Захват Дании и Норвегии. Операция «Учение Везер». 1940-1941
Шрифт:
Начало финско-русской зимней войны поставило Скандинавию в особо трудное положение и побудило Швецию и Норвегию обратить пристальное внимание на развитие отношений на востоке. В Дорпатском соглашении 1919 года Россия признала Финляндию как независимое государство, заключила с ней в 1932 году пакт о ненападении, который был обновлен через два года и должен был считаться бессрочным до 1945 года. 5 октября 1939 года, после окончания боев в Польше и предоставления баз Эстонией и Латвией, финское правительство послало уполномоченных в Москву с целью «проведения переговоров с советским правительством по конкретным политическим вопросам». Тем не менее начавшиеся переговоры прекратились 13 ноября как безрезультатные, ибо выдвинутые Россией требования значили отказ от политической самостоятельности Финляндии. 30 ноября 1939 года около 30 русских дивизий без объявления войны перешли финскую границу, военные корабли обстреляли южное побережье, военно-воздушные силы атаковали столицу, Хельсинки. Финляндия, обратившись за помощью к Лиге Наций, оказала жесткое сопротивление, опираясь на линию Маннергейма. Финский вопрос очень сильно задел общественность Скандинавских стран накануне наступающего нового, 1940 года. 7 декабря 1939 года министры иностранных дел Дании, Норвегии и Швеции встретились в Стокгольме и решили сохранять строгий нейтралитет по отношению к финской войне. Большую, чем в Норвегии, готовность помочь финнам выразила шведская общественность. Но заявление о нейтралитете, конечно, установило
Уже 9 октября 1939 года шведский посланник выступил в Берлине в министерстве иностранных дел и подчеркнул, что «в Балтийском море возникло бы очень серьезное положение, если Россия выдвинет относительно Финляндии требования, угрожающие ее независимости и самостоятельности». Государственный секретарь фон Вайцзеккер ответил, что в Московском договоре от августа 1939 года Германия «не заявила о каких-либо интересах к востоку от известной линии (северной границы Литвы)». Тем не менее он надеется, «что Россия не выдвинет никаких слишком далеко идущих требований по отношению к Финляндии и что поэтому нужно найти мирное урегулирование». Похожий ответ получил от фон Вайцзеккера в тот же день и финский посланник в Берлине. Тем не менее германский посланник в Хельсинки, который был соответствующим образом уведомлен, выставил на следующий день довод, что Финляндия оказала бы вооруженное сопротивление русским, если бы они не ограничились островами в Финском заливе. Он предложил повлиять на русское правительство.
В течение зимней войны германские дипломатические миссии получали указание «избегать каких-либо антирусских настроений в беседах о финско-русском конфликте». По поводу новой беседы со шведским посланником 4 января 1940 года фон Вайцзеккер планировал интерпретировать русское намерение относительно того, что российские довоенные границы должны быть восстановлены, и тем не менее Швеция и Норвегия не должны были ничего опасаться. При продолжении этой беседы 13 января государственный секретарь снова подчеркнул, что в интересах Германии было бы не распространять финско-русский конфликт. Еще дальше пошел генерал-фельдмаршал Геринг, который днем позже заверил шведского посланника в том, что нейтралитет не исключает дружественного отношения к Германии и что Россия не решилась бы атаковать Швецию, если бы немецко-шведская дружба была очевидной. В то время как германское правительство, сдержанное отношение которого к судьбе балтийских государств и Финляндии вызывало обиду у этих народов и в Скандинавии, должно было стремиться к тому, чтобы не возникали новые осложнения еще и на северо-востоке, западные державы в переоценке своих нынешних возможностей увидели средство вмешаться в финско-русский конфликт, чтобы приблизиться к достижению своих военных целей. Заключение мира между Финляндией и Россией 12 марта 1940 года в Москве расстраивало эти намерения. Между тем в норвежских территориальных водах произошло британское нападение на немецкое вспомогательное судно «Альтмарк», которое позволило отчетливо увидеть ненадежность норвежского нейтралитета и должно было привести немецкую сторону к серьезным решениям, чтобы упредить стремление союзников в Скандинавию.
Военные планы союзников были определены опытом, который, как они полагали, английские и французские генеральные штабы получили в Первую мировую войну. Французский Генеральный штаб боялся действовать против Германии во фронтальном наступлении, при котором нужно было бы преодолевать Западный вал ценой больших жертв, которых в свое время потребовала борьба за Верден. Вместо этого подготавливались широкомасштабные операции, которые вели к созданию экспедиционного корпуса на Востоке под командованием генерала Вейгана и в связи с этим к подготовке последующего занятия союзниками Салоник. В то время как здесь просматривались несомненные аналогии с Первой мировой войной, в Лондоне возникали также планы, которые основывались на излюбленных идеях морского министра Уинстона Черчилля. 5 сентября 1939 года он был снова приглашен в министерство и уже через четыре дня после вступления в должность заставил адмиралтейство разработать проект форсирования морских проливов тяжелыми военно-морскими силами. На сей раз эта операция должна была быть направлена на форсирование прохода Балтийского моря.
В плане, который имел условное наименование «Катарина», Черчилль среди прочего написал: «Целью является овладение Балтийским морем. Цель должна быть достигнута, когда мы выйдем с соединением линкоров, которые противник не решится атаковать своими тяжелыми кораблями. Опираясь на эту эскадру, будут действовать легкие вооруженные силы. Если бы нам удалось добиться господства над Балтийским морем, мы лишили бы Германию поставок железной руды, прочих видов сырья и пищевых продуктов из Скандинавии. Наверное, появление нашего флота решительно повлияло бы также на последующее поведение Скандинавских государств и, вероятно, подвинуло бы их к тому, чтобы вступить в войну на нашей стороне. В этом случае мы имели бы возможность соорудить базу, которую можно было бы снабжать по грунтовой дороге». В век воздушной войны этот план выглядел фантастическим, и адмиралтейство в конце концов отказалось от него как от неосуществимого, так как времени было недостаточно, чтобы до весны 1940 года провести необходимое переоборудование старых линкоров. Черчилль 6 января 1940 года написал первому морскому лорду: «Удар сильного надводного флота в Балтийском море, каким бы желательным он ни был, не является существенным для вступления во владение и удержания шведских рудников». Он при каждой возможности написал к своему плану в несколько измененном виде. Речь для союзников шла не только о том, чтобы использовать их морское господство, но и о том, чтобы посредством обдуманного и обширного ведения экономической войны отрезать Германию на Ближнем Востоке и на Балканах от поставок нефти, в Скандинавии – от поставок руды.
Без сомнений, в последних планах Черчилль принял решающее участие по сравнению с колеблющимся британским премьер-министром Чемберленом и британским адмиралтейством; назначение этого человека руководителем морского министерства должно было роковым образом отразиться на Скандинавских государствах. Позиция британского морского министра, который пытался более тесно сомкнуть кольцо блокады вокруг Германии и препятствовать притоку сырья для германской военной экономики, была вполне понятна. В меморандуме от 29 сентября 1939 года Черчилль утверждал, что, если «снова возобновятся транспорты из Нарвика в Германию, должны быть приняты суровые меры». В тот же день морской министр потребовал от заместителя начальника британского главного морского штаба более точных данных о том, какое место норвежского побережья севернее Бергена (так как южнее его морские пути должны были оставаться свободными для английского сообщения со Скандинавией) более всего подходит для постановки мин против немецких транспортов с рудой. Гораздо более отчетливо написал Черчилль в своем меморандуме от 16 декабря 1939 года: «Срыв шведских поставок руды через Норвегию в Германию имеет значение большой наступательной операции. Если однажды прийти к выводу, что эти преимущества перевешивают бесспорные и принимаемые всерьез возражения, то должно быть форсировано проведение мероприятий, необходимых для того, чтобы принудить к срыву транспортов с рудой. Северная блокада Германии тогда была бы полной. Мы могли бы занять, например, Нарвик и Берген и в дальнейшем использовать эти гавани для нашей торговли, в то время как они были бы полностью заперты для Германии. Можно подчеркнуть, что британское завладение норвежским побережьем представляет собой стратегическую цель первого порядка; даже если Германия предприняла бы самые действенные контрмеры, мы бы определенно выглядели не хуже, как если бы вообще не предприняли никакой акции… Наша совесть – это наш высший судья… Как фактический представитель принципов Лиги Наций, мы имеем право, даже долг поднимать временно силу как раз тех законов, которым мы хотим снова придать значение и надежность».
Черчилль сначала не смог отстоять свою точку зрения в британском военном кабинете. Правда, было решено, заглядывая вперед, подготовить планы для английской высадки в Норвегии в поддержку Финляндии, которая должна была происходить в Нарвике. Глава британского Генерального штаба, генерал Айронсайд, получил задание проверить отправку пехотной бригады в Нарвик. Должны были разрабатываться и другие мероприятия на случай германского вторжения в Южную Норвегию и предприниматься дипломатические шаги в правительствах Скандинавских стран. Они последовали после того, как 27 декабря скандинавским правительствам было передано заявление о «непосредственной или косвенной поддержке» союзников и оно было отклонено в течение первых дней января с передачей в Стокгольме и Осло острой британской ноты от 6 января 1940 года. Параграф 5 ноты звучал: «Королевское британское правительство предпримет необходимые меры, чтобы предотвратить использование норвежских территориальных вод немецкими торговыми судами. В ходе этого королевским британским военно-морским силам может потребоваться время от времени входить в эти воды и действовать там». Норвежский, так же как и шведский ответ на эту ноту прозвучал недоброжелательно; общественность в обеих странах взволнована, и поэтому король Норвегии Хаакон сделал представление королю Англии Георгу. Тем не менее французский премьер-министр и министр иностранных дел Даладье настаивали в Лондоне: «Каждая возможность обосноваться в области, которая еще не закрыта для нас, каждый процесс, который позволяет нам выигрывать влияние в обстановке, как признано, непосредственно изменяющей войну, должны учитываться и сразу использоваться». Открытый призыв Черчилля от 20 января к нейтральным странам (они должны стать, наконец, на сторону западных держав и отказаться от сдержанного отношения) возымел противоположное действие. А кабинет под влиянием Чемберлена не решался нарушить нейтралитет Скандинавских государств.
Французский Генеральный штаб настаивал на открытии второго фронта, чтобы ослабить немецкое наступление на запад, относительно которого не существовало никакого сомнения с тех пор, как в январе 1940 года в руки к западным державам попал немецкий план стратегического сосредоточения и развертывания. На основании выполненных с 16 января французских подготовительных работ и военных консультаций между союзниками от 31 января и 1 февраля высший их военный совет решил 5 февраля послать английские и французские части (от 3 до 4 дивизий) в Нарвик, чтобы оказать военную помощь Финляндии и занять при этом рудники в Гэлливаре. На следующий день лорд Галифакс сообщил норвежскому посланнику, что Англия намеревалась закрыть немецкому транспорту с рудой проход через Нарвик. Аналогичную информацию он сообщил также шведскому посланнику. По сравнению с этой целью оказание помощи Финляндии сокращалось все больше и больше. Французский посланник в Канаде, Ро-бер де Дампиер, был отправлен с особыми полномочиями в Осло. На пути туда в Бресте он встретил французские части, которым предстояло пройти через Норвегию и Швецию, в связи с чем с 26 февраля они стояли готовыми к походу. В их числе и бригада стрелков генерала Бетуара. Операция союзников была связана с участием Швеции и Норвегии, и все же оба правительства, само собой разумеется, остро недоброжелательно относились к запланированному военному расширению на север. Шведское министерство иностранных дел высказало точку зрения, что намерениям союзников не могли бы помочь ни Швеция, ни, в конце концов, Финляндия, и норвежский министр иностранных дел Кот угрожал увезти необходимый для прохождения железнодорожный вагонный парк из портовых городов. Кот ни мгновения не сомневался в том, что акция союзников ни в коем случае не предусматривала цель оказать эффективную помощь Финляндии и должна была вызвать скорее немецкую контратаку, вследствие чего Скандинавия стала бы полем сражения между Германией и западными державами.
16 февраля произошло британское нападение на немецкое морское вспомогательное судно «Альтмарк» в Йёссинг-фьорде, последствия которого обсуждались скандинавскими правительствами так же серьезно, как и германским. Точка зрения неизменного, не боящегося никакого давления строгого нейтралитета и независимости северных государств была признана обязательной для Скандинавских стран на общей конференции министров иностранных дел в Дании, Норвегии и Швеции, состоявшейся в Копенгагене 25 февраля 1940 года. Следующая нота союзников, переданная 2 марта правительствам в Осло и Стокгольме, в которой Скандинавским государствам предлагались военные гарантии против немецкого нападения, была снова отклонена после общения скандинавских министров иностранных дел. Шведский министр иностранных дел Гюнтер принял ноту с замечанием, что эта британско-французская интервенция, кажется, имеет целью перенести борьбу в Скандинавию; что это, во всяком случае, вообще распространенная точка зрения в Швеции.
Сначала финское правительство не могло даже обмолвиться о вмешательстве экспедиционного корпуса союзников. Переговоры с английскими и французскими офицерами привели в итоге к тому, что Нарвик должен был использоваться как порт для разгрузки, а Северная Швеция – как область для прохождения. Большая часть воинских подразделений западных держав оставалась бы в Северной Норвегии и Швеции, предназначенная к использованию на фронте дивизия была бы готова не раньше чем в апреле. Это незначительное число войск не могло изменить соотношение сил (47 русских дивизий против 16 финских), тем не менее северошведский рудный бассейн перешел бы в руки союзников. Финское правительство отказалось от предложения, потому что такая интервенция не представлялась полезной, и 6 марта решилось на мирные переговоры с Москвой. Россия была готова к заключению мира, причем не в последнюю очередь из-за опасности впутываться в конфликт с западными державами. 8 и 9 марта планы Норвегии проверили еще раз в британском военном кабинете и в комиссии по Скандинавии, в межсоюзном комитете по исследованиям и была подчеркнута необходимость наряду с занятием Нарвика первоначально одним батальоном также занятия Ставангера и Бергена, чтобы иметь в руках аэродром Сола. Последнее требование, направленное 11 и 12 марта скандинавским правительствам, о прохождении частей для поддержки Финляндии, было снова отклонено по политическим мотивам. 11 марта вечером Черчилль прибыл в Париж, чтобы предотвратить в последний момент заключение финско-русского мира. Вместе с Даладье он передал финскому посланнику заявление о том, что в случае финского согласия транспортные суда с готовыми частями союзников вышли бы безотлагательно. О прохождении должно было быть сообщено в ноте Норвегии и Швеции, чтобы не спрашивать у этих правительств особого разрешения; дипломатические отношения Англии и Франции с Советским Союзом были бы тогда сразу прекращены. Теперь до этого не дошло. Заключение мира в Москве 12 марта прекращало финско-русскую зимнюю войну. Этот исход возбудил французскую общественность, которая уже за неделю до этого предприняла в прессе продолжительные тяжелые нападки на Швецию. Кабинет Даладье пал; одновременно прежний министр финансов Рейно принялся уже как министр иностранных дел 21 марта за образование нового французского правительства с целью заняться энергичным ведением войны. Сюда относится скандинавская операция, для которой уже все было подготовлено.