Шрифт:
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
…День у Николая Ильича Роговцева, явно не задался с самого подъема. Проснувшись как обычно, в шесть утра, он ощутил полную разбитость.
– Надо же, – подумал Роговцев, – приснится же такое. Этот сон преследовал его вот уже третью ночь подряд. Но сегодня.… Это не вероятно.
Встав с постели, он случайно задел провод телефона и чуть было не упал.
– Начинается – утвердительно решил Роговцев. Он оделся, прошел на кухню, включил плиту и поставил чайник.
– Пока умоюсь, побреюсь, он и закипит –
Через двадцать минут выяснилось, что кипеть чайник не собирался, так как плита была предусмотрительно выключена из розетки вечером.
– Теперь двадцать минут надо чем-то заниматься – думал Роговцев, включая плиту.
Он сел в кресло и начал сопоставлять свои сны. А кто сказал, что это были сны? Ведь позапрошлой ночью, он точно вставал с кровати и открывал окно этому человекоподобному существу. Существо, телепатически сказало, что зовут его Тэлман, и оно представляет медицинскую академию планеты Плима, после чего так же спокойно выплыло в окно, как и вплывало и, трансформировавшись в ярко светящуюся точку, исчезло.
Вчерашней ночью, произошло то же самое, но с небольшим продолжением. Существо, сообщило Роговцеву, что оно мужчина и является профессором медицинской академии планеты, и в нагрузку занимается межгалактическими связями. Профессор сообщил Роговцеву, что их цивилизация давно наблюдает за развитием Земли, и только сейчас они пытаются вступать в контакт с землянами. После этих слов, если так можно сказать, – ибо рот у профессора отсутствовал, – он очень галантно, по-английски, удалился.
Сегодняшняя ночь, изначально, не сулила Роговцеву спокойствия.
Так же, в районе двух часов ночи, профессор протелепатировал Роговцеву, что готов вступить в контакт. Николай открыл окно и впустил коллегу.
– «Кто ходит в гости по ночам, тот поступает дурно» – перефразировав Винни-Пуха, подумал Роговцев. – Даже медведь начинает по гостям с утра шляться. А здесь же…
В этот момент, в голове Николая Ильича, раздалось что-то вроде смеха.
– Ваши мысли на удивление не корректны по отношению ко мне – сказал профессор.
– Надо же какой обидчивый – уже вслух, сказал Роговцев.
– Не кричите так громко, говорите со мной мысленно – услышал Николай.
– Так – решил Роговцев, – с утра пойду в церковь, а на работе, не забыть зайти к Альфреду, пусть проверит мою психику.
– С вашей психикой все в порядке – сказал Тэлман. – Я как раз занимаюсь психиатрией.
– Ну, вот те раз – подумал Николай. – Не хватало мне еще получать консультацию у другой цивилизации.
– Может, и справочку напишите? – мысленно спросил Николай.
– Можно и справочку – ответил тот. – Вам на латинском языке или на русском?
– На каком вам будет угодно – ответил Роговцев, усаживаясь на кровать. Не успев ничего больше сказать, Николай увидел перед собой два листа, которые висели в воздухе.
– Я написал на двух языках, на всякий случай – пронеслось в голове Роговцева. – А сейчас мне пора, до встречи…
…Николай Ильич подскочил в кресле и помчался в другую комнату. Так и есть, обе бумажки аккуратно лежали на прикроватной тумбочке. Но странная вещь, от них исходил неоновый свет. – Брать или не стоит – размышлял Роговцев. Но любопытство победило. Как только
– Так, мне точно нужно к Альфреду, да и вообще я давно не проходил диспансеризацию – решил Роговцев, и только сейчас услышал надрывный крик чайника, издающего свист.
Городская больница, в которой Роговцев работал хирургом, находилась в центре города. Это было старое здание, построенное еще в пятидесятых годах двадцатого века. Что бы попасть на территорию больницы, Николаю Ильичу надо было пройти мимо городского сквера. Будучи, как ему казалось в задумчивом состоянии, Роговцев немного задержал взгляд на маленьком котенке, который, перевалившись на спину, играл с засохшей веткой на залитой солнцем сочной, зеленой траве. Он так старательно перебирал лапами, что Николаю Ильичу захотелось подойти к нему и погладить. Увидев приближающегося человека, котенок зажал ветку в лапах и очень внимательно стал следить за его ногами. Взгляд у этого маленького существа, был очень осмысленный. Складывалось ощущение, что он старательно пытается понять, с каким намерением, этот большой по отношению к нему человек, изменил свой путь и направился в его сторону.
Подойдя к котенку, Николай Ильич протянул руку, чтобы погладить животное.
– Как же тебе живется? – подумал Роговцев.
– Хорошо – прозвучало в ответ.
Роговцев немного напрягся, оглянулся, но по близости никого не было.
– Странно, – подумал он – ведь я отчетливо слышал, как кто-то мне ответил.
– Это я, тебе ответил – снова услышал он, и только сейчас обратил внимание, что котенок стоит на всех четырех лапах и преданно смотрит ему в глаза.
– Этого не может быть – слабым голосом проговорил Николай Ильич.
– А вот и может. Или ты думаешь, что только большие существа, как ты, могут разговаривать? – слегка приоткрывая пасть, проговорил котенок.
– Да нет, я так не думаю, – слегка дрогнувшим и каким-то глухим голосом проговорил ошарашенный Роговцев, ощущая легкую дрожь в ногах – просто я не ожидал, что буду разговаривать с маленьким животным.
– Ну и зря, – проговорил котенок – надо всегда быть готовым к чудесам. А ты не готов, вот поэтому и не ожидал. Ты глупое существо, как я понимаю – снова проговорил котенок и, подпрыгнув, со всей прыти, помчался вглубь сквера.
Какое-то время, Роговцев находился в прострации, но потом, решив, что сегодня слишком жарко и поэтому возникают галлюцинации, направился дальше по своим делам.
– Все же нужно сходить к Альфреду – утвердительно заключил Роговцев. – Все происходящее, ни в какие законы не вписывается! – вслух проговорил он, и двинулся дальше. Вдалеке виднелось серое, восьмиэтажное здание, в котором работал Роговцев.
Вся территория больницы была усажена деревьями. Летнее солнце в этом году было беспощадным, поэтому все больные находились в тени лип, кленов и дубов, так как в палатах температура достигала тридцати пяти градусов.