Шрифт:
Станислав Лем
Заклятие превидизма
Я давно уже заметил, что степень точности выдумок в беллетристике может быть существенно независимой от точности предвидения вообще. Иначе говоря, удачные предсказания могут прятаться в неудачных с литературной точки зрения произведениях (et vice versa). Можно легко привести пару конкретных примеров. В "красной утопии", каковой было написанное мной "Магелланово облако", и которое я, кстати, не разрешаю переиздавать ни в Польше, ни за ее границами (поскольку это "утопия коммунизма"), можно найти по крайней мере два вида прогнозов, которые были реализованы в последующие сорок лет. То, что сейчас называется data base и является основным информационным ресурсом, предназначенным для различных экспертов или "сетевиков" (я имею в виду Интернет), в "Магеллановом облаке" я назвал "трионами". Это можно легко проверить, раскрыв книгу. А так называемая "видеопластика" из "Облака" - это предвосхищение "виртуальной реальности": мои астронавты, хоть и живут в замкнутом космическом корабле, могут испытывать ощущения, будто находятся в джунглях, на море и т. д. А в еще более соцреалистическом рассказе "Топольный и Четверг", вышедшем в сборнике "Сезам", полном и других столь же скверных новелл, из-за чего я не соглашаюсь переиздавать и их, говорится о сверхтяжелых элементах трансурановой группы,
С такого рода прогнозами, которые иногда являются существенной частью фабульного скелета беллетристического повествования, я оказался в затруднительном положении, когда писал "Философию случайности", книгу о теории литературы . А трудно мне было прежде всего потому, что непонятно, стоит ли, а если стоит, то как следует оценивать внехудожественные, а значит, и внелитературные, достоинства удачных предвидений, размещенных в "неудачном", а точнее, плохом произведении. Ведь если выдается просто "обычный прогноз", лишенный претензий, свойственных "художественной литературе", то при его оценке нет никаких препятствий и закавык: или футурологическая гипотеза оказывается меткой (хотя бы наполовину), или же она попросту ничего не стоит. Однако неизвестно, является ли прогностический вклад в литературное произведение отдельной ценностью, совершенно или частично независимой от художественного качества, или же это вообще не так. Эту проблему можно, конечно, расширить таким образом: будем ли мы считать, что произведение (главным образом, SF) имеет прогностическую или познавательную (эпистемологическую) ценность, или нет. Здесь следует (в некоторой степени отступив от темы и едва ли не с диверсионными целями) заметить, что точные науки довольно широким фронтом вошли нынче в такое фазовое пространство, что провозглашаемые в них новейшие гипотезы часто все меньше подвержены (или вообще не подвержены) экспериментальной проверке ("CORROBORATION" в смысле Поппера ), а потому как бы начинают приближаться к областям, до сих пор находящимся в компетенции исключительно SCIENCE FICTION. Не говорю, что это хорошо, и не утверждаю, что это плохо: и вообще это не я обнаружил данную тенденцию (в "Одре" я писал об этом , ссылаясь на американца Хогана (Hogan), одного из редакторов "Scientific American", журнала, который вообще никогда никакой беллетристики, ни фантастической, ни нефантастической, не печатает). Это проблема одновременно имеет характер как познавательный, так и философский - из области философии науки или ненормативных эстетик. Пока что я попросту не знаю ответа на этот вопрос, ибо когда мы имеем дело с плохим произведением, содержащим исполнившуюся прогностическую начинку, это примерно то же самое, как если бы мы взяли в руки сгнивший фрукт, который нельзя употреблять в пищу, в то же время содержащий в себе косточку, в которой оказывается скрытым отборное зернышко.
Одна ученая дама, американская критикесса, в опубликованной рецензии на произведения Лема заметила сходство концепции, на которой основана книга лауреата Нобелевской премии Ж. Моно (J. Monod) "Hazard et necessite" ("Случай и необходимость"), и концепции, на которой основаны многие мои творения. Сочтя, однако, что все-таки нельзя сравнить Лема с французским лауреатом, поспешно добавила, что сходство в обоих случаях столь гомологически построенных конъектур (в некоторой степени на них и тут, и там опирается весь костяк современной теории естественной эволюции жизни на Земле, и немалый вклад в эти построения сделал также И.Пригожин) не может быть результатом акцидентального параллелизма в мышлении Моно и какого-то Лема. Ad hoc, затем она выдвинула дополнительное предположение, что Лем перед написанием своих книг (avant la lettre) познакомился со статьями, публиковавшимися Моно в научной прессе Франции, или же Лем был вдохновлен перепиской с самим Моно. Все это было бы для меня необычайной, а может, и чрезмерной честью: ничего я не читал ни в прессе, ни в письмах, а попросту измыслил то, что измыслил.
Я прекрасно понимаю, что моя меткость прогнозирования может и даже должна особенно нервировать или раздражать критиков из числа гуманитариев, которым обычно не хватает компетенции в конкретной области, доступного библиографического описания которой, когда публикуются мои вещи, вообще не существует в мире. Что же касается ученых, о них мне известно меньше, а потому я не буду пока забираться на их территорию. Во всяком случае после фантоматики (virtual reality) и после Интернета появились первые, но все же реальные вестники совершенно особого явления, которое коротко и предварительно я назову эволюцией саморепродуцирующихся, чисто информационных (пока цифровых) внутрикомпьютерных систем - или говоря иначе на современном сленге - в CYBERSPACE возникли программы, способные к репродуцированию, затем к самостоятельному размножению, следующий же этап, еще в зачаточном состоянии, это внутрикомпьютерная эволюция, не только и не столько цифровая имитация естественной биологической эволюции, сколько ее информационное, возникающее в Cyberspace, неизвестно еще ни как, ни куда, развитие. О том, что в моих книгах предвещало Интернет, можно было прочитать еще в первом "предисловии Голема" (опубликовано в сборнике "Мнимая величина" в 1973 году ). На 108-й странице этого издания имеется фрагмент, который я процитирую дословно:
"До этих пор каждое следующее поколение компьютеров конструировалось реально; идея создания новых образцов с огромной - тысячекратно более высокой!
– скоростью хотя и была известна, не могла быть осуществлена; тогдашние компьютеры не обладали достаточной вместимостью, чтобы стать "матками", или "искусственной средой" эволюции Разума. Положение изменилось с появлением Федеральной информационной сети. Разработка следующих шестидесяти пяти поколений заняла всего десятилетие. Федеральная сеть... производила на свет один искусственный вид Разума за другим; это потомство ускоренного компьютерогенеза созревало в виде символов, то есть нематериальных структур, впечатанных в информационный субстрат, в "питательную среду" Сети". Конец цитаты.
Что же такое произошло, что я осмеливаюсь болтать об очередной возникающей реализации моего все же "научно-фантастического" прогноза? А произошло то, о чем, например, сообщает "New Scientist" от 18 июля текущего года в статье "A life in silicon". Речь там идет о коллективе, который называется Tierra Working Group, с Томасом Реем (Thomas Ray) во главе, а задача, которую
В настоящее время возможности дальнейшего развития цифровой эволюции существенно возросли и ускорились, потому что - как снова сообщает "New Scientist" - Т. Рей понял, что связанные Интернетом тысячи, ба, миллионы компьютеров могут предоставить "достаточно большую, объемную и разнородную вселенную", чтобы информационные создания могли в ней эволюционировать. Речь идет о создании численных аналогов of variation and competition, разнообразия и конкуренции, двойного движителя эволюции. Чтобы идти дальше (естественно, не до какого-то "Голема", но все-таки до элементарных "фальсификатов молекулярной жизни"), программа, названная TIERRA, действует как созданный на языке программирования "С" "виртуальный компьютер" внутри "компьютера-хозяина". Таким образом, как выразился Джо Флауэр (Joe Flower), руководитель "The Change Project" из Калифорнии (автор статьи в "New Scientist"), "первородный кремниевый бульон" отделен от нормальной работы "компьютера-хозяина". Хвала Богу, здесь я добрался уже до "виртуального компьютера" и оказался на самом начале того пути, который на далеком горизонте довел мое сочинение до "Голема".
Следует заметить, что информационная эволюция на сегодняшнем вступительном этапе не является материальной эволюцией, скажем, молекулярно-химической. Нет внутри Cyberspace ничего, кроме нулей и единиц; из них, как из кодонов, построены "системы". Что-то подобное описанному в моем (увы, увы!) тексте из другой книги "Бессонница" - "Не буду прислуживать", в которой речь идет о "математически созданных Существах, подслушиванием которых во время их теологических дискуссий" занимается мой фиктивный герой, профессор Добб. "Command performance" любой из эволюционных программ Tierry можно найти в специальной литературе. В конфигурационном безразмерном, а значит, не метрическом, а скорее топологическом (алгебраически: топология является абстрактным дериватом геометрии, алгебра же может быть дериватом эквивалентом - определенных разновидностей топологии), пространстве возникают "маленькие индивидуальные программы", что-то вроде "простейших", у которых в соответствии с командами осуществяются мутации, случайным перемешиванием единиц и нулей или даже перемещением, "перетрансплантацией" одной части "создания" в другую. Благодаря этому возникает разнообразие - первый из двух "движителей" эволюции. Большинство мутаций не приносит никаких существенных различий. Однако некоторые дают новые эффекты. Таким образом могут возникать копии "простейших", или их реплики, такие же или и не такие. Когда весь объем "хозяйского пространства" заполнен, система включает "жнеца" (reaper), который "убивает" самые старшие создания или полные "ошибок": таким образом освобождается пространство для "новорожденных" программ - таким образом на сцене появляется конкуренция. Теперь для эволюции имеются "оба необходимых движителя", и она может идти дальше, куда - пока еще неизвестно, поскольку это даже не уровень прокариотов , а как бы более ранний, и наверняка это еще никакая не "биоэволюция", а "только" ее "информационная тень", ее чисто цифровая разновидность.
В этом месте в статье появляются слова: "Through the Tierra operating system the human operators have Godlike control". Благодаря операционной системе Tierra человек-оператор получает возможность управления в роли Бога-Творца. Подобные слова можно найти в "Не буду прислуживать" из "Бессонницы", но звучат они там следующим образом (программы в моем рассказе называются "ВААЛ-66", "КРЕАН-IV", "ЯХВЕ-09"):
"Сначала в машинную память вводят минимальный набор данных, то есть - если прибегнуть к языку, понятному непосвященным, - заряжают ее "математическим материалом", который становится зародышем жизненного универсума будущих "персоноидов". Существа, которые явятся в этот машинный и цифровой мир, которые будут существовать в нем и только в нем, мы уже умеем помещать в окружение с бесконечностными характеристиками. Они не ощутят себя узниками в физическом смысле: у этого окружения не будет с их точки зрения никаких границ. Из всех его измерений лишь одно весьма близко к тому, что знакомо и нам, - это ход (протекание) времени. Но это время не тождественно нашему: скорость его протекания свободно регулируется экспериментатором. Обычно она максимальна на вступительной стадии (стадия "пуска миротворения"); наши минуты здесь соответствуют целым эонам, во время которых сменяют друг друга фазы преобразования и кристаллизации искусственного космоса. Этот Космос совершенно беспространственный; различные его измерения носят чисто математический, то есть с объективной точки зрения как бы "вымышленный" характер. Измерения эти суть следствие аксиоматических решений программиста, и от него зависит, сколько их будет. Если, например, он выберет десятимерность, то получится мир с совершенно иной структурой, чем мир всего лишь с шестью измерениями; следует, пожалуй, подчеркнуть еще раз, что они не имеют ничего общего с измерениями физического пространства, а представляют собой абстрактные, логически правомерные конструкты, которыми пользуется математическая системная демиургия. "Мир, возникший таким образом", сконструирован из математических элементов (воплощенных, разумеется, в обычных, чисто физических объектах: реле, транзисторах, контурах - короче, во всей огромной сети цифровой машины)".
Я вынужден закончить цитирование, поскольку, так или иначе, от того, что уже существует реально - от программы Tierra и ее "числовых созданий" - путь до "Голема" неслыханно долог, однако направление на старте сейчас выбрано именно то.
О расстоянии, отделяющем "простейших" программ Tierra от каких-либо созданий, хоть немного сложностью строения и псевдожизненными функциями напоминающих биологических существ, свидетельствует хотя бы такой вот результат общих, глобальных работ современной генетики.