Загул
Шрифт:
– Тэк-с! – удовлетворенно сказал подошедший мент.
– Пройдемте, гражданин! – весело скомандовал тот, который производил задержание.
Втроем они взяли Нефедова в конвой и повели куда-то вдоль платформы под любопытствующими взглядами публики. Впрочем, этап оказался коротким: он закончился вместе с платформой – там, где останавливается первый вагон и устроено зеркало для машинистов. Милиционеры отомкнули неприметную дверь, выкрашенную в цвет стены, и ввели Игоря в небольшое помещеньице. Пахло здесь как во всякой другой милицейской кандейке, и имелся, конечно, портретик Дзержинского.
Запершись, менты первым делом повесили на гвоздики свои фуражки. Затем с ротвейлера сняли намордник, и он тут же бросился к миске с водой.
– Присаживайтесь, гражданин.
Без головных уборов милиционеры выглядели менее официально. Казалось, им даже хотелось как-либо пошутить с задержанным, просто в головы пока не приходило ничего остроумного. Во всяком случае, составлять протокол они не спешили. Мент, который производил задержание, сел за конторский столик и выложил перед собой почечуевский том.
– «Мосты и тоннели», – прочел он на обложке и подмигнул напарнику: – Инновациями интересуется гражданин.
– Тэк-с… – усмехнулся напарник и подмигнул ротвейлеру.
– Что ж это вы – образованный человек и так надрались?
Нефедов опустил голову.
– Пробить его надо по базе, – подал совет напарник.
Производивший задержание и ротвейлер взглянули на него, как на идиота:
– Как же ты его пробьешь, если он без документов?
– Тэк-с… – стушевался напарник.
– Мы сделаем вот что… – Мент, производивший задержание, задумчиво побарабанил пальцами. – Мы проведем с гражданином профилактическую беседу.
Вздохнув, Игорь приготовился к тяжелому разговору, но милиционер достал из столика общую тетрадь и что-то молча в ней записал.
– Отчет, – пояснил он. – Профилактическая беседа произведена с гражданином… как вас?..
– Почечуев, – сказал Нефедов.
– С гражданином Почечуевым. Распишитесь вот тут.
– Спасибо!.. – Игорь выдохнул с облегчением. – Спасибо огромное… Мне можно идти?
Менты и ротвейлер переглянулись.
– Хотите так сразу?.. А вы под поезд не свалитесь?
– Ни в коем случае! – горячо заверил Нефедов. – Мне еще надо на электричку успеть.
Ротвейлер пошевелил бровями.
– Ну ладно, – разрешил мент, производивший задержание. – Ехайте, гражданин Почечуев. Но чтобы дома и сразу в постель.
Он лично вывел Нефедова на платформу и, сделав опять попытку козырнуть, посадил его в поезд.
Хинкали
– Ты хоть бы кровать заправил.
– Вот еще… Горничная придет.
– Придет она, как же…
Горничную тут действительно не дождешься. Оно и неудивительно, ведь курортный сезон в здешних краях сменился уже мандариновым. Пансионатская обслуга смотрит на последних отдыхающих с отвращением, а чаще не смотрит вовсе. Все свои запасы общительности местные служащие изливают друг на друга. Собравшись числом от двух в коридоре или где-нибудь на углу, они часами орут и жестикулируют. Крик – их естественная форма коммуникации; жители Кавказа, они так и беседуют, словно сидят на разных горах. Однако о чем они говорят – это отдыхающих не касается.
А
Игорь ждет горничную, горничная ждет, когда они съедут из пансионата, а в результате обстановка в номере имеет весьма неприглядный вид. Смятые простыни с пятнами мандаринового сока; на столе гора оранжевых корок, обрывок лаваша и недопитая бутылка местного полусладкого, по которой вверх медленно ползет местная, уже полудохлая муха. Она доберется до горлышка и упадет внутрь бутылки, чтобы красиво, по-кавказски, умереть, утонув в вине.
Радио в номере скрежещет одними согласными. Передачи на русском, как и горячая вода в душе, бывают здесь только по часу в день, но выключить репродуктор нельзя, потому что тогда станет слышно происходящее за стеной. А происходит там круглые сутки одно и то же – в соседнем номере отдыхают молодожены или сбежавшие на курорт любовники, хотя времяпрепровождение их отдыхом не назовешь.
– Для чего только людям дают путевки… – неодобрительно замечает Надя. – Могли бы и погулять для разнообразия.
– Угу… – вяло соглашается Игорь и делает радио погромче.
– А ты… не хочешь? – предлагает она неуверенно.
– Погулять, ты имеешь в виду?
– Может, хинкали наконец попробуем…
Игорь отвечает не сразу. Под прогулкой Надя подразумевает очередную поездку в город. Ходит туда единственный, не признающий расписания рейсовый автобус, маршрут которого непредсказуем и зависит от надобностей водителя и его многочисленных местных приятелей. Денег за проезд водитель с приятелей не берет, а убыток компенсирует за счет отдыхающих. Если, к примеру, спросить у него сдачи с рубля, то он сильно разгневается. Впрочем, сдачи с рубля здесь не дают и в магазинах тоже.
Что же насчет хинкали, то о них Нефедовы узнали от Ксенофонтова. Он отдыхал тут до них, в этом же пансионате и по такой же профсоюзной заводской путевке.
– Место – дыра дырой, – рассказывал Ксюха, – особенно в несезон. Но хинкали у них – объедение; единственное вообще, зачем стоит туда поехать.
Слова Ксенофонтова подтверждаются, но пока только в том, что касается места. До хинкали у Игоря с Надей дело еще не дошло, хотя найти забегаловку, где они готовились, труда никакого не составляло. В первый же день, примкнув к очереди таких же, как они, курортников, Нефедовы получили право насладиться запахом вареных пряностей. К несчастью, у дядьки, заведовавшего на раздаче дырчатым черпаком, было местных приятелей еще больше, чем у водителя автобуса. Белокожие чужаки, томящиеся в очереди, лишь молча печалилась. Как и следовало ожидать, бак с хинкали опустел ровно перед нефедовскими носами. Это еще надо было счесть удачей, потому что в последующие дни хинкали кончались гораздо раньше.