Закат империй

Лайк Александр

— Гепта готова! — с непроизвольной торопливостью выпалил он.

— Смело могу сказать, — напутственно пообещал ему Хурру, — что если кое-кто допустит преципитацию, Син этому кой-кому голову оторвет.

— Девятнадцать. Восемнадцать. Семнадцать.

— Дисбаланс по Огню, — бесстрастно сказал протектор.

Эстас суетливо сделал несколько пассов.

— Баланс по Огню, — не меняя интонации, сказал протектор.

— Тринадцать…

— Готовься! — Леттем дошлифовывал последние детали траектории схождения.

— Ты, бессмертный, преисполненный

жизни, свободный дух, да войдешь ты в это тело и да сольешься с ним именем Жизни, и не отринуть тебе мой призыв вовеки веков, — с особой размеренной торжественностью произнес Тийми. Правой рукой он делал усиливающие жесты, левой поворачивал жертвенник к седьмому сектору круга. — Ты воистину Деррик дан Син, прозываемый также д'Эльмон. Я знаю тебя, и я узнал тебя.

На жертвеннике вспыхнуло фиалковое пламя. Щипарь двигался вдоль ниш, и жильный перегуд становился все выше и выше.

— Четыре!

Жювер застыл, будто схваченный парализующим заклинанием, приготовив ключи и пристально глядя на спину Леттема. Только едва уловимое дыхание и подрагивающие ресницы выдавали в нем живого и свободного человека.

— Три!

Фардж чуть-чуть повысил подачу энергии. На пол-деления, не больше.

— Два!

Эстас прикоснулся к предохранителю, словно проверяя, на месте ли тот. И быстро вернул руку на юстировочный дискос.

— Один!

Никто даже не дышал. Только щипарь вытворял у ниш что-то настолько уж немыслимое и невероятное, что казалось — звучат не жильные струны, а сам воздух то ли поет, то ли стонет от невыносимого напряжения.

— Ноль! — пронзительно выдохнул Овальд, и одновременно с ним Леттем скомандовал: — Давай!

Жювер мгновенно вставил ключи в панель, буквально вонзая их в гнезда, и тут же Тийми крикнул «Контакт!», и Фардж опрокинул жезл, обрубая силоводы и сбрасывая подачу на нули, а потом сразу вырвал жезл из прорези.

— Питание ноль. — неторопливо сказал он и обернулся.

Эстас, закрыв глаза, скользил кончиками пальцев по поверхности дискоса. Странная вибрация, пронизывающая воздух вокруг него, становилась все слабее и слабее, а потом исчезла совсем.

— Полная синхронизация, — не раскрывая глаз, сказал Эстас, и только потом снял руки с дискоса и выдернул предохранитель.

Жильный гул тоже уплывал, растворялся в пламенеющем воздухе, и сам воздух угасал, темнел, становился все обычнее и обыденнее. Все смотрели теперь на Тийми, который медленно-медленно двигал корректирующий диагност по ободу круга.

— Жизнь сбалансирована, — сказал он наконец в полной тишине. — Полное слияние по семи позициям.

И в тот же миг погасли бесчисленные огоньки, очерчивающие алтарный круг. У стен зала сгустилась темнота.

А в центре зала, на алтаре, чуть заметно шевельнулся благополучно вернувшийся из внебытия Деррик дан Син, благородный лен д'Эльмон.

Хурру подался было к нему, но остановился и положил руку на плечо Леттему. Тот встал и повернулся к учителю. В глазах его был немой вопрос. Остальные пятеро как-то незаметно собрались сзади и тоже ждали.

— Нормально, — сказал Хурру успокаивающе. — Все нормально. А ты, Фардж, так даже просто хорошо. Ты правильно понял, что исследователь должен уметь справляться со своими нервами и чувствами. Эстас у нас пока еще слабоват… в этом отношении. Ты бы ему посоветовал что-нибудь. А тебе, Эстас, я сразу скажу: нет единых для всех рецептов. То, что тебе предложит Фардж, следует рассматривать не как совет, тем более не как распоряжение, одобренное ректором, а как материал, который призван помочь тебе разобраться самому. Хочу услышать от тебя постановку задачи.

— Обнаружить источники повышенной психической реагентности, — не очень уверенно начал Эстас. — Дифференцировать возникающие конфликты по генезису — от избыточной возбуждаемости или от недостаточного торможения. Найти методы контролируемого воздействия на ситуацию… ну, я не знаю, сан — вроде все?

— Не все, но для начала сойдет, — поощрительно кивнул Хурру. Кстати, обрати внимание: когда ты заботишься о научной добросовестности, а не о том, как ты выглядишь в глазах товарищей, ты волнуешься гораздо меньше. Подумай и об этом. Должно помочь.

Адепты у курительниц встали и глубоко поклонились алтарю. Потому что Деррик дан Син открыл глаза и попытался сесть.

— Идем, — решительно сказал Хурру и направился к центру зала.

Со второй попытки лен д'Эльмон сел и свесил ноги с края алтарной плиты. Роскошная мантия в это мгновение выглядела на нем, как ночная рубашка. Лен даже зевнул и потянулся, разминая плечи.

Хурру шагнул в ритуальный круг и подошел к Деррику. Аспиранты почтительно остановились на границе.

— Как ты, Син? — участливо спросил Хурру.

Сверкающий лен зевнул еще раз, во всю благородную пасть.

— А ничего, — небрежно сказал он, щуря небесно-голубые глаза. — Спать хочется. Есть хочется. Это я устал, наверное. Кто в эфире насвинячил, признавайтесь? Опять Эстас?

Аспиранты переглянулись и дружно вздохнули. Среди вздохов ясно выделилось чье-то разборчивое бурчание: «Кто сказал, что не заметит?»

— Это я, мейрессар Деррик, — горько сознался Жювер. — Прохлопал асимметрию… то есть наоборот.

— «Наоборота» я не понимаю, — высокомерно сказал Син и встал. — Что значит «наоборот»? Не прохлопал?

— Запросил четность для нечетного числа позиций, — покаянно сказал Тийми. — Только, августал, это не он, а я. А он не виноват. И ведь что интересно, третью позицию проскочили без проблем, а на пятой пошел разнос, и вообще… трудно было.

— Мерзецы, — покровительственно сказал Син. — Нечестивцы. Прокатали августейшего иерарха мордой по эфиру, как пьянчугу по булыжникам. А я ведь всегда говорил, Тийми, нет у тебя ни мозгов, ни совести, и в конспекты ты креветки заворачиваешь.

— Мейрессар! — взмолился Жювер. — Да Тим здесь вовсе ни при чем, это ж я ритуал вел! Я, соответственно, и лопухнулся…