Закат империй
Шрифт:
— Если вам угодно, мейрифей Лайме, — галантно сказал Син, — я могу направить к вам человека с вестью, тотчас же по прибытии Мирти.
— О да, сделайте так, д'Эльмон! — обрадовалась принцесса. — Вы так любезны, как… как всегда, вот!
— Консар, мейрифей, прошу садиться, — пригласил Хурру. — Давайте начнем поскорее, пока благородный дан Син не распустил лепестки любезности на стебельках заигрываний.
— Эх!.. — благородный Син дернул себя за то место, где небритость обретала статус уса. — Нет признания для цветоводов!
— Замри, садовник, — проворчал Хурру. — С тебя плод познания. Цветы в другой раз.
— А плоды без цветов не заводятся, — упрямо сказал Син. — Хорошо, понял. Овальд… то есть, Тийми, закрой дверь. Начнем.
Син уселся прямо напротив короля, слева от него устроился Хурру, принцесса же заняла место справа от отца. Между
— Я позволю себе краткую… уж простите за выражение, консар, пролегомену, — сказал Хурру. — В первую очередь — для вас и мейрифей Лайме. Итак, сегодня впервые в истории нашего мастерства дух человека проник в иные плоскости мироздания. Светлейший сан Деррик в сложном комплексном ритуале, выполненном группой мистов Башни в четком взаимодействии с группой аспирантов Академии, не только покинул тело, переместившись на ментальный план бытия, но и разорвал цепи притяжения бренной плоти, выйдя за пределы сущностей, в межмировое Ничто. Однако в этом еще не было бы ничего уникального, так как подобные эксперименты уже неоднократно проводились с начала прошлого века. Я позволю себе напомнить важнейшие вехи большого пути, на котором сегодня был сделан еще один шаг. Итак, в семьсот четвертом Глейвз эмпирически доказывает существование непространственных границ для астрального и ментального планов мироздания. В семьсот семнадцатом трагический опыт Себерна обнаруживает эти границы, одновременно показывая их тесное соотношение с законом сохранения энергии, равно как и постулатами о великих запретах. В память о выдающемся мастере Искусства границы получают название предела Себерна. В семьсот двадцать третьем крупнейший ротонский теоретик Моллинаард объясняет существование предела Себерна в рамках релятивистской гиперпространственной геометрии. В двадцать седьмом — семьсот двадцать седьмом, естественно — ученик Глейвза Дорт Миамар показывает возможность прохождения предела Себерна, меняя плоскость поляризации стихийных составляющих сознания. В тридцать пятом на хигонском военном полигоне в Реагге впервые удается поляризовать линию Огня. С этого дня изучение пространства между планами получает поддержку и щедрое финансирование от подавляющего большинства правителей.
— Естественно, — проворчал Каэнтор. — Дед на слова «астральный десант» до конца дней своих дергался…
— Следующие этапы удается пройти достаточно быстро, — продолжил Хурру. — Тридцать седьмой — Гельрих Женеро на Островах и Котовир Око в Хигоне практически одновременно прорывают предел Себерна из ментального плана. Тридцать восьмой — гениальный дилетант Аревит в Сенейе в одиночку преодолевает его из астрала. Тридцать девятый — тот же Аревит, посетив Ротону и получив необходимую ему информацию от исследователей Пяастиэ, с использованием ротонской аппаратуры выходит в виртуальный план и демонстрирует блестящий пример интуитивной поляризации в виртуале. Сорок первый — Женеро решает теорему о точке опоры в Ничто. Только что помянутый консаром Каэнтором «астральный десант» получает все шансы быть реализованным на практике. Сорок второй — Венсан Бельер, подтверждая свою славу лучшего ментал-мастера школы Ло, проходит предел Себерна, стартовав из своего тела в лаборатории в Клер-Денуа, использует принцип Женеро для перемещения вне планов; затем второй раз форсирует предел Себерна — на этот раз изнутри, и финиширует в теле ассистента Аревита, в крепости Паге на южной границе Сенейи. Два месяца спустя Бельер повторяет свой опыт, с тем только отличием, что на этот раз Аревит не подготавливает тело ассистента заранее. Наконец, в самом начале сорок третьего, в памятный многим шестой день месяца шефим, Бельер стартует при поддержке двух мистов-ускорителей и финиширует все в той же крепости Паге, овладев телом ничего не подозревающего, случайно выбранного гарнизонного гвардейца…
— Я одного не пойму, зачем ты все это рассказываешь, — сказал Каэнтор. — Прости, Хурру, я очень внимательно слушаю, но очень хочется поскорее перейти к новостям. А ты о военной истории столетней давности — ее-то ведь все и так знают!
— А
— Ох, — с видимым сожалением сказал Хурру, — я только разошелся. Такой обзор получался, ломать жалко.
— Обзор, сан, ты напиши и в учебники вставь, — посоветовал Син. — А сейчас давай, как со взрослыми — раз, раз, и все. Что ты еще сказать хотел, давай быстренько!
Хурру махнул рукой.
— У меня коротко не получится, — сказал он. — Мне по привычке две полупары нужны. Син, скажи сам. Объясни, что ты нового сделал — и рассказывай. Ты что, думаешь, мне тебя не чешется послушать?
— А что тут объяснять? — удивился Син. — Ладно, если коротко… До сих пор любители приключений духа перемещались между планами нашего мира, или, самое большее — добирались до эквивалентных планов иных миров, например, широко известных демонических. И даже преимущественно двигались между реальным или ментальным планами. Мы уже давно знали о возможности перемещения еще по одному… ну, скажем, измерению, но исполнить этого практически до сих пор не удавалось никому. Сегодня же я для начала вышел в пятое измерение — то, которое чаще всего и зовется «пространство иных планов», там сместился в ментал, потом вообще покинул Пять Измерений, преодолев барьер, у которого погиб Себерн, а вот потом впервые в истории совершил перемещение по шестому измерению. И в этом измерении я выполнил поворот в иную… плоскость? Для простоты назовем это плоскостью. А потом последовательно вернулся в обычное пятимерное пространство, а в нем — на ментальный план. А поскольку в первых трех измерениях я при этом практически не двигался, а в четвертом выполнял только инерционное движение вслед за потоком времени, то я оказался на ментальном плане нашего мира, но… э-э… с другой точки зрения, что ли? Мы называем это «аспектом». Итак, сегодня человек впервые посмотрел на иной аспект нашей земли. Вот и все. А, ну да, потом я еще исполнил все в обратном порядке, чтобы вернуться на реальный план нашего аспекта. Вот он я, уже здесь, но уставший, как подзаборный пес. Вопросы по вступлению есть?
— Один, — принцесса честно подняла руку, как на уроке. — Можно ли как-нибудь определить физический смысл этого нового аспекта?
— Можно, хотя и с оговорками, — охотно сказал Син. — Это аспект высоких идеальных энергий, своего рода пространство сущностей нашего мира. Да, пожалуй, именно так — идеальная составляющая того мира, в грубой материальной составляющей которого мы живем.
— Значит, вы видели, — принцесса едва сдерживала детский восторг, идеальный облик мироздания?
— Именно так, — улыбнулся Син. — Я бы даже сказал — самую сущность нашей вселенной.
— Тогда рассказывайте, рассказывайте! — Лайме все-таки не удержалась и захлопала в ладоши.
— Да, пожалуйста, — поддержал ее Каэнтор. — Нам все равно вряд ли удастся как следует понять технические особенности твоего путешествия, мой добрый Деррик.
— Тогда я начинаю, — Син опустил лицо в сложенные горстью ладони и сосредоточился. — А начну я с того момента, когда оказался за пределами мира, в великом Ничто между его проекциями на ткань бытия, и начал движение по шестой оси пространства.
Было страшновато. В Ничто нет пищи для чувств, поэтому я не мог твердо сказать, двигаюсь я куда-то, или нет. Оставалось просто верить в то, что мы все верно рассчитали, и значит, через сколько-то там ударов моего сердца — того, которое вместе с телом осталось на земле — надо выполнять намеченный поворот плоскости, в которой сейчас было сориентировано мое «я». Ничего, кроме «я», у меня не оставалось.
Потом до меня дошел сигнал из Башни. Слабый, слабее, чем я предполагал, но вполне четкий. Оставшиеся здесь сообщали, что все в норме, и судя по времени, мне следует поворачивать. И я повернул себя по этой самой шестой оси — повернул ровно на четверть круга. И сразу снова увидел свет. А это означало, что я опять нахожусь на пресловутом пределе Себерна, и следующим шагом могу вернуться из Ничто в настоящий мир, мир, где можно чувствовать и действовать, а не только существовать, двигаться и мыслить. И я прошел предел, и оказался здесь. Почти здесь. Чуть выше, там, где проходил эксперимент. Именно тогда я и понял, что опыт удался полностью. Потому что Башни не было.