Заказ на фею
Шрифт:
– Лер… Ле-ер, – испуганно затряс меня Пашка. – Ты чего… Только не плачь. Мы просто испугались. Ты силы своей фейской много потратила, нельзя так, быстро выгоришь. Тем более ты только тратишь, но не заряжаешься.
– Я не уме-ею-ю, – жалобно хлюпнула носом.
Пашка хотел что-то сказать опять обидное, или вздохнуть который раз, но потом опомнился и потрепал меня по голове с улыбкой:
– Да научишься ещё, какие твои годы. Смотри, сейчас нас танцами развлекать будут. Может, тебе понравится…
Все странно на него взглянули, Сверч гаденько хмыкнул.
Ну
– Уважаемый атон, – прокашлявшись, обратилась я к нему. – Разрешите, пожалуйста, вашим воинам идти и развлекаться уже как они хотят. Ну право, всё это чересчур и излишне.
Вежливо постаралась я достучаться до атона, который бесстрастно смотрел на соблазняющих его женщин в танце, и не понять по его лицу, что он думает. Он чуть повернул голову:
– Хорошо, как скажет фея. Я никого не держу. Они могут идти.
При этом он так взглянул на всех, что я бы на их месте тоже осталась сидеть на месте, как приклеенная.
Ну, я сделала всё что могла.
Первым не выдержал Сверч.
– Эх, ладно, мужики, спасаю вас и принимаю всё на себя, – решительно сказал он и пересел ко мне поближе. – Ле-ер, чего ты хочешь, душа моя? Хочешь, потанцевать пойдём? Хочешь, пойдём прогуляемся? Туда, где не будет никого, кроме нас двоих и… – запнулся он, явно думая что сказать такого красивого и романтичного. – И… и природы.
Ну, прям поэт. Я молча встала, Сверч радостно за мной, но я опасливо обошла и села поближе к атону и Никте.
Лицо Сверча вытянулось, а мужики еле сдерживали смешки.
– Лер?
– Спасибо, Сверч, я очень польщена твоей жертвой, но я как-нибудь без прогулок обойдусь. Я посижу тут с вами, в безопасности? – как можно жалобней посмотрела я на атона.
Он решил что самое время для того, чтобы потешиться надо мной.
– Ты уверена, что тут безопасно? – задрал он бровь и бросил на меня такой плотоядный взгляд, что я испуганно отшатнулась.
Но взяла себя в руки и кивнула. Тот ничего не стал говорить, отвернулся, перевёл взгляд на полыхающий костёр.
Разгорячённые пляской женщины не раз подходили и соблазняли на пляску атона. Но он только отрицательно качал головой и всё. Я уже из разговоров женщин поняла, что атон не принимает участие в местных развлечениях с женщинами, в отличие от воинов.
– Почему ты отказываешься от того, что идёт тебе в руки? – спросила я его, когда мы остались втроём, я, Эрган и Пашка.
Все разбрелись кто куда, но в пределах видимости. Я бы пошла спать, но меня никто не приглашал. Пашка не оставлял меня, а поведение атона не могла понять я.
– Потому что верховный не должен отдавать предпочтение кому-либо, – нехотя ответил он.
Хотя до него, как я понимала, предыдущим верховным это не мешало, на что досадовали женщины, недовольные равнодушием атона.
– То есть ты можешь отказать женщине, если она потребует, а другие нет?
– Могут, если влюблён или женат, но такое не практикуется, считается неправильным. Ведь это самая малость, что может сделать мужчина для этих женщин, и оба получат удовольствие при этом.
– Но мне отказать не может никто?
– Тебе – никто.
– Даже ты? – провоцировала я его.
Эрган поднял на меня тяжёлый взгляд, который я выдержала.
– Даже я не имею права тебе отказать, – признал он. – Но подумай, зачем тебе тот, кто любить не умеет?
Мы сцепились взглядами.
– А ты действительно веришь, что фея света влюбится в того, кто оставляет потомство в каждом селении?
– Почему нет, если ты отойдёшь от понятий твоего мира, и попробуешь открыть глаза пошире. Эти женщины живут одни, выполняют и женскую и мужскую работу, пока их мужчины воюют, растят одни детей, и всё, что им перепадает – краткие ночи любви с воинами, которые останавливаются по пути. И надежда и облегчение от того, что, может, кто-то из них сделает часть мужских работ и чуть-чуть, ненадолго облегчит их участь. За что ты кого осуждаешь?
– Не моё это дело осуждать тут кого-либо, ты прав. Но тогда и ты должен жить так, как и остальные, разве нет?
– А у Эргана просто зазноба есть, – злорадно сказал Пашка. – В другом селе. Мы пойдём через него. Обязательно заглянем, так ведь, Эрган? Соскучился по Нейде? Она уже, наверное, тоже все глаза проглядела. Сыновей посмотришь. Может, четвёртого сделаете? Или какой там на очереди, пятый пойдёт?
Эрган перевёл взгляд на Пашку. Смотрел долго, пронизывающе и испытующе. Мне не понравился этот взгляд. Мне как бы вообще взгляды атона тяжёлыми казались, но этот был неподъёмным. Как гранитная плита. Надгробная. На ней было написано крупными буквами: здесь покоится Паша.
– Я спать хочу, если честно, – сказала я. – Устала. И как человек. И как фея. И как собака.
– Я тебя провожу, пойдём, – поднялся Пашка.
Я тоже встала. Обратилась к атону:
– А мы долго здесь будем?
– Посмотрим. Пару дней. Может, больше. Смотря, как чувствовать себя будешь.
Он вдруг взял мою ладонь в свою. На фоне его грубой и обветренной моя ладошка белела маленьким пятном. Он смотрел на неё, погладил пальцы своими шершавыми и мозолистыми.
Потом поднял голову и посмотрел мне в глаза, не отпуская руки:
– Высыпайся, Лера, восстанавливай силы.
Я очнулась от состояния зачарованности, в которое атон погрузил меня своей внезапной простой и такой чувственной лаской, выдернула руку и качнулась от резкого движения. Пошагала быстрым шагом прочь от него, от площади, от костра. Следом бежал Пашка и что-то говорил, но я его не слышала.
Очнулась уже в комнате, которую мне выделили. Я даже не заметила в каком доме. Но здесь был топчан. Настоящая, широкая кровать, с тонким матрасом, набитым соломой. Я не стала раздеваться, только сняла юбку и подтяжки с крыльями, свернулась в клубок и заснула тут же.