Закадычная соперница
Шрифт:
Лена отрицательно помотала головой и, еле волоча ноги, вышла из кабинета.
– Не опоздайте на ужин, деточка, – какая-то пожилая, но жутко энергичная пара обогнала Голубеву в коридоре.
За столиком их было трое: Елена и две тетушки «далеко за пятьдесят». Причем тетушки, как показалось Голубевой, выглядели гораздо жизнерадостней и оптимистичней, чем она.
Елена вернулась в номер
– Спуститесь вниз. Сейчас там соберутся все отдыхающие, вам объявят правила и распорядок, предлагаемые услуги, а потом, если не захотите остаться на праздничный вечер, вернетесь в номер.
Голубева тяжело вздохнула и кивнула. Когда она спустилась вниз, в фойе уже было много отдыхающих. Нарядно одетые бабушки и дедушки неторопливо прогуливались между кадками с фикусами и оживленно вели светскую беседу. Голубева зашла в актовый зал и села на первое попавшееся место.
Пенсионеры вокруг галдели и веселились, словно подростки. Затем, как в театре, прозвучал третий звонок, народ притих, и на сцену вышла администрация санатория. Обычная приветственная речь плавно перетекла в празднично-поздравительную. В этом месте Голубева решила, что с нее хватит, и, согнувшись в три погибели, поползла к выходу.
На этаже она снова столкнулась с дежурной.
– Уже все? – удивилась настырная тетка.
Голубева только кивнула и прошмыгнула в номер. И снова завалилась перед телевизором. Одна реклама сменяла другую, а Елена внезапно захотела чаю. С малиной. Чай с собой был, именно малиновый «Гринфилд», только не было кипятильника. Но от одной мысли о том, что снова придется спуститься в празднично-восторженную толпу пенсионеров, тусующихся в столовой, захотелось повеситься.
«Поклянчу у соседей, – решила Елена, – старички – они жутко запасливые, быть не может, чтобы ни у кого не нашлось кипятильника!»
Голубева открыла дверь и постучала в соседний номер. Тишина. «Гуляют на празднике», – догадалась девушка и перешла к следующей двери. Результат тот же. И только в конце коридора до нее из-за двери донесся ленивый мужской рык:
– Чего надо?
Она снова постучала.
– Что?
И снова стук в дверь.
– Чего вы тарабаните? – дверь отворилась. – Говорить разучились?
Мужчина прервался на полуслове и до такой степени вытаращил глаза, что Голубева даже испугалась за его душевное здоровье.
– Лена? Что ты здесь делаешь?! – выдохнул мужчина, опираясь на косяк. Он стоял в расстегнутой голубой рубахе, в синих «трениках», а в руке у него была бутылка пива. И это был Дима, ее сосед по купе.
Голубева молча пожала плечами и рассмеялась.
Глава 17
– Только не говори мне, что ты разом онемела, – Дмитрий глотнул еще пива, а Елена молча пожала плечами и потянулась к блокноту. – Помню, в тамбуре ты такая разговорчивая была! – хохотнул он, и она запустила в него подушкой.
– Молчу, молчу. Пиши, – примирительно забормотал Дима, пряча от нее веселые глаза.
«Куда дочку дел?» – нацарапала ручкой Голубева и пихнула блокнот мужчине. Они уже целый час сидели в номере Елены, пили чай и пиво и беспрерывно смеялись.
– Так к матери отвез, – Дима поднял на нее глаза. – То есть к бывшей жене, Юлька у меня в каникулы обычно гостит. Дочу отвез, а сам потом на машине до санатория добрался.
«Здесь одни пенсионеры, – написала Лена и пожала плечами, – ты-то что здесь делаешь?»
Дима прочел и заржал как сумасшедший:
– А я и есть пенсионер! Мне же 44. Деда Дима.
Голубева махнула на него рукой – «прекрати» и показала кулак.
– Да, я знал, что здесь одни старички собираются, – вдоволь отсмеявшись, продолжил мужчина. – Сейчас же путевки самые дешевые, едут льготники, ветераны, после операций бесплатно, и еще парочка придурков вроде нас с тобой. Кто ж еще в Новый год сюда потащится?
«За придурков ответишь», – написала Голубева и кинулась на Диму с кулаками. Он перехватил ее руки и прижал к своей груди.
– Боюсь-боюсь, – засмеялся мужчина, но Лену так и не отпустил, а уложил рядом. Голубева на всякий случай отрицательно мотнула головой, вырвалась и села.
Конец ознакомительного фрагмента.