. Криминала не было никакого, но ребята, с которыми мы были в конфликте, с удовольствием ждали той минуты, чтобы с нами рассчитаться. Одним словом, наши родители решили нас от греха подальше отправить в другой город, и мы поехали. Но еще в своем городе, на вокзале, мы, как два лоха, купились и проиграли наперсточникам почти все наши деньги. Представив ситуацию, как нас начнут ругать дома, если мы вернемся просить денег, мы решили с Колькой доехать до того места, до которого у нас хватит денег, а там устроиться на работу, и все было бы нормально. Жить мы предполагали в общежитии. Думали, что с этим не должно быть никаких проблем.
Так мы думали. А на самом деле городок, до которого мы добрались, был небольшим и грязным, как обычная деревня. В деревне я еще никогда не был, но всегда ее представлял именно такой. На станции мы подошли к женщинам, которые сидели на ящиках и торговали семечками и овощами. Колька умел и любил поболтать, у него даже прозвище было – Балаболка, вот он и начал вести переговоры с этими бабками. Разговор наш сводился к тому, чтобы найти одинокую бабушку и недорого встать у нее на постой. А там бы мы устроились на работу, или, на худой конец, выпросили бы денег у своих матерей. Колька умел говорить и мог уболтать практически любого человека. Лично у меня никогда так не получалось. Одним словом, одна бабка согласилась нас пустить на квартиру практически за копейки.
Через час мы уже сидели у нее на кухне и пили чай с вареньем. В комнате, которая нам досталась, была железная кровать и раскладушка. Стены были побелены, и пахло какой-то вкусной травой. Мы чувствовали себя так, как будто попали в новое, необычное приключение. Лично у меня в тот момент было очень радостно на душе. Спали мы в ту ночь как убитые и проспали до 12 часов дня. Когда я встал и заглянул в соседнюю комнату, то увидел, как наша хозяйка раскладывает карты по столу и что-то разъясняет женщине, которая сидела спиной к двери. Когда эта женщина ушла, то немного погодя пришла другая. Я слышал, что Зоя Петровна, так звали нашу хозяйку, вслух читала какую-то молитву для той, которая к ней пришла. В течение дня люди приходили и уходили. И я понял, что Зоя Петровна – что-то типа знахарки.
Уже вечером мы, обойдя городок, поняли, что работу здесь мы вряд ли найдем. И мы приуныли. Узнав о нашей проблеме, хозяйка нас успокоила.
– Не горюйте, – сказала она, – идите: вас не прогонят и на работу возьмут.
Тогда я спросил нашу хозяйку, чем она занимается, колдует что ли? И хозяйка сказала:
– Колдую. Кто чем может, тем и занимается, а я вот помогаю тем, кому худо.
– Я думал, что вы торгуете на вокзале, – сказал я.
– Торгую, – подтвердила хозяйка, – по воскресеньям. Все равно в этот день нельзя людей принимать, вот я и избавляюсь от всего, что в огороде выросло. Мне ведь много не надо, я одна.
Так прошла неделя и вторая. На работу мы устраиваться не пошли, да и какая в этом городишке работа? Я позвонил маме, и она телеграфом подкинула нам денег. Все бы хорошо, но Колька начал бузить. Ему стало скучно, все обрыдло, и он стал беситься. Иногда он становится таким язвительным, что я в этот момент готов дать ему в лоб. Не знаю зачем, но он прицепился к хозяйке. Поначалу задавал всякие вопросы с издевкой, мол, то да се и почем нынче опиум для народа. Потом он и вовсе пустился в дурацкую философию. Я ему говорю:
– Ты допрыгаешься. Нас бабка попрет, и где мы тогда найдем комнату за 200 рублей в месяц?
А он:
– И хрен с ней. Домой тогда поедем. Не будем же мы здесь, в этой конуре, жить всю жизнь. Меня эта бабка бесит. Корчит из себя колдунью. Ванга нашлась!
Одним словом, донимал он ее и донимал, говорил, что все это брехня: лечение, привороты.
– А если это так, то докажи, бабка. Сделай так, чтобы я тебя полюбил и женился! Слабо? Вот то-то и оно.
Поначалу она вроде все это терпела, улыбалась, а потом он ее все-таки достал. На икону пальцем ткнул, и говорит:
– Я таких картинок тебе, бабка, столько намалюю и посмотрю, как ты через них меня приворожишь.
И тут она взъярилась, говорит:
– Ты, сопляк, иконы не трожь. Меня обзывай, если тебя мать не научила уважать старость, а за святыню я тебя накажу!
Колька захохотал:
– Ты меня накажешь? Да меня наша братва местная не уделала. А что ты, старая карга, можешь сделать?
И понесло его, как всегда. Я-то знаю, что в такие минуты его уговаривать бесполезно. Сижу и молчу: что с дурака возьмешь. Он и в нашем городе устроил нам проблемы через свой язык. Одним словом: балаболка.
Бабка, Зоя Петровна, хозяйка наша, поглядела на него и говорит:
– Ну, ну, посмотрим. Я тебе, дружок, покажу, как хаять то, до чего у тебя мозги не доросли.
А утром Николай начал переживать. Твердит одно:
– Какой же я дурак, такого человека обидел, как же я теперь буду ей в глаза глядеть.
Смотрю, взял Коля тряпку и стал мыть пол. Я его спрашиваю: зачем моешь? А он отвечает:
– Зоя Петровна придет и ей будет приятно.
Ну, думаю, совсем у него крышу понесло. Моешь и мой, фиг с тобой.
У Кольки на языке только и разговору, что о нашей хозяйке.
„Ты, – говорит он, – видел, какие у нее синие глаза, я лично таких еще никогда не видел“.
Или:
– Ты заметил, она вся светится, и улыбка у нее как у Джоконды.
Сперва я подумал, что друг прикалывается, шутит так. Но дальше – больше. Я стал ловить себя на мысли, что у Коляна не все дома. Он буквально не отходил ни на шаг от дверей нашей хозяйки, всячески пытаясь угодить ей и обратить на себя ее внимание.
Сама Зоя Петровна вела себя ровно, как будто все, что вокруг нее происходит, нормально. И даже иногда громко и весело смеялась, будто она и вправду молодая и понимает, что Николай в нее влюблен. А он будто и на самом деле совсем лишился ума, говорит:
– Я хочу попросить у нее руку и сердце.
Не выдержав, я стал ему тихо и спокойно объяснять, что брак его с нашей хозяйкой невозможен, потому что ей 65 лет, а ему только 24!
Когда я ему это сказал, то, честно говоря, опасался, что он будет на меня орать, но, к моему удивлению, Николай заревел. Да еще как! Не стесняясь меня, он рыдал, размазывая по лицу слезы. Сквозь его путаную речь я понял только одно, что он сопляк и недостоин этой необычной и удивительной женщины. И что он что-нибудь с собой сотворит, если она не выйдет за него замуж.
В тот вечер он действительно умолял ее, чтобы она стала его женой. Временами мне казалось, что я схожу с ума, слишком уж нереально было все то, что происходило. Я, вылупив глаза, смотрел на старуху и ждал ее ответа. Неужели она и правда выйдет замуж за моего друга Коляна. И тут Зоя Петровна говорит:
– Сейчас ложись спать, а утром вы отсюда уйдете. К утру твой друг очухается и успокоится. Я хотела его проучить и проучила. Теперь вы оба навсегда запомните, что есть Бог и такие знающие люди, как я. Если бы я только захотела, вы бы у меня не только ухажерами были, но и по-волчьи выли. Но мне этого не надо. Я буду жить, как жила. Буду помогать тем, кто ко мне придет. А по воскресеньям буду продавать молочко и картошку. А вы завтра уходите и помните мой урок. И еще: езжайте домой и ничего больше не бойтесь. Враги ваши от вас отстанут. Забудут, как будто вас никогда и не было. Вы молоды и потому неразумны. Я помолюсь за вас, чтобы у вас никогда не было беды. И помните про мой урок и про Бога, а остальное все к вам придет.
Утром Колька был тихим, я таким его никогда не видел. Мы вернулись домой, и с тех пор у нас все вроде хорошо. Николай женат, и у него сын и две дочки (близнецы). И я тоже женат, у меня один сын.
У моей жены есть Ваши книги. Я их прочитал и вот решил Вам написать. Не знаю, все ли будет Вам понятно, у меня ужасный почерк. Но я старался рассказать Вам все, как было, подробно и честно. С искренним уважением к Вам как к знахарю и автору замечательных книг. Лично я, помня наш с Колькой опыт, полностью верю во всякие такие дела.
Иван Катаев».
Отместка за душегубство
Из письма:
«Дорогая матушка, Наталья Ивановна. Не знаю, каким получится мое письмо и смогу ли я передать через эту бумагу, какое невыносимое страдание испытывает моя несчастная душа. Никто мне не мил, и ничего я не хочу, кроме как отомстить, наказать виновного в убийстве моей двенадцатилетней дочери.
Три месяца мы ее искали, я за это время отлежала в психиатрической больнице. И наконец, нас пригласили опознать ее труп. Что в этом мире может сравниться с болью и ужасом матери, которая увидела своего истерзанного ребенка.
Хоронили мы Ирочку в закрытом гробу, тельце ее уже разложилось от времени, да и выглядела она ужасно. Первое время я не отходила от ее могилы, дневала там и ночевала. Пожую ягоду с чьих-то могил, и больше ничего не хочу.
Муж умолял, уговаривал не ходить больше на кладбище, опасался, что я совсем потеряю рассудок. Я обещала, но мне все казалось, что Ирочка плачет и зовет меня и что ей страшно без меня в этой глубокой и сырой яме. И я снова, обманом уходила на могилу дочери.
И вот муж сказал:
– Если ты еще раз уйдешь ночью на кладбище, я вынужден буду поместить тебя в психушку. Я больше не могу видеть, как ты вся в грязи возвращаешься с кладбища домой. Потерпи какое-то время, хоть немного, успокойся. А когда тебе будет чуть-чуть легче, я буду с тобой ездить на могилу Ирочки.
Я не стала ходить на кладбище, сижу дома, но мысли… Разве им прикажешь?
Однажды я проснулась и вдруг поняла, что если я умру, то мы с доченькой будем вместе. Только такой выход, только такой. Я встала и надела на себя петлю, но в этот момент муж проснулся, ударил меня, а потом плакал. Мы плакали с ним до утра, а потом он вызвал „скорую помощь“.
И вот я лежу в больнице. Здесь полно несчастных людей, но медсестры и врачи очень добрые и хорошие. Во всяком случае, ко мне относятся очень хорошо.
Нина Адамовна, наш главный врач, дала мне Вашу книгу, Наталья Ивановна. Она сказала, что ее муж по этим книгам избавился от ревматизма. Еще она мне посоветовала, чтобы я не стеснялась и написала Вам письмо. Говорила, что не надо стесняться молиться. Даже наш президент молится на виду у всего мира. Еще сказала, что Вы добрая и подскажете мне, как полечиться от тоски по убитой дочери. А я, прочитав Вашу книгу, решилась попросить у Вас молитву, которая бы нашла и уничтожила ненавистного преступника, убийцу нашей Ирочки. Неужели Вы мне откажете?
Милая, дорогая, хорошая Наталья Ивановна, я попрошу Сашу, моего мужа, чтобы он разыскал все Ваши книги. И прочту их, и буду ждать следующих книг в надежде, что Вы откликнитесь на мое горе. И дадите мне молитву-возмездие за гибель невинного ребенка, девочку, которая так любила плюшевого зайца и куклу Машу».