Заклинание
Шрифт:
Катерина Сергеевна разлила угощение по тарелкам, нарезала свежеиспечённый хлеб с румяной корочкой, тоже из печи, и под первую порцию ничего не говорила. Сейчас никто не услышал бы, парни кушали за обе щеки. Наконец, под добавку, хозяйка, с интересом глядя на Алексея, заметила:
– Вот Игоря я с прошлого раза помню, и Сергея, а оператора вашего первый раз вижу. Ты ведь мордвин. Говоришь без нашей певучести, но точно мордвин.
Сказала она это очень уверенно, так что Алексей удивился. Ни в его имени, ни в фамилии ничего мордовского
– Наполовину только, – ответил он.
– А кто? – заинтересовалась хозяйка. – Кто половинка?
– Мама. Отец русский.
– Живая она?
Алексей покачал головой:
– Нет. Я ещё маленький был, когда умерла.
– Ой, жалко, – покачала головой Катерина Сергеевна. – А мама откуда была?
– Вроде с этого района.
Теперь Сураева удивились:
– Как это вроде? А отец не говорил ничего?
– Ему некогда было, – пожал плечами Алексей. – Он служил. Они, как из Мордовии уехали, так сюда и не вернулись. Это только я поступать на второе высшее сюда приехал. Тётя по отцовской линии здесь живёт.
– Вот оно как, – Катерина Сергеевна явно была возмущена. – Папка у тебя суровый.
Парень засмеялся:
– Нет, просто военный.
– Надо поискать родных твоих по матери, – покачала головой хозяйка. – Должен же кто-то быть у тебя ещё помимо отцовской родни. Может, двоюродные, троюродные.
Алексей отмахнулся:
– Ладно, Катерина Сергеевна, полжизни уже прожил. И не нужен вроде никто.
– Полжизни. Сколько это тебе?
– Двадцать семь.
– Да это третья часть, и то не полная, – засмеялась женщина. – Ладно, родню не хочешь, а невеста есть?
Парень отрицательно покачал головой.
– Да что как не спросишь, ничего нет, – всплеснула руками Сураева. – А невесту-то куда дел?
– Не сложилось, – усмехнулся Алексей.
– В отца он пошёл, – отмахнулся Игорь. – Пашет сутками, иногда за троих. Ему некогда отношения заводить.
– На родину вернулся через столько лет, значит, и невесту себе здесь найдёшь, – кивнула Катерина Сергеевна. – Вот увидишь. Это тебя хранители рода домой привели, добрые духи мордвы. Чтобы ты от своего народа не отрывался.
Парень только усмехнулся. Что на это скажешь?
За столом с гостеприимными хозяевами просидели до самого вечера. Дождь так и лил, и темнота на улице подсказывала, что спать придётся лечь пораньше. Работать нельзя, а впереди два дня командировки. Игорь с Алексеем ещё потрудились над сценарием и раскадровкой, ещё телевизор посмотрели, поужинали, помаялись, и наконец, все разбрелись по комнатам.
Только перед этим, пока сидели в горнице, Алексей спросил:
– Катерина Сергеевна, а можно мне на печку? Ни разу не спал.
Вопрос вызвал общий смех, но хозяйка покачала головой:
– Там у нас Кудатя спит, на его место нельзя ложиться.
Алексей не понял, взглянул вопросительно, а женщина
– Катерина Сергеевна, скажите ему кто такой Кудатя, – попросил Игорь, уходя в комнату, – а то он всю ночь будет кота ждать.
Хозяйка кивнула Алексею на кровать у большого окна, выходящего в яблоневый сад:
– Если он тебя ночью с печи спровадит, то вон на кровать переходи. А Кудатя – это мордовский домовой.
Но том и договорились.
В доме стало тихо. Двери в спальни закрыли, и Алексей остался в горнице один. Он удобно устроился на печи. Там лежал добротный матрас, а к нему хозяйка дома выдала перьевую подушку и белые простыни.
Пространства под потолком оставалось немного, зато в ширину можно было руки свободно раскинуть. Алексей полжизни провёл в плацкартных вагонах, так что умел разместиться и не на такой лежанке.
Он задремал сразу. Звуки ночного дома поначалу были незаметны, но чем больше тишина остужала слух, тем яснее и громче скреблись где-то мыши, скрипели полы под лёгкими шагами. Неожиданно звякнули глиняные тарелки и деревянные ложки, будто их положили на стол. И внизу возле печки кто-то тихо и грустно вздохнул:
– Эх, выгнали старика на лавку. Пенякудава, это что за гости у нас?
– Махни его оттуда, – засмеялся приятный женский голос, – я его к столу позову.
– Катерина их кормила, – опять вздохнул кто-то.
– То Катерина, а я тоже гостя угостить хочу. Раз уж с нами остался.
Алексей удивлённо открыл глаза. В горнице было светло, будто горело много, много свечей. Брёвна стен поблёскивали золотыми нитями в рисунке дерева.
Две маленькие руки зацепились за край постели, а следом и лохматая голова с плечами подтянулась. Белые волосы спадали на лицо маленького старичка.
Алексей замер. Руки увидев, испугался, а как в лицо посмотрел, так и растерялся: уж больно улыбка добрая и несчастная была у лохматого дедушки, и белая борода торчала в разные стороны, будто током его стукнуло.
Парень невольно улыбнулся, а старичок, взглянув на него светящимися глазами, крикнул кому-то вниз:
– Пенякудава! А он не спит!
– Локсти! – раздалось сразу. – Спускайся, я стол накрыла!
Алексей ясно понял, что это ему. Дедушка уже сполз вниз по стенке печи, и оставалось только следовать за ним. Парень спрыгнул на деревянный пол. Легко получилось, будто слетел.
Вся горница освещалось золотым светом. Но ничего не горело, просто всё светилось само по себе. И пространство было тёплым. На столе сияла тканая скатерть, на ней горшки и кувшины разных мастей, а на лавке сидела красивая маленькая женщина, ростом по пояс взрослому человеку. Ногами, обутыми в лапти, до пола не доставала. Одета была в белое платье с вышивкой из разноцветного бисера и красный фартук. Волосы убраны под жёлто-золотой платок, завязанный на голове, как восточный тюрбан.
– Вай, какой… – она оглядела Алексея, – какой гость у нас, а Кудатя? Богатырь!