Захваченная инопланетным дикарем

Дар Флора

Вурайзен кивает и, по-моему, краснеет, судя по лицу Энтирэна. У старшего Вурайзена лицевые гребни толще — самые крупные из которых я видела на корабле, — и сам он более оранжевый, нежели розовый.

— Вы правы, — говорит он. — Особенно, когда мы близки к Мат Ривину. И считается невежливым мужчине прикасаться к чужой амавар. На Нэйва Байканар при знакомстве возвращают салют.

Я ударяю себя рукой в грудь и улыбаюсь. Двое других мужчин подходят поприветствовать меня.

— Это инженер и научный сотрудник Ченсен и наш штурман Эйкотолаен.

Ченсен

более компактный, нежели Дивиак, но всё равно гигантский и розовый. В нём чувствуется спокойствие, и если бы он был человеком, я бы решила, что он — профессор колледжа. Цветом мужчина больше похож на Дивиака, но с несколькими массивными коралловыми пятнами на груди.

— Тестирование жидкости, которую вы нам принесли, должно завершиться в ближайшее время. Правда, что ваши люди пьют её? Ради удовольствия? Или это ритуал, чтобы доказать свою силу?

Я понятия не имею, всё ли правильно переводит транслятор, но я понимаю суть.

— Мы пьём её для удовольствия.

Эйкотолаен более яркого розового цвета, чем другие, и мне кажется, что он очень беспокойный.

— Приветствую, человек, — говорит он, неловко переминаясь, прежде чем сесть как можно дальше от меня.

Медицинский офицер жмётся сзади, пока Дивиак, наконец, не говорит ему:

— Котцер, не будь смешным. Это было недоразумение. Жасмин простила тебя.

Ну, почти. Я вспоминаю его палку-сканер с содроганием.

Мы все усаживаемся за низкий стол. Дивиак прижимается ко мне, и жар его бедра возбуждает вечный огонь внутри меня. Неужели это притяжение никогда не кончится? «Боже, надеюсь, что нет».

— Моя команда приготовила традиционный праздник, чтобы поприветствовать тебя, Жасмин. Котцер заверил меня, что все блюда безопасны для тебя. Надеюсь, ты будешь наслаждаться ими так же сильно, как и мы!

Первое блюдо — корыто кажущейся серой слизи с тёмно-зелёными шаровидными кусками — появляется на столе как по волшебству. От его вида у меня сжимается желудок. Но запах поражает.

— Это чаще всего подаётся в моей части нашего мира, — говорит Энтирэн. — Это плод заргоого дерева. Это блюдо обостряет аппетит.

«Как? Делая всё остальное более привлекательным? М-да».

Дивиак подносит чашу к губам и позволяет слизи скатиться к его рту. Его язык выскакивает и захватывает один из шариков. Пока Дивиак жует, слизь движется к моей миске.

У меня нет выхода. Может ли это быть хуже эфиопской пищи? Поскольку эта пища скользит ближе к моим губам, я подозреваю, что это будет намного хуже.

«Эх, была не была!»

Я открываю рот, и в него скользит шарик. Приятный, мягкий кусочек, с тонким рыбным привкусом — как на основе рыбы. Когда я раскусываю зелёный шарик, он выделяет нечто вроде тапиоки, затем что-то мерзкое впрыскивается мне в рот. Сам шарик слегка сладковатый, но всё, что было внутри, сильно напоминает сорт горького соуса.

Не то, что бы это было не вкусно,

но текстура блюда странная, я надеюсь, что решение проглотить его не заставит меня пожалеть. Только после того, как я глотаю, другие приступают к еде.

Стандартные манеры, безусловно, отличаются от манер байков. Прихлёбывание, чмоканье и необычайно длинные языки хлюпают повсюду. Я задыхаюсь, сдерживая смех, вспоминая, что умеет вытворять своим языком Дивиак.

Вурайзен бросает свою миску в корыто и громко рыгает.

— Поторопись. Дальше я хочу предложить своё блюдо.

Остальные инопланетяне заканчивают, а съели они больше, чем мой желудок может переварить.

— Я изучил «Межзвездный Ваде Меккум» о том, что едят ваши люди, чтобы понять, не похожи ли наши блюда. Меня очень интересуют экзотические кухни, например, еда на Джордь. В вашем районе есть блюдо под названием «кастрюля», — он поворачивается к остальной команде, объясняя: — Там, кажется, почти все безграничные вариации, это — смесь разных продуктов, приготовленных вместе. У нас есть аналогичное блюдо, называемое «ромачузи».

Грязные тарелки исчезают, и я подпрыгиваю.

— Ой!

— Ах, да, — говорит Ченсен, — ваша планета ещё не открыла транспорт. Это очень удобно.

Я хочу сказать ему, что у нас есть другое значение для этого слова, но неприятно пахнущее блюдо Вурайзена делает меня немой. Первый помощник Дивиака описывает, что присутствует в каждом слое его блюда, но всё это не имеет смысла. Всё, что я могу, это только кивать.

И молиться. И ещё раз молиться.

Дивиак снова вкушает блюдо первым. Похоже на этот раз я пробую блюдо похожее на гигантский кусок свинины, но моё облегчение сменяется ужасом, когда я подношу еду к лицу — запах заставляет мои глаза слезиться.

Смесь мокрой собаки и грязного носка. Ужас!

Я не могу смотреть на это, поэтому закрываю глаза, задерживаю дыхание и засовываю пищу себе в рот. На вкус это отвратительно, как и на запах. Мне удаётся заглотить то, что находится во рту, но я никак не смогу доесть то, что лежит в моей миске. Вурайзен смотрит на меня выжидающе, ухмыляясь, как будто уверен, что мне понравится.

— Это было…, — я выискиваю правильное слово, — интересно, — Вурайзен сияет, такое чувство, что я предоставила ему пятизвездочный обзор в «Нью-Йорк Таймс». — В следующий раз я сделаю тебе гамбургеры.

Теперь встаёт Котцер, чтобы внести в трапезу свой отвратительный вклад. Часы Ченсена громко пищат.

«Ура! Спасательный инопланетный колокол!»

Глава 15

ДИВИАК

Ченсен отключает звук витиека, читая сообщение, на лице инженера «Никс» отражается облегчение.

— Это сработало. Жидкость, которую вы доставили, — альтернативная замена нашему топливу.