Заклинатель змей
Шрифт:
– А Саша у нас парень хоть куда, - легкомысленным тоном пояснил Рогозин. Он уже, кажется, нашел, что искал – присев на корточки, перебирал какие-то туго завязанные мешочки на полке. – Хоть туда, хоть сюда, как говорится…
Они все-таки рассмеялись, оба почти синхронно. Ковалев смотрел на них совершенно дикими глазами. Наверное, он чувствовал себя сейчас подобно героям шизофренического «авторского кино», вроде того, что так любит смотреть Настя. Когда на пятнадцатой минуте фильма камера вдруг начинает бешено вращаться вокруг героя, чайный сервиз взлетает в
На самом деле, подумал Саша, чудовищам, может, ничуть не легче. Может, они смеются, чтобы не заплакать. Может, они и хотели бы оставаться людьми, да только кто-то же должен играть эту роль.
В окно снова что-то стукнуло, и стекло с тихим звоном рассыпалось. Ставни распахнуло порывом ветра – по крайней мере, Саше хотелось думать, что это ветер. В бледном свете луны комната показалась вдруг маленькой и давно заброшенной. Если б не тихий голос бабки, бубнивший за стеной, могло бы показаться, что избушка необитаема уже много лет.
– Пробьют контур ведь, сволочи, - непонятно пробормотал майор, взвешивая на ладони матерчатый мешочек. – Соль, что ли? Ладно… лучше, чем ничего.
Он выпрямился, бросил быстрый взгляд в окно.
– Так, скоро будет то еще веселье… Времени у нас мало, сейчас придется отставить сантименты и делать дело, так что… если кто-то еще хочет дать мне по морде, лучше разобраться с этим сейчас.
Говоря это, он пристально смотрел на Сашу. Тот демонстративно отвернулся. Время и место для выяснения отношений сейчас были явно неподходящие.
– Потом поговорим, - сказал он, стараясь, чтобы голос прозвучал нейтрально и холодно.
– Это обнадеживает… по крайней мере, ты еще собираешься со мной разговаривать, - усмехнулся Игорь, и вновь повернулся к окну. – А вот и наши детишки… какая неожиданность.
Саша подошел к нему, осторожно выглянул наружу, опасаясь, как бы не получить в лоб очередным камнем, или чем там швыряли в окно их «оппоненты». По пустынному бабкиному огороду странной, ковыляющей походкой двигались темные силуэты – один, другой, еще несколько за забором… Что-то в них настораживало, что-то было не так.
– Твою мать, они же… мертвые? – выдохнул Ковалев у Саши над ухом. И картина, словно по щелчку пальцев, обрела ясность.
Темные, пустые провалы глазниц или, напротив, неестественно выступающие глазные яблоки, свисающая лохмотьями кожа, мертвенно-синеватая в свете луны… На них надвигалась армия мертвецов.
Коротко вскрикнув, он вцепился в плечо стоящего рядом Игоря.
– Что это… как они?
– Да ну вас в баню, с таким воображением… - пробормотал майор, но и он смотрел в сторону противника, как-то неуверенно прищурившись.
Девушка, что шла впереди – по крайней мере, хрупкость фигуры и длинные волосы позволяли предположить, что при жизни это существо было девушкой – подняла голову, и взгляд ее мутных, заплывших бельмами глаз на мгновение встретился с Сашиным. Этого парню вполне хватило, чтоб отпрянуть от окна, прижавшись спиной к стене.
– Вы говорили, помнится, что вся их магия
– И сейчас повторю, - уверенно сказал Рогозин. Он вынул из-за пазухи пистолет незнакомой конструкции, с коротким стволом и массивной, рельефной рукоятью, щелкнул обоймой, загоняя в нее снаряды.
– Что это? – Ковалев, наверное, тоже был близок к истерике, но держал себя в руках – и правильно, все-таки, не барышня впечатлительная, а работник, как там это называлось романтически, плаща и кинжала?
– Пневматика всего лишь, и шприцы с транквилизатором, - майор вскинул руки, хладнокровно прицеливаясь в «гостью» за окном. – Фентанил с барбитуратами, если интересно. Видишь, Саша, каким я с тобой гуманистом стал, ну прям Махатма Ганди собственной персоной! Вместо того, чтоб вышибать им мозги…
– Так они же… мертвые, - Саша вздрогнул от хлопка пистолета, но в окно выглядывать не стал.
– А ты проверь, - сказал Игорь, снова прицеливаясь. – Не смотри глазами. Он тебе покажет все, что угодно, участковому с бабой его тоже много чего мерещилось…
«Не смотри глазами». Признаться, Саша уже успел позабыть об этом правиле, для него стало почти привычным делом определение объектов по ощущению холода-тепла и прочим сомнительным признакам… Для верности зажмурив веки, он попытался сделать то, что любой опытный оператор сделал бы уже давным-давно – раскинуть «сеть». Небольшую – едва удалось «дотянуться» до калитки. Но и этого хватило, чтобы понять – дом окружают, медленно, но верно. И это была плохая новость. А хорошая заключалась в том, что все объекты ощущались как живые. От них исходило тепло… слабое, как от спящих, наверное. Но – тепло. А значит, их облик… снова иллюзия? Морок?
– Не некромант он, а фокусник, - пробормотал Рогозин. Саша ощутил, как еще одна теплая искорка за стенами дома потухла, превратившись в едва тлеющий уголек.
– Идут они, как зомби, это верно. Все-таки, сложно одному кукловоду целой толпой управлять. Если насмотреться голливудских ужастиков, то впечатление, конечно, производит угнетающее, верно, товарищ капитан?
Ковалев не ответил, и Саша, прекратив свои эксперименты с «сетью», открыл глаза.
ФСБшник вжался в угол, с ужасом глядя на пол перед собой.
– Что там? – спросил Саша. – Что вы видите? Это галлюцинации, этого нет, слышите? Что вам показывают, змей, пауков? Нет здесь никаких змей!
– Руки, - прошептал Ковалев. – Лезут… пальцы… неужели вы их не видите… о, господи. Из-под пола…
И Саша увидел. Бледные, скользкие, синеватые пальцы, высунувшиеся в щель между ветхими досками. Стиснув край половицы, рука мертвеца стала медленно ее расшатывать.
– Игорь Семенович… - прошептал парень, вжавшись в стену. Острый край какого-то шкафчика впился ему в бок, но Саша едва это заметил. – Не хотелось бы вас отвлекать, но… они из-под пола лезут… там подвал, что ли…