Заклинание сорок пятого калибра
Шрифт:
— Не сердитесь, государь. Им нужен сущий пустяк — доступ к библиотеке.
— К той самой? — В голосе Петра явно слышалась насмешка. — Они и впрямь верят в эти старые сказки?
— Верят. У нас тут в почете старые сказки. Да и не сказки это вовсе, я знаю: Либерия существует.
— Существует, — нехотя подтвердил царь. — Но все остальное про нее — выдумки. Либерия эта — просто собрание старых книг. Никакой особой мудрости в них не содержится. Настоящая мудрость — в книгах по фортификации и пушечному делу, что мы купили здесь. В тех кораблях, что скоро научатся строить наши мастера… Эх, Яшка, ты ж светлая голова, неужто
— Вперед, господин бомбардир, — рассмеялся Яков. — Но и назад оглядываться надо. А то вдруг что полезное из поклажи потеряешь!
— Да забирай ты ее, бог с тобою, — махнул рукой Петр. — Для тебя не жалко. Для этих напыщенных петухов жалко, а для тебя — нет. Если кто и сумеет Либерию разобрать, так это ты. Но — уговор! Чтоб не в убыток главным нашим прожектам.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Самуил Яковлевич обитал в коммуналке недалеко от Таганской площади, на первом этаже старого дома, занимая всего одну, хотя и самую большую, комнату.
В коридоре стоял почему-то больничный запах. Возле нужной двери обнаружилась гроздь звонков, но подписан из всех был лишь один — принадлежащий некоему д.т.н. В.Н. Шипокрякину. Пришлось выбирать наугад. Естественно, я не угадал, и дверь мне открыла совершенно квадратная тетка в синем лабораторном халате, каких я не видел со школьных лет. Халат был заляпан белой краской, как и руки его обладательницы. Узнав, что я пришел вовсе не к ней, а "к этому упырю", она немедленно пришла в ярость и принялась орать скандальным пронзительным голосом. Я почувствовал себя провалившимся в какую-то временную дыру. Довольно бесцеремонно отодвинув орущую соседку, шагнул через порог…
Оказавшись в прихожей, пахнущей чем-то затхлым и одновременно кислым, я подумал, что ошибся адресом. Мне-то казалось, что посредничество в торговле антикварными книгами должно бы приносить больше дохода. Да и нынешнее положение господина Ессе — статус коллекционера, у которого имеется библиотека редких и дорогих книг, — предполагало наличие более просторного и надежного жилища. Тем не менее церберша, высказав все, что думает обо мне, Самуиле Ессе и почему-то кошках, кивнула в сторону обшарпанной двери и удалилась.
Осторожно постучав и услышав в ответ: "Входи! Не заперто!", я открыл дверь и… замер на пороге.
Все-таки формально господина Ессе можно было назвать библиофилом. Книг у него, во всяком случае, было много — внушительных размеров комната была заставлена вдоль стен книжными полками, книги также высились стопками на полу. А еще мне стали понятны гневные выпады соседки по поводу кошек. Кошки были повсюду. Их было точно не меньше десятка. При моем появлении часть из них бросилась спасаться в открытое окно, повалив на ходу несколько стопок книг. Но не успел я поразиться такому отношению к раритетам, как сообразил, что раритетов в этих кучах как раз и не вижу. Навскидку самые "древние" в коллекции относились годам к семидесятым прошлого века. Но даже таких книг было немного.
Основную же массу составляли дешевые покет-буки в бумажных обложках — детективы, любовные романы и фантастика.
Кроме книг и огромного старинного кресла, в комнате имелось восемь телевизоров — самых разных, от черно-белого монстра в деревянном ящике до современного
Хозяин всей этой фантасмагории даже не поинтересовался, кто я такой и чего мне нужно. Когда я вошел, он, не глядя в мою сторону, поднял руку в вялом приветствии и тут же вновь уронил ее на подлокотник кресла, словно это движение лишило его последних сил. А может, и впрямь лишило. Выглядел господин Ессе не очень-то здоровым. Когда-то он явно отличался завидной мощью. Невероятно высокий — при своем далеко не малом росте я бы достал ему, пожалуй, только до ключиц. Широченные плечи, ныне обвисшие и ссутуленные, были прикрыты толстым неопрятным халатом. Могучая шея, огромные кисти рук с длинными пальцами. Лицо, напомнившее мне лица статуй индейских богов, говорило о том, что раньше этот человек был крепок не только физически — жесткое упрямство и чувство превосходства над миром читалось в нем и теперь. Но черты эти сейчас казались сглаженными равнодушием и бесконечной усталостью. Тусклые, глубоко запавшие глаза безо всякого интереса переползали с одного телевизора на другой. Длинные седые волосы пожелтели и лежали в беспорядке.
Все это я увидел и оценил в первые мгновения.
А потом знак на моей груди разогрелся и начал пульсировать. Я почувствовал, как он разрастается, опутывая мою левую руку, и мысленно завопил:
"Стой! Ты с ума сошла?!"
— Надо же… давно не виделись…
Я сначала даже не понял, что это говорит Ессе — губы его почти не шевелились, да и взгляд оставался прикованным к экранам. Голос он не повышал, и все же меня тряхнуло от исходившей от него силы. Я с запозданием перешел на теневое зрение.
Вот тут меня скрутило по-настоящему!
Комната с книгами исчезла. Я стоял посреди серой пустоши. Других цветов здесь не было. Сводящий с ума тоскливый пейзаж — ни холма, ни кустика, только растрескавшийся такыр до самого горизонта да редкие серые травинки, пробивающиеся из глубоких трещин. На сером небе — ни облака, но и солнца нет. Ветер треплет лохмотья хитона и перья огромных, устало распластанных по земле крыльев существа, глыбой возвышающегося передо мной.
— Блин… Ангел?!
Бледный лик повернулся-таки в мою сторону, и пылающие глаза уставились на меня, как мне показалось, с насмешкой. Это сразу привело меня в чувство. Не терплю, когда надо мной насмехаются. Даже всякие сверхъестественные типы.
Но теневое зрение я все-таки пригасил — вид настоящего ангела для меня оказался слишком тяжелым зрелищем.
Моя левая рука, покрывшаяся вязью сложной татуировки и превратившаяся в женскую, тянулась к Самуилу растопыренной ладонью.
— Успокойся, Ножницы! — пророкотал тот, вновь отворачиваясь к телевизорам. — Я тебе не враг. Да и не в твоей власти причинить мне хоть какой-то вред.
Как ни странно, рука сразу вернулась в нормальное состояние. Я почувствовал, что Хайша во мне дрожит от страха. Ничего себе…
Самуил протянул длинную, как мачта, руку и извлек откуда-то из книжных завалов бутыль коньяка. Надолго присосался к горлышку, разом ополовинив содержимое. Протянул мне.
Я отрицательно помотал головой.
— Брезгуешь пить после ангела? — удивился Самуил.
— Ты какой-то неправильный ангел! — убежденно возразил я. — Но вообще-то я на колесах. Не хочу лишних проблем.