Заклятые супруги. Леди Смерть
Шрифт:
– Возьмите, – Ивар протянул мне платок.
– Очень мило с вашей стороны, – огрызнулась я. Но платок все-таки взяла. Не хотелось быть похожей на моченую лягушку, потому что глаза, по ощущениям, сейчас выпучены от злости. Ладно, будем честны, злиться на кого-то, кроме себя, сейчас не имеет смысла. Да на себя в общем-то тоже, все равно дело уже сделано.
– В следующий раз это может быть не концентрированный дурманящий порошок, а что-нибудь более серьезное. Например, парализующее зелье, после которого вы не сможете воспользоваться даже противоядием.
– А просто сказать об этом было нельзя?
– Так быстрее
Запоминается, однозначно. Методы драконовские, почерк узнаваем.
Я убрала руки под стол, скомкала платок.
– Это вас Фрай надоумил?
Ивар внимательно посмотрел мне в глаза.
– Тереза, я отвечаю за вас головой.
Заранее жаль вашу голову.
Я незаметно раскрыла ридикюль и, придерживая платок за краешек, щедро полила его зельем собственного изобретения. Надо же мне было чем-то заняться, помимо прогулок по набережной и светского безделья. Эксперименты с глубинной тьмой надоели еще в первые пару недель, а основа для снотворного обнаружилась в «Забытых рецептах». Попадая на кожу, впитывается и усыпляет мгновенно: весский порошок, ульские черные ягоды и иньфайское масло из корня дерева ноэ, разжижающий и поглощающий запах настой. Последнее добавила, потому что жирные руки – это отвратительно, а от запаха масла начинала чихать. Пяти капель хватает для глубокого спокойного сна на всю ночь. Ну а что? Должна же я была как-то бороться с кошмарами.
– Почему вы вообще согласились?
Если честно, я не собиралась об этом разговаривать. Ни с кем, даже с самой собой, но передо мной сидел единственный человек, который задал этот вопрос так, что захотелось ответить. То ли причиной был искренний интерес в его голосе, то ли остатки дурманящего настоя, который не вывел нейтрализатор. А может быть, и то и другое вместе.
– Жену брата пытались убить, а его самого – подставить, используя смертельное заклятие. И это случится снова, если он случайно перейдет дорогу с неугодной Эльгеру идеей. Моя сестра пострадала от ментальной магии, а для меня самой единственная возможность спокойной жизни – за каменными стенами Мортенхэйма. Все еще хотите знать, почему я на это согласилась?
Я положила платок на стол, подвинула к нему.
– Надеюсь, ваша тетушка чувствует себя отлично. Передавайте ей мое глубочайшее расположение и благодарность за столь трогательный подарок. А теперь будьте так любезны…
Ивар поднялся, отодвинул мне стул и подал руку. Расправил платок, убрал его в карман и пошатнулся. Ухватился за спинку стула и медленно опустился на него. Судя по расфокусированному взгляду и побочным действиям, описанным в оригинальной рецептуре, меня стало несколько. Странно. Со мной такого ни разу не было, но на ульские ягоды все по-разному реагируют.
– Что это? – хрипло спросил он, дрожащими руками пытаясь добраться до внутреннего кармана пиджака. Но я, разумеется, их перехватила и прижала к груди.
– Капельки «Доброй ночи».
Глаза у него закатились, поэтому пришлось наклониться к самому уху.
– До встречи в опере.
Я отпустила его и направилась к выходу. Услышала за спиной глухой удар, обернулась. Ивар крепко спал, уткнувшись лицом в скатерть.
– Это все коньяк, – растерянно и немного смущенно пояснила побелевшей служащей.
И вышла из буфета.
4
Стоило
Попасть в фойе можно было через любой из парадных входов, и людские реки текли в распахнутые настежь двери. Плещущий из них свет вспарывал осенние сумерки, легко затмевал бессильные огни фонарей, один за другим подъезжали экипажи. От обилия лиц, голосов и запахов затошнило, перед глазами помутилось. Благо рядом со мной были «тетушка» и «племянник», который подхватил меня под руку, позволяя опереться и выровнять дыхание.
– Все в порядке? – спросил еле слышно. – Выглядите так, будто увидели призрака.
Есть здесь парочка. Но они меня не пугают.
– Все замечательно.
Не рассказывать же, что со мной может случиться припадок, если толпа обступит слишком плотно. Тем более что я и так много ему рассказала. Надо отдать должное, Ивар ни словом, ни взглядом не обмолвился о том, что произошло в буфете. Мужчина, который умеет с честью проигрывать, уже достоин восхищения, но мне как-то не восхищалось. Разве что самую капельку.
– О, милая, – наконец подала голос баронесса. – Пойдемте, представлю вас маркизе де Нуаре и ее супругу.
– Маркизе и… ее супругу? – я приподняла брови.
Ивар улыбнулся. Во фраке он выглядел еще более ослепительным.
– Для Вэлеи это нормально.
Нормально так нормально. А потом у маркизов любовницы заводятся.
Баронесса кивнула, и мы последовали за ней. Невысокая, с ямочками на пухлых щеках и собранными в высокую прическу буклями она являла собой идеал доброй тетушки, вокруг которой, как пчелы у цветов, должны виться малолетние племянники. Мне было искренне интересно – знает ли она о том, что происходит, и действительно ли Ивар ее родственник, но задавать такие вопросы было неэтично, поэтому я решила подождать до лучших времен. То есть до минуты, когда мы с ним останемся наедине. Насколько я поняла, в Вэлее и такое не возбранялось, да что говорить – жена могла спокойно посещать приемы и любые общественные места даже в отсутствие мужа. В Энгерии я не смогла бы и носа высунуть без Анри, а уж тем более заявиться в театр. Здесь второй билет просто остался бы на столике в номере как дань вежливости.
Гм… а у меня осталось три дня, чтобы что-нибудь сочинить.
Меня представляли, представляли и представляли. Имена и титулы, титулы и имена. Как я потом буду разбирать эту кучу – не представляю. Большинство взглядов – заинтересованные, любопытные: высший свет что в Энгерии, что в Лигенбурге одинаков. К счастью, времени до начала первого акта осталось не так много, и по широкой мраморной лестнице мы поднялись в ложу. Не такую роскошную, как бенуары, но достаточно уютную, с четырьмя креслами. Одно место пустовало.