Захвати с собой улыбку на дорогу
Шрифт:
На пюпитре перед каждым креслом лежала все та же тоненькая чернокожаная книжица. Писатель потянулся за ней.
– Хм. Гибкости, действительно, хоть отбавляй. "Описанное в евангелиях чудо насыщения пяти тысяч человек пятью хлебами легко объяснимо: конечно же, Иисус утолял духовный голод людей хлебом своего учения".
– Он резко захлопнул книжицу. Устало обмяк в кресле.
– Напиться бы до полного скотинства...
Началась церемония голосования.
– Кресло номер 1.
Встал толстый академик, похожий в своих латах на вспучившуюся от долгого хранения
– Да, согласен.
– Кресло номер 2.
Встал Астроном. Одуванчик его головы мелко трясся: казалось, сейчас облетит последний пух.
– Да, согласен.
"У одного старость, - думал Человек.
– У другого дети. У третьего дело, благородная забота о своем деле. Или о своем теле? Получается, что всем нельзя. Кому же можно? И мы еще удивляемся, как в темные эпохи, эпохи подлости..."
– Кресло номер 56.
Встал Философ и сказал со вкусом, приятным глубоким басом, непринужденно отставив руку с жезлом:
– Да, согласен.
У Писателя поза равнодушия, неверия. Или просто пьянства? Медик знает одно - он приносит пользу людям, спасает их, а до всего прочего...
– Кресло номер 91.
Встал Физик и буркнул, не поднимая головы, нахохлив плечи:
– Да. Согла...
Чей-то голос, казалось, говорил над ухом: "Ты лично должен быть чист. Не пачкать рук кровью. Остальное - не в твоих силах. Общий ход вещей изменить невозможно. Это не по силам отдельной личности. В этом марксисты правы".
Чей это юлос? Президента с его спасительной подагрой? Или Писателя?
"Не то грядет, что прекрасно, а то грядет, что грядет. Понять необходимость и простить оной в душе своей".
– Кресло номер 116.
Встал Актер, сказал положенное и попросил разрешения прочитать стихи.
Он добр, он мудр, и разуму его Потомки будут удивляться...
Чей-то голос говорил в самое ухо: "Заблуждения человечества удручающи. Оно не заслуживает того, чтобы мы о нем заботились, думали, чем-то для него жертвовали. Люди лживы, неблагодарны, забывчивы. Сколько героев отдали свою кровь - а мир не стал ни на грош лучше..." И другой голос бубнил: "Эй, глупый баран, не ходи по горам..." Детская присказочка. Откуда это? Из какой дали? Голос старухи няньки, которая умерла добрых тридцать лет назад. "Эй, глупый баран, не ходи по горам, там волки живут, тебе лоб разобьют!" Встал в свой черед Океанограф и сказал медленно, трудно, с усилием:
– Да. Согласен.
Не делать зла человеку - определенному человеку. А зло людям - как с этим быть?
У кого сыны. У кого чEрные лебеди. Сколько уважительных причин.
Но ведь кто-то должен... Почему должен? И почему...
– Кресло номер 199.
Нет! С какой стати? Да почему именно я?.. Ни в коем случае. Потому что нет семьи? Есть мои ученики. Есть моя незаконченная книга. Есть мой Зверь. Да я даже и не думаю об этом. Скажу, как все... Уши бы залить воском, как гребцы Улисса, когда не хотели слышать пения сирен. Себя не слышать.
– Кресло номер 202.
Изгиб подлости. Неужели и вправду так может быть - позвоночник
– Да, согласен, - монотонно сказал Писатель, кажется даже не вдумываясь.
"Нет, ни за что. Никогда. Я хочу жить. Жить, дышать, работать. Как все. Как последний..."
– Кресло номер 203.
Человек встал, поднял жезл над головой, твердо, отчетливо сказал:
– Не согласен.
И сел, такой же, как всегда, может быть, еще немного бледнее. Наступило замешательство. Некоторые переспрашивали у соседей: "Что? Что он сказал?" Монотонная процедура укачала многих, они не вслушивались в вопросы и ответы.
Хилый человечек на сцене со съехавшими очками повернул свое искаженное гримасой лицо в сторону правительственной ложи. Пауза тянулась и тянулась. Стояло тяжелое неловкое молчание.
Глава Государства, чуть поморщась, сделал легкое движение кистью руки. Это надо было понимать так: "В чем дело? Продолжайте, ничего особенного не случилось". Потом приближенные к нему люди утверждали, что Глава Государства пробормотал сквозь зубы что-то вроде: "Дурак", - очевидно, в адрес растерявшегося председателя.
Он бросил короткий взгляд в зал, и глаза их встретились - Главы Государства и Человека. Встретились на одну малую секунду. Глава Государства отвернулся, оперся на жезл и продолжал сидеть с незаинтересованным, совершенно спокойным лицом, в позе изящной скуки сильный и опасный враг, Черный Принц Зла.
– Кресло номер 204, - сказал человечек, точно возвращаясь с того света, поправляя очки.
10. НАДО СПЕШИТЬ
Человек ехал в машине обратно с заседания, возвращался к себе.
Цвела сирень. Сирень была всюду: на дешевой кофточке простоволосой огненно-рыжей девчонки, на берете ее паренька, в промчавшейся навстречу машине, в окне, распахнутом ветром, умытом ливнем.
Да, в этом было что-то жестокое. Мертвые пусть спят, узники пусть томятся в каменных мешках - сирени ни до чего нет дела. Она цветет...
Человеку хотелось попросить шофера свернуть в сторону, на старое кладбище, хотелось посидеть с полчаса на могиле учителя, успокоиться. Но этого нельзя было делать. Он должен был спешить, если хотел закончить все свои дела.
Низкое небо уже прогибалось, нависало над головой, обещая очередной ливень. Первые пятна зарябили на асфальте.
Начали раскрываться зонтики. По стене сирени с разбойничьим посвистом пробежал ветер, точно шаря грубыми руками в поисках цветка счастья, цветка с пятью лепестками.
Когда Человек вошел к себе в комнату, звонил телефон, и, видна, давно уже звонил.
– Да, слушаю.
Говорил президент - со своей загородной виллы, той самой, где водились черные лебеди и цвели черные тюльпаны.
– Ну, натворил дел!
– Я не мог...
– Оставь декламацию для любителей декламации. Зачем полез? Давно сказано - не поддавайтесь первому движению души, оно всегда благородно. Ладно, все уладим. Переработался, тяжелое мозговое переутомление... полная невменяемость...