Заклейменная байкером

Хэмел Б Б

— Я не чей-то пёс.

— Конечно же, ты маленький песик. Клуб велит тебе вилять своим хвостом, и ты виляешь.

— Клуб — моя семья, — отрезал я. — Они вырастили меня, когда моя жизнь была превращена в полный пи*дец, вообще-то, в большей степени я такой же, как и ты.

У нее вытянулось лицо, она посмотрела вниз на стол, хмурясь. В течение секунды я думал, что она собирается накинуться на меня. Но вместо этого, она подняла взгляд.

— Я устала. Отвези меня домой.

— Меня это устраивает.

Я помог

ей подняться, но она оттолкнула меня. И немного неустойчиво направилась к выходу. Я помахал парням, кивнул Стоунволлу, чтобы дать ему знать, что я в порядке. Джанин направилась прямо наружу.

Я нашел её стоящей у моего байка, едва сохраняя вертикально положение.

— Ты уверена, что в порядке? — спросил я у неё.

— Давай прокатимся, — мягко и печально произнесла она. — Я буду крепко держаться.

Я смотрел на неё в течение секунды, затем кивнул и залез на байк. Она крепко вцепилась в моё тело, пока я нырял в дорожный поток.

Её слова продолжали проигрываться в моём мозгу, пока я медленно ехал к её дому. Она думала, что я был просто псом клуба, делая всё, что они хотели, чтобы я делал. Возможно, она была просто потеряна и не имела этого в виду, но всё же это засело во мне.

Я думал, что она понимала меня лучше всех. Мы оба юными попали в «Демоны» и фактически выросли в клубе. Я всегда думал, что она понимала это, даже если мы никогда не обсуждали этого. Я сделаю всё, что угодно для клуба, потому что клуб — был моей проклятой семьёй.

И вот она, называет меня псом.

Неважно. В конце концов, не имеет значение, что она думает обо мне. Конечно, она чертовски великолепна, сильная, шикарная, и делала мой член жестким как ад, просто находясь рядом со мной, но ничего из этого не имеет значение. Всё, что имеет значение, — обеспечить ей безопасность и выполнить мою проклятую работу. Я не должен был ей нравиться.

Я остановился у её квартиры, припарковал байк и помог слезть. Она фактически спала, и мне пришлось нести её вверх по ступеням. Я нашёл ключи в её кармане, открыл дверь и занёс внутрь.

Я отнёс её прямо в спальню и мягко опустил вниз на кровать. Она заворочалась и посмотрела на меня.

— Клетч, — произнесла она, — ты мой герой.

— Ага, — проворчал я. — Твоя шавка-герой. Гаф-гаф.

Она скорчила рожу.

— Не сходи из-за меня с ума. У меня был плохой вечер.

— Что произошло? — спросил её.

— Ларкин хочет выдать меня замуж за «Мятежников», — ответила она, соскальзывая обратно в пьяный сон. — Он хочет присоединить их. Хочет продать меня как рогатый скот. Муу.

— Что? — спросил я, так как до этого ничего не слышал об этом, но она уже вырубилась.

Я посмотрел вниз на её спящее тело и прикусил губу. Я нашёл одеяло в шкафу и набросил на неё, положив подушку под её голову.

Я направился обратно в гостиную и сел на диван.

Ларкин хочет выдать её замуж? Я знал, что

иногда клуб использовал браки, чтобы укрепить альянсы, но это было весьма необычно. Я не мог себе представить, что Ларкин когда-нибудь использует эту тактику со своей собственной приемной дочерью. Он оберегал эту девочку, защищал её.

Я скинул ботинки и включил телик. Я думаю, мне следует остаться и убедиться, что она в порядке. Кроме того, сейчас я её телохранитель. Если это дерьмо вскроется, в обозримом будущем я могу продолжить спать на её диване.

Я не могу сказать, было ли это хорошей или плохой новостью.

Хотя мысль о том, чтобы застать её, пока она переодевается, заставляла мою кровь стучать в венах.

По крайней мере, должно же быть несколько привилегий во всём этом дерьме.

Глава 9

Джанин

Я проснулась с пульсирующей головной болью, как в тумане. Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что я лежу поверх своей кровати под тонким покрывалом, и моя одежда всё ещё на мне.

Потом события прошлой ночи медленно возвратились ко мне.

Я перекатилась на спину и застонала, обхватывая голову руками. У меня чертовское похмелье, и всё казалось просто ужасным со всех сторон.

Я не могла поверить, что так облажалась перед Клетчем. Он фактически нес меня до моей комнаты, как глупышку, коей я и была. Это было, вероятно, самым позорным, что я делала за очень долгое время, и у Клетча, скорей всего, была хорошая причина злиться на меня.

Я снова застонала, когда вспомнила, что назвала его клубным псом. Это был удар ниже пояса, особенно учитывая то, что я была практически в таком же положении, что и он.

Мы оба выросли в клубе, оба обязаны ему жизнью. Было несправедливо называть его псом, особенно учитывая то, что я подумываю сделать кое-что настолько сумасшедшее, как выйти замуж за абсолютного незнакомца для пользы клуба.

Я была такой сукой. И верхом всего этого безумия стало то, что прямо перед тем, как отключиться, я по пьяни рассказала ему обо всей этой херне с браком. Я покачала головой, пытаясь рассеять плохие воспоминания, но они там, определённо, застряли.

Я встала, скинула одежду, желая избавить себя от всего, что связанно с прошлой ночью. Накинула на себя тонкую футболку и какие-то старые трусики и быстро направилась в ванную.

Включила свет, посмотрела на себя. Я была в беспорядке, моя косметика смазалась и растеклась, волосы практически свалялись в гнездо. Я почистила зубы и прополоскала горло какой-то жидкостью для полоскания рта, чтобы попробовать избавиться от послевкусия алкоголя и позора.

И пока я медленно приводила себя в порядок, воспоминания о том, что Ларкин попросил меня сделать, продолжали возвращаться ко мне.