Заклятие короля-колдуна

Сальваторе Роберт Энтони

Голем с металлическим скрежетом стал разворачиваться, чтобы пуститься в погоню.

Энтрери с размаху налетел плечом на дверь, хотя и так знал, что она не поддастся. Однако ему удалось притвориться, что он вложил в удар всю силу отчаяния.

Голем приближался, не сводя с него взгляда и больше ни на что не обращая внимания. Энтрери дождался его, но в последний миг сорвался с места и пулей помнался вдоль стены. Железный великан налетел на закрытую дверь, развернулся и пошел, вытянув вперед руки.

Наемный убийца притормозил

ненадолго и обрушил на преследователя град ударов и тычков. Тот на мгновение замер в растерянности, и убийца, не теряя времени, со всех ног бросился к центру зала.

Исполинский шар, прогрохотав по последнему маршу лестницы, врезался в спину медленно соображавшего голема и, расплющив его, покатился дальше, потеряв, правда, из-за этого столкновения большую часть своей скорости.

Энтрери стоял посреди зала, наблюдая, как железный великан силится подняться на изуродованных ногах, но самое большее, что ему удалось, – только немного приподнять туловище, опираясь на одну руку.

Убийца стал спокойно убирать оружие в ножны, но тут его внимание привлек какой-то шум над головой.

Подняв взгляд, он увидел, что страшные крылатые горгульи, украшающие свод башни, ожили и расправляют крылья.

Энтрери только тяжело вздохнул.

Магическая тьма рассеялась почти сразу, и Джарлакс снова оказался с глазу на глаз со своим страшным неприятелем. Он переводил взгляд с жуткой нежити на волшебную книгу и обратно.

– Еще не так давно ты был живым, – начал он.

– Я и сейчас жив.

– Пожалуй, мы вкладываем в это слово разное значение.

– Скоро ты сам узнаешь, что оно значит, а что – нет, – пригрозил личи и поднял костлявые руки, собираясь произнести заклинание.

– Неужели ты не тоскуешь по тому, как ветер овевает твою теплую кожу? – спросил дроу, стараясь, чтобы в его голосе звучало неподдельное любопытство. – Разве тебе не хочется вновь почувствовать прикосновение женщины или запах весенних цветов?

Личи помедлил.

– Стоит ли бессмертие того? – продолжал Джарлакс. – Но если стоит, можешь ли ты направить меня?

На черепе личи едва ли можно было прочесть какое-то выражение, но все же Джарлакс решил, что враг недоумевает. Он продолжал смотреть ему прямо в глаза, а сам незаметно готовился броситься к книге.

– По сравнению с той властью, какой обладаю я, все, что ты сказал, – ничего не значащие мелочи! – проревел личи.

И в тот же миг дроу метнулся к книге, зажав в руке кинжал. Ухватив край одной страницы, он со смехом вырвал ее, уверенный, что разгадал, в чем же тайна хозяина башни.

В лохмотьях личи сразу же появилась новая прореха.

Удовлетворенно кивнув, дроу ожесточенно принялся за дело. Всадив кинжал в середину тома, он стал рвать страницу за страницей.

Личи испустил истошный вопль и затрясся. Клочья его истрепанной одежды посыпались на пол, а в костях возникли трещины.

Однако дроу чувствовал,

что должно быть еще нечто, и это «нечто» он увидел в сердцевине книги, когда выдернул уже много страниц: на корешке светился крошечный лиловый череп, вырезанный из драгоценного камня. Эта и была тайна, что связывала воедино бессмертное существо и башню. Это был ключ ко всей постройке, сверхъестественная частица Женги, короля-колдуна.

Джарлакс потянулся к камню, но руку его обожгло и отбросило в сторону. Он ударил кинжалом, но клинок раскололся и отлетел.

Личи расхохотался:

– Мы – едины! Ты бессилен против башни Женги и против хранителя, которого он назначил.

– Может, ты и прав, – пожал плечами Джарлакс.

И он окутал начавшего произносить заклинание личи черной сферой, а сам повернул на пальце кольцо, в котором были заключены определенные чары. Поскольку его противник не принадлежал к миру живых, он еще успел подумать: «Жар или холод?» – и сделать правильный выбор. Высвобожденные из кольца чары окутали его теплым, нежгучим пламенем и защитили от волны ледяного холода, посланной личи, от которой Джарлакс замерз бы до смерти, не успев даже сделать вздоха.

Мгновение дроу выиграл, но не более того. Он это прекрасно понимал, поэтому из трех возможных ответных шагов: воспользоваться магией, броситься на врага и попытаться поразить физически или же убежать – он выбрал единственно разумный.

Выдернув перо из своей шляпы, он бросил его наземь и вызвал громадную нелетающую птицу диатриму, тварь величиной футов в восемь, с большим крючковатым клювом. Мысленно приказав ей броситься в бой, он пошел следом под прикрытием ее тела, но, едва она приблизилась к сфере мрака, метнулся в сторону.

Оставалось лишь надеяться, что личи не запер дверь. И только очутившись в коридоре, Джарлакс вздохнул с облегчением.

И тогда припустил что было духу.

По желобку на красном клинке Когтя Шарона текла густая кровь горгулий. Одно из летающих чудищ, смертельно раненное, било крыльями по полу, но не сдавалось. Другое пыталось вцепиться бегущему Энтрери в голову. Он пригнулся, потом сделал кувырок, но прямо перед ним приземлилась еще одна горгулья.

Ни мгновения не медля, он бросился на нее с мечом.

Горгулья отмахнулась от клинка твердой, как камень, рукой. Убийца попытался отбросить ее плечом, вложив в толчок всю свою силу, но чудовище не шелохнулось, а сам Энтрери даже крякнул от боли. Тогда он всадил кинжал ей в пах и с глухим рычанием рванул его вверх, готовясь сразу ударить мечом. Однако в последний миг отскочил, и чудовище, преследовавшее его с воздуха, с лету врезалось в своего раненого собрата.

Энтрери обрушил Коготь Шарона на спину грузно упавшей горгулье. Та издала пронзительный визг, а первая завалилась на пол. Добивать их Энтрери не стал, поскольку сверху на него, заставив отпрянуть, слетела еще одна.