Закат Рима
Шрифт:
– А как с Псковом?
– Плохо, там местный авторитет Абисмал взял город под свой контроль, ждёт натовцев, сдаться, они его видно купили. Отбивать город смысла не вижу, туда бы пришлось бросить все наши силы, это долго и сложно, лучше потратить их на врага. Тем более войска сейчас рассредоточены, к бою готовы и находятся на боевых позициях. Только боюсь стойкость у них низковата и дисциплина не та, долго мы натовцев не удержим. Хотя Россия велика, главное приостановить, а дальше, как всё затянется, ещё посмотрим.
– А я там людей оставил.
– Не до них уже. И вообще, думаю вам лучше остаться здесь, эта деревушка хорошо замаскирована, я до неё от соседней пешком шёл, тащили на себе оборудование. Тут только два десятка солдат, ваша машина пусть улетает. Ездить на автотранспорте не безопасно, а почему не сбили вашу вертушку, ума не приложу, повезло. И менять что то уже поздно, всё что нужно было сделано, а дальше бог с нами.
Последующие пол дня мы провели как на иголках, ждали начала атаки, разведчики попеременно рапортовали о выходе сил противника на рубежи атаки. Мне около девяти всё уже так надоело, что я решил пойти спать. Ушёл в заднюю часть домика, нашёл кровать устроился поудобнее и всё.
В два часа ночи меня разбудили, я прошёл в импровизированный зал, где и располагались все карты.
– Напали. Ночью, наносят авиа удары по нашим частям. Но у нас ещё что, уйма бомбардировщиков дальше на восток и юго-восток пролетела, некоторых сбили, не такие уж они не сбиваемые эти натовцы.
Сражение шло всю ночь, остаётся только поражаться как это Гурову удалось наладить такую связь в пределах своих трёх дивизий в такое смутное время как сейчас, избавиться от пьянства и свинства в среде солдат, но факт, нам постоянно приносили новые и новые сведения. В начале боевые действия складывались даже удачно, наши танки втянувшись в ближние бои смогли разгромить многие колоны противника. Скорострельность их орудий сильно превосходила орудия Леопардов противника, а лёгкая германская броня пробивалась с первого же попадания. Проблему только представляла авиация, у нас её в настоящий момент не было вовсе, ближайший аэродром находился километрах в пятидесяти и Гурову не подчинялся. Боюсь, как бы все самолёты не уничтожили на земле. К четырём часам утра все основные колоны противника понесли значительные потери, но вместе с тем сильно активизировалась авиация. Мы несли всё большие потери, а враг сумел отвести часть своих войск подальше от наших. К пяти часам когда мы разбили четыре дивизии противника, к нему подошло подкрепление с соседних фронтов ещё из пяти, кроме того, значительные силы врага, легко взломав оборону других военных секторов вышли нам во фланги. Ситуация стала превращаться в критическую, наши части начали массовую сдачу в плен. Всё же солдаты были не высшей стойкости, стояли пока их держала железная пука и вдолбленная страхом дисциплина, стоило им понять, что это НАТО, и мы проиграли, и всё, большинство сразу же выбрало мир. К утру стало понятно, что наши дивизии по большей части либо уничтожены, либо просто выведены из строя. Правда в ближнем бою, когда дальность боя оружия НАТО не играла такой существенной роли, им также удалось сильно потрепать противника. Причём натовцы потеряли даже больше войск, чем мы сами, несколько их колонн вообще попали под огонь залповых реактивных установок град, что вызвало огромнейшие потери. Стремительное наступление противника на нашем направлении было сорвано. Зато по данным Гурова у противника оно куда успешнее развивалось на остальных участках фронта, которыми командовали куда менее талантливые организаторы. Там даже не все части смогли оказать хоть какое-то сопротивление. Часов в семь утра, в нашу деревню въехала колона натовской бронетехники. Солдаты решили сдаться без боя. Генерал Гуров подошёл ко мне:
– Ну, удачи сынок, всё, проиграли мы Россию, мне просто стыдно. Хотя я сделал всё что мог, просто за народ обидно, все умерли, почти одно дерьмо осталось, и последних эти добьют.
– Не добьют.
– В любом случае, не хочу быть военнопленным, им достаться.
– Да ладно вам...
– Тебе меня не понять, всё удачи.
Он вышел в соседнюю комнату, спустя минуту раздался выстрел. Я не ходил проверять, итак всё понятно, спустя пару минут, в комнату ворвалось несколько солдат НАТО. Мне сообщили, что я взят в плен. Один из солдат проверил мою форму на наличие оружия. Меня вывели наружу, остальные стали осматривать документы и карты, лежавшие в комнате. Хотя это уже не имело смысла, наше сопротивление сломлено, и тех частей, на которых имелись сведения, уже не существовало, это я знал точно.
– Ваше звание?
– Полковник.
– Имя, фамилия, личный номер.
– Резцов Александр, личного номера нет.
– Вы являетесь военнопленным, сейчас вас отвезут в центр управления, а оттуда куда сочтут нужным.
Меня посадили в неизвестно откуда взявшийся вертолёт, и он направился куда-то на запад. Обращались со мной как с персоной вип класса. Я сидел в кресле без наручников и свободно смотрел на то, как подо мной проплывали идущие на восток колоны врага.
Глава 10: Европа.
Вертолёт совершил посадку в одном из полевых штабов военного командования. Один из конвоиров проводил меня в палатку и сообщил, что мне длительное время придётся провести здесь. Спустя час ко мне зашёл какой-то гражданский, по крайней мере на нём не было формы.
– Здравствуйте Саша.
– Я бы хотел с вами поговорить, если не хотите можете не отвечать, мы чтим военный кодекс.
– Ну, давайте обсудим.
– Вы были организатором обороны?
– Нет, генерал Гуров. Он покончил с собой, просто потому что посчитал, что Россия погибла, а может, чтобы вам не достаться, не знаю.
– Вы хотели бы с нами сотрудничать?
– В чём это должно проявляться?
– Возможно, вы хотели бы что-нибудь рассказать про императора, сделать про него некоторые публичные заявления?
– Я почти ничего о нём не знаю, я вообще не ожидал, что меня назначат на столь высокую должность.
– Ваше мнение о боеспособности русской армии на настоящий момент?
– Никакая, вообще зря вы напали, и зря задаёте эти вопросы, я не могу на них правильно ответить.
– В вашей стране пришли к власти не те силы, и она переживает очень тяжёлое время, была необходима наша помощь.
– Это разве помощь?
Мы какое-то время ещё глупо и односложно переговаривались, я ничего особо важного не сказал, от сотрудничества не отказывался, делать ничего не собирался. В конце концов, разговаривавший меня военный обещал, что в скором времени, скорее всего уже завтра, меня отправят в Женеву, также он пообещал, что со мной не будут обращаться как с военнопленным, и в целом остался мной очень довольным. Особенно ему понравилось то, что я считаю, что в стране должна быть демократия и рыночная экономика, то что нужно торговать с другими странами, хорошо, что я не пояснял как я всё это вижу. И не уточнял, что не так сейчас, из того, что должно быть.
Я сидел в свой палаточной тюрьме до вечера, часов в десять мне занесли весьма не плохой ужин. Сказать по правде так меня не кормили даже в Кремле при президенте, ну ещё бы, теперь я был довольно высоким государственным чином. Тем более часть военной славы генерала Гурова автоматически переносилась на меня, мы же командовали вместе. Хотя думаю, я только мешал, просто Гурову нужен был верный запасной, а ещё он почему то увидел во мне просто хорошего человека, вот я и оказался рядом с ним.
На следующее утро, спустя час после того, как я встал, ко мне зашёл какой-то офицер, на ломаном русском приказал следовать за ним. Пришлось пройти метров сто. Я получше присмотрелся, что это была за база. В центре стояло несколько бетонных домов, вероятно, остатки какого-то ещё советского военного лагеря. Вокруг него расположился крупный палаточный городок, правда людей и техники было мало, вероятно все ушли на восток, хотя не знаю. Мы прошли к небольшому двух местному вертолёту, стоявшему на окраине. Офицер поинтересовался на английском, знаю ли я этот язык, мой ответ был утвердительным: