Заклятый враг
Шрифт:
Улыбка
По прошествии четырех месяцев с момента налета берсеркеров на планету под названием Сен-Жервез среди туч пепла и пара, окрасивших небеса уничтоженной планеты в мертвенно-серые тона, появилась большая, шикарная яхта тирана Йоритомо. Вскоре с нее беззвучно были спущены два бронекатера, приземлившиеся посреди голой равнины в том месте, где некогда стояла столица планеты.
Высадившаяся с катеров команда была одета в скафандры высшей защиты, чтобы избежать пагубного воздействия раскаленного пепла, горячей грязи и остаточной радиации. Солдаты знали, что ищут, и менее чем через стандартный час наткнулись на сводчатый тоннель, ведущий вглубь от бывшего подвала знаменитого сен-жервезского
Тоннель окончился огромным хранилищем в сотнях метров от поверхности. Аварийное освещение, имеющее независимый источник питания, все еще работало, а системы очистки воздуха до сих пор пытались отфильтровать пыль. В хранилище высились пять огромных статуй, считая и стоявшую в примыкающей к залу мастерской, где над ней, очевидно, трудился какой-то реставратор. Каждая статуя являла собой бесценное произведение искусства. А вокруг были разбросаны, будто мусор, полотна, керамика, статуэтки из бронзы, золота и серебра – самые ничтожные из сокровищ, достойных зависти.
Прибывшие тут же передали по радио о своем открытии человеку, нетерпеливо дожидавшемуся в яхте, зависшей над городом. В докладе упомянули, что кто-то явно жил здесь уже после нападения. Кроме мастерской, силовая лампа которой снабжала электричеством уцелевшее оборудование, в хранилище имелась комнатка, служившая музейным архивом. Теперь в ней обнаружилась койка, запасы пищи и прочие предметы, свидетельствующие, что это помещение стало чьим-то жилищем. Что ж, не так уж и удивительно, что из многих миллионов обитателей планеты уцелел хоть один.
Человек, в одиночестве проживший в этом укрытии целых четыре месяца, по возвращении застал высадившийся отряд за работой.
– Мародеры, – бесстрастно прокомментировал он, не находя в душе сил ни на ярость, ни даже на страх. Человек, не защищенный ни от радиации, ни от чего-либо другого, привалился плечом к косяку последней двери разбитого тоннеля – длинноволосый, небритый, некогда толстый; висящая мешком одежда выглядела так, будто ее не меняли со времени нашествия берсеркеров.
Десантник, стоявший к нему ближе всех, молча смерил человека взглядом и побарабанил пальцами по рукоятке пистолета, прикидывая, как быть, но выхватывать оружие из кобуры не стал. Пришедший швырнул на пол принесенный металлолом, вложив в этот жест все свое презрение.
Пистолет выскочил из кобуры, но не успел его обладатель прицелиться, как командир десанта остановил его резким жестом. Не отводя взгляда от замершего в дверном проеме человека, командир снова вышел на связь с кораблем, зависшим над руинами.
– Ваше Высочество, здесь уцелевший, – проинформировал он обладателя круглого лица, вскоре появившегося на портативном экранчике. – Полагаю, это скульптор Антонио Нобрега.
– Дайте-ка мне взглянуть на него сию же секунду. Подведите его к экрану. – Даже вечная одышка не делала неподражаемый, устрашающий голос Его Высочества хотя бы капельку менее устрашающим. – Да, вы правы, хотя он и сильно переменился. Нобрега, какая удача для нас обоих! Вот уж воистину еще одна драгоценная находка.
– Я знал, что вы поспеете на Сен-Жервез со дня на день, – все так же безучастно ответил Нобрега экрану. – Как болезнетворный микроб, поселяющийся в изувеченном теле. Как громадный, жирный раковый вирус. Вы притащили свою дамочку, чтобы она взяла под крылышко нашу культуру?
Один из стоявших рядом ударом сбил скульптора с ног. С экрана тотчас же раздалось сердитое прерывистое рычание, и Нобреге быстро помогли встать, а затем усадили в кресло.
– Он художник, о мои верноподданные, – с укором произнес экранный голос. – И вовсе незачем ожидать, что он имеет представление о приличиях в чем-либо, кроме своего искусства. Нет. Мы должны незамедлительно обеспечить маэстро лечением от лучевой болезни, а затем доставить его вместе с нами во дворец, дабы он жил и работал там так же счастливо – или несчастливо, – как и в любом другом месте.
– О нет, – произнес сидящий в кресле художник еще слабее, нежели прежде. – Моя работа завершена.
– Пфу-фу, вот увидите.
– Я знал, что вы прибудете…
– О? – отозвался голосок с экрана, будто желая ублажить художника. – И откуда же вы это знали?
– Я слыхал… когда наш флот еще оборонял подступы к системе, моя дочь была на одном из кораблей. Она-то еще до того, как погибла, рассказала мне, как вы привели в систему свою армаду, чтобы понаблюдать, как обернутся дела, оценить наши силы, наши шансы выстоять перед берсеркерами. Я слыхал, как ваша армада испарилась, как только они появились. И тогда я сказал, что вы вернетесь, дабы поживиться вещами, которые иным способом не сможете добыть никогда и нипочем.
Нобрега мгновение помолчал, затем рванулся из кресла вперед, вернее, совершил попытку рвануться, собрав все свои силы. Схватил длинный металлический инструмент скульптора и замахнулся на «Восхождение крылатой истины» – мраморную статую работы Понятовского одиннадцативековой давности.
– Но прежде чем я увижу, как вы возьмете это…
Не успел он отколоть хотя бы кусочек мрамора, как на него набросились, связав по рукам и ногам.
Когда к нему снова подошли час спустя, чтобы доставить на яхту для медицинского осмотра и лечения, то обнаружили, что скульптор уже скончался. Вскрытие на месте обнаружило присутствие целого ряда медленных, исподволь действующих ядов. Быть может, Нобрега принял некоторые из них преднамеренно. А может, его прикончила какая-нибудь отрава, ради окончательного искоренения жизни на планете оставленная берсеркерами, отправлявшимися выполнять свое запрограммированное предназначение – истреблять все живое на просторах всей Галактики.
Во время обратного путешествия с Сен-Жервеза и еще несколько месяцев спустя Йоритомо был слишком занят насущными делами, чтобы основательно рассмотреть свои новые сокровища. К тому времени пять огромных статуй были уже установлены – отчего весьма выиграли в эстетическом плане – в глубочайшей, крупнейшей и надежнее всего защищенной галерее Дворца. Менее значительные коллекции были из галереи удалены, дабы предоставить место и визуальное пространство для «Восхождения крылатой истины», «Смеющегося (или неиствующего) Вакха» Лазамона, «Последнего подстрекательства» Серапиона, «Волнистой комнаты» Лазенки и «Воспоминания о былых обидах» работы Праджапати.
Так уж получилось, что к этому времени государыня Йоритомо тоже прибыла во Дворец. Обязанности Культурного Вождя Народа и Высочайшего Инспектора Просвещения четырех подчиненных планет вынуждали ее все время быть в разъездах, и зачастую они с государем не виделись месяцами кряду и даже более.
Эти двое больше доверяли друг другу, чем кому-либо другому. Сегодня они сидели тет-а-тет в огромной галерее, прихлебывая чай и обсуждая дела. Госпожа пыталась продвинуть свою новейшую теорию, гласившую, что любовь к правящей чете может быть генетически имплантирована следующему поколению народов подчиненных планет. Уже запущен ряд экспериментальных проектов. Пока что они не дали ничего, кроме серьезной интеллектуальной деградации подопытных, но недостатка в подопытных нет, и временные неудачи ничуть не обескуражили госпожу.