Закат блистательного Петербурга. Быт и нравы Северной столицы Серебряного века
Шрифт:
Берег Невы у ковша считался сенной биржей Петербурга. Здесь каждый день до конца навигации стояло до сотни барок, груженных сеном и соломой. Место было очень оживленным: с утра до вечера тут стоял шум от говора сотен людей и грохота телег.
В середине XIX века на сенной бирже у ковша случился сильный пожар, уничтоживший почти все стоявшие у берега барки с соломой и сеном. Пожар удалось потушить 26 июля, в день Тихвинской иконы Божьей Матери. Местное купечество увидело в этом знак свыше и решило ознаменовать
С тех пор эта часовня долгие годы служила святыней для купцов-«сенников». В дни начала работы и закрытия сенной биржи купцы приходили в часовню, истово молились на икону и опускали в ящик для пожертвований монету «от избытка своего». Каждый год в день Тихвинской иконы Божьей Матери, в память избавления от пожара, у часовни совершалось благодарственное молебствие, заканчивавшееся крестным ходом вокруг площади и окроплением барок святой водой. Так продолжалось около полувека.
В конце первого десятилетия ХХ века, в связи с охватывавшими Петербург почти каждый год эпидемиями холеры, сенную биржу на берегу Невы закрыли. Жизнь у ковша замерла и заглохла, а часовня осиротела. Навес с весами для грузов снесли, а жившие здесь на случай пожарной опасности огнеборцы Литейной части перебазировались в казармы. На ковше остались только яличники да старый седой сторож Дворцового управления, охранявший расположенные рядом склады Красного Креста. Именно эти «ветераны» ковша заботились о сохранении часовни…
В один из весенних дней 1910 года на площадку ковша пришли плотники. Застучали топоры, завизжали пилы, в шагах в семи-восьми от часовни, перед которой полвека совершались молебствия и крестные ходы, выросло уродливое деревянное строение с надписью «Общий ватерклозет». Старожилы ковша были поражены подобной дерзостью и посчитали такое соседство возмутительным оскорблением и осквернением православной святыни.
Вполне вероятно, что об этом факте знали бы только «ветераны» ковша да окрестные обыватели, если бы не вездесущие журналисты. Прознав про осквернение часовни, они сразу же сделали это событие достоянием печати, не упустив возможности в очередной раз сделать дерзкий выпад по адресу «отцов города», равнодушно взиравших на хиреющую часовню. Власти попытались замять ситуацию, но довольно неуклюже. Приехал председатель городской больничной комиссии генерал Нидермиллер, собственноручно забрал из часовни чтимую икону и увез ее в неизвестном направлении.
Спустя некоторое время, в августе 1910 года, кто-то сломал крест на крыше часовни, после чего она стала представлять собой просто пустой деревянной ящик. «Но так как деревянный сруб все-таки был освящен, то его решили на днях сжечь, – отмечал репортер одной из газет. – Такой конец постиг заброшенную и забытую часовню»…
Развитие города – не самоцель, а средство
В начале прошлого века, как и сегодня, наш город испытывал настоящий транспортный коллапс. В начале мая 1913 года «комиссия о пользах и нуждах города» признала необходимым для решения этой острой проблемы расширить некоторые существующие улицы и пробить новые магистрали.
Претендентом на расширение стала Гороховая улица. Ее предложили расширить между Фонтанкой и Малой Морской улицей за счет сноса лицевых фасадов домом по нечетной стороне. Новой магистралью должен был стать дублер Невского проспекта. Для этого предлагалось соединить улицу Жуковского с Итальянской улицей и вывести ее к Певческому мосту.
Кроме того, были планы прокладки дублера Каменноостровского проспекта, а также продолжения Большого проспекта через Аптекарский остров. Любопытно, что из всех предложенных проектов только один осуществился, но только гораздо позднее: продолжением Большого проспекта стал нынешний проспект Медиков.
Большинство озвученных проектов предполагало серьезное вмешательство в сложившуюся городскую среду, и Петербург лишился бы многих красивых уголков, радующих нас сегодня. Правда, тогда, век назад, главной причиной отказа от проектов стала экономическая: для сноса зданий и отчуждения частных владений пришлось бы потратить очень много денег.
«К таким затратам приходится прибегать всем столицам, рост которых заставляет расширять тесные рамки уличных артерий, – замечал обозреватель «Петербургского листка». – Парижу, например, пришлось ломать целые кварталы, чтобы создать то кольцо просторных авеню, которым любуются теперь. И чем скорее Петербург приступит к уширению своих центральных улиц и проложению новых, тем дешевле это обойдется городской казне».
Оглядываясь назад, хочется сказать: наверное, все-таки хорошо, что тогдашние планы не осуществились, иначе исторический облик города понес бы серьезные утраты. Но сегодня Петербург, как и век назад, опять стоит перед теми же самыми проблемами, и снова в ходу идея, что ради «развития города» надо приносить жертвы. Но ведь развитие города – это не самоцель, а средство. И город – не только система транспортных артерий, но и сложившееся культурно-историческое наследие.
Сегодня мы просто обязаны использовать исторический опыт предшественников. Действительно, исторические ситуации повторяются на новом витке развития. Не покидает ощущение, что все это мы уже проходили. Так неужели же урок не пойдет впрок?
Конец ознакомительного фрагмента.