Загробный мир. Мифы о загробном мире
Шрифт:
По одной из легенд, Гераклу предложили пройти посвящение в Элевсине, но тот ответствовал, что прошел иные испытания: в огне преисподней он видел саму Кору — Персефону и нуждается лишь в очищении от потустороннего мира.
Очищение должно было проходить в месяц анфестерий (февраль), связанный с выходцами с того света. В водах реки Илис, на Балканах, вода в феврале холодная, так что очистительный обряд напоминал русское купание в проруби на Богоявление (Крещение), тем более что и в крещенской иордани должны были проходить очищение те, кто участвовал в «бесовских» святочных игрищах.
Знаменитый афинский оратор Исократ говорит, что Деметра дала человечеству два великих блага: хлебные зерна, при помощи которых избавила людей от
Плутарх так описывает разыгрывавшуюся во время Элевсинских мистерий драму. Посвященные как бы проводятся через Тартар в Элисиум: «Сначала трудное, утомительное хождение и блуждание; наводящее ужас бесконечное странствие во мраке. Затем, непосредственно перед заключительным действием, всевозможные ужасы и страшилища, дрожание и оцепенение от страха. Наконец появляется внезапный удивительный свет — посвященные приходят в чистое место, в долину, где можно слышать пение и видеть танцы и различные возвышенные предметы и священные явления. Здесь-то, наконец, ходит посвященный совершенно свободно и, увенчанный, празднует торжество вместе со святыми и чистыми мужами. При этом он видит, как непосвященная толпа лежит в глубокой нечистоте и тумане и вследствие неверия своего в загробные блага остается всегда подверженной страху перед смертью».
Действительно, само шествие мистов в Элевсине предполагало прохождение через святилище Гекаты, как богини врат загробного мира, во внутренний двор грандиозного храмового комплекса к гроту Аида — Плутона, входу в преисподнюю и храму Телестрион, из трубы в крыше которого в ночь мистерий (19 боэдромиона — в октябре) вырывались пламя и дым. Крышу поддерживал целый лес колонн. Внутри храма было сакральное помещение Анакторон, где на троне восседал иерофант, тот, кто вызывал видение мистического огня. Он и возглашал процессии о чуде, содержание которого осталось неизвестным непосвященным: «Владычица родила священного мальчика, Бримо родила Бримона, Могущественная — Могущественного!»
Возможно, новорожденного воплощал колос, который демонстрировали мистам. Символика хлеба как воплощения младенца и воскресения из мертвых была известна и христианам, но христианские авторы с негодованием упоминали элевсинские мистерии — ведь они были «языческими». Именем Бримо именовали богинь преисподней — Гекату, Деметру и Персефону.
Чудо рождающей смерти и было содержанием мистерий: младенец должен стать спасителем, избавляющим от страха смерти и холодного мрака преисподней. Миф о Деметре и похищенной Аидом Персефоне предшествовал мистическому учению о смерти, ведущей к новому рождению. Недаром афиняне сеяли зерно на могилах, а умерших называли деметриями. Мистериальные шествия напоминают сюжет «Божественной комедии», где поэт через бездны преисподней поднимается в рай.
Участие в элевсинских мистериях давало надежду на лучший удел в загробном мире. Но оно никак не связано с добродетельной жизнью. Например, философ Диоген не искал посвящения в мистерии, говоря, что не желает обеспечивать себе лучший удел, раз он открыт вору Патакиону и закрыт великому герою Эпаминонду.
Поэты и трагики более прочувствованно относились к мистичеким тайнам. Софокл писал: «О, трижды блаженны те из смертных, которые нисходят в Аид, узрев эти таинства; им одним дано там жить, прочих там ожидают только бедствия». Ему вторил Пиндар: «Блажен, кто сошел в недра земные, узрев эти таинства: ему открыт конец жизни, открыто и богом положенное ее начало».
Похищение Персефоны
Деметра была богиней плодородия и, как часто бывает в мифах, не имела постоянного брачного партнера.
От своего брата Зевса она родила дочь Кору и сына Иакха, который ассоциировался с Дионисом. На свадьбе Кадма и Гармонии богиня влюбилась в прекрасного потомка титана Иасиона. Страсть оказалась настолько сильной, что влюбленные удалились от стола прямо «на трижды вспаханное поле», где предались любви. Зевс увидел следы грязи на телах влюбленных и пришел в ярость: как смел потомок титанов посягнуть на олимпийскую богиню!
Перун поразил несчастного любовника, но от союза с Деметрой родился Плутос — бог богатства, прежде всего, земных плодов и плодов скотоводства; недаром он был зачат на поле. Плутос ассоциировался с Аидом (Гадесом) — Плутоном: ведь ему была подчинена преисподняя, а там было средоточие плодородия земли.
Но мифологическая драма развязалась не из-за этих ассоциаций. Аид воспылал страстью к юной Коре. Он явился к Зевсу просить руки дочери. Зевс понимал, что Деметра не отпустит дитя в преисподнюю, но не хотел и отказывать брату. Аид решился похитить возлюбленную, когда та собирала полевые цветы в Элевсине (напомним, что это любимое занятие русалок, выходящих с того света в начале сезона цветения).
В поисках дочери Деметра исходила всю Грецию, не пила и не ела, а на десятый день достигла Элевсина. В облике измученной матери она явилась к местному царю и была встречена гостеприимно. Царская дочь Ямба стремилась утешить пришелицу смешными и непристойными стишками (ее именем назван поэтический размер), однако развеселить богиню удалось старой няньке Баубо, которая заставила Деметру выпить пиво и рассмеяться ее фокусам с задиранием платья, имитирующим роды.
О том, что смерть и смех в загробном мире несовместимы, мы уже говорили в рассказе о царевне Несмеяне и в мифе о Мауи. Точно так же эротические экзерсисы и смех вывели Деметру из оцепенения, подобного смерти.
Деметра вернулась к жизни и даже решила сделать царского сына Демофонта бессмертным. Для этого малыша нужно было держать над огнем, чтобы исчезла его смертная природа, но испуганная мать помешала богине завершить ритуал, и ребенок умер. Тогда Деметра решила облагодетельствовать другого царского сына — Триптолема. Тот пас отцовский скот в Элевсине и видел, как земля разверзлась — вниз попадали его свиньи, а колесница, запряженная черными конями, увезла возничего, удерживавшего кричащую девушку, в преисподнюю.
Когда Деметра узнала о похищении дочери в преисподнюю, она позвала Гекату, и они выведали у всевидящего Гелиоса, что похитителем был сам Аид. Деметра решила не возвращаться на Олимп. Она закляла все деревья и растения, и те перестали плодоносить. Напрасно Зевс посылал к тоскующей сестре Ириду: та поклялась, что земля не будет плодоносить, пока ей не вернут дочь.
Пришлось громовержцу отправлять Гермеса к Аиду, и тот согласился отпустить похищенную, если та не успела вкусить плодов загробного мира. Кора почти ничего не брала в рот, но садовник преисподней рассказал, что дева успела сорвать в саду гранат и съесть семь зернышек. В гомеровском гимне Деметре говорится, что Аид хитростью заставил Кору вкусить зернышко, чтобы она не забыла царства мертвых и снова вернулась туда. Так или иначе, богиня не собиралась освобождать землю от заклятия. Однако она не могла отменить закон — вкусивший пищи мертвых должен был остаться в Аиде. Вмешаться пришлось Рее — матери Зевса, Аида и Деметры. Она рассудила распрю богов: четыре месяца Кора должна была оставаться в Аиде и быть царицей мертвых с титулом Персефона, а восемь месяцев пребывать с Деметрой.
Персефона справедливо правила в Аиде, но земные герои не оставляли надежды освободить ее. Царь Пирифой вместе с афинским царем Тесеем решились на такой подвиг, за что были заточены в Аиде. Пирифой был навечно прикован к скале, Тесея же, приросшего в загробному седалищу, освободил Геракл, оторвав его (поэтому у всех потомков Тесея небольшие ляжки). Богиня сохранила привязанность к земным радостям: ее растрогала музыка Орфея, и она разрешила певцу отвести свою возлюбленную Эвридику к вратам преисподней.