Заключенный на воле
Шрифт:
Внимание императора переключилось на Солнцедарительницу. Халиб улыбнулся и пережил мгновение искренней радости, понаблюдав, как испугала жрицу эта злобная улыбка.
— Наконец-то мы одни, а? Пара дипломированных специалистов по выживанию. Вы на одной стороне, я — на другой. Как вы думаете, Солнцедарительница, мы просто хорошо сохранились или мы еще и намного умнее большинства окружающих?
Жрица нерешительно улыбнулась в ответ.
— Я никогда не была ни на какой «стороне», Возвышенный, кроме как на вашей. И я не совсем понимаю, что именно вы подразумеваете
Халиб по-прежнему продолжал улыбаться.
— Так вот, значит, что вы им сказали? Превышение полномочий. Недурное выражение. Мне-то казалось, что вы являлись частью этого трио и вашей целью было скинуть меня с трона. Но теперь я вижу, что ошибался. Вы просто оказались сбиты с толку и позволили себе несколько незначительных вольностей. Может, вы все-таки изложите суть своего плана? Мне приходится просить вас об этом, поскольку я в свою очередь плохо понимаю смысл выражения «превышение полномочий» — ведь мои-то полномочия ничем не ограничены. А это вещи, касающиеся жизни и смерти. Но что это я? Мы же говорили о вас! О вас и вашем плане, направленном на мое свержение.
— Мне ничего не известно о подобном плане. Я пыталась остановить их, Возвышенный. Или, если угодно, можно сказать, что я пыталась их сдержать. Я спорила с ними до полного изнеможения. Поскольку я играю ведущую женскую роль в иерархии Люмина, одной из моих главных обязанностей является поддержание мира. Я никогда не забываю об этом. Я постоянно напоминала командору и Мандро Та, что цель нашей жизни — содействовать процветанию империи, а для этого необходимо заботиться о благе императора. Они ничего не говорили мне о своих планах, иначе я непременно поставила бы вас в известность, Возвышенный.
Халиб уселся и ссутулился, уронив голову на грудь. Теперь его голос звучал приглушенно, но все же слова можно было разобрать.
— Я не собираюсь убивать вас, поскольку вы будете служить мне куда старательнее, зная, что малейший повод может заставить меня изменить свое решение. Вы скучны, Солнцедарительница. Вы слишком трусливы, чтобы самостоятельно нанести удар, и слишком глупы, чтобы подыскать опытного союзника. Вы мне не опасны. А вот я являюсь для вас постоянным источником опасности. Запомните это и впредь неустанно твердите, что Люмин служит мне — тогда вы сохраните свою бесполезную жизнь. Теперь идите.
Император не шелохнулся и даже не потрудился взглянуть на жрицу. Солнцедарительнице неоткуда было узнать, что Халиб следит за ней из-под полуприкрытых век. Император всегда был начеку.
Некоторое время после того, как за Солнцедарительницей закрылась дверь, Халиб не шевелился. Он отдыхал, глубоко и неторопливо дыша и чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы. Понемногу гнев императора утихал. И лишь полностью успокоившись, Халиб позволил себе просмаковать ситуацию. Он обнаружил новый заговор, растущий вокруг него. Заговоры.
Началась новая игра. Жизнь снова сделалась занятной.
Тихий звук, писк, который нельзя было бы расслышать уже с расстояния в несколько футов, оборвал ход императорских мыслей. Это был сигнал тревоги. Сигнализация была встроена в кресло и работала на ультразвуке.
Халиб неохотно открыл глаза и выпрямился. Приняв подобающий государственному деятелю вид, он крикнул:
— Войдите!
Часть стены с закрепленными на ней книжными полками отворилась, словно дверь. Из потайного хода появился управляющий Вед. Рука управляющего покоилась на рукояти меча. Он обвел комнату быстрым, цепким взглядом хищника.
Халиб расхохотался.
— Зачем бы я стал звать тебя сюда, если бы здесь был кто-то еще?
Вед отошел от потайной двери, и та затворилась. Управляющий сказал:
— Безопасности можно добиться лишь предосторожностью, а не самонадеянностью, Возвышенный. Существуют приборы, позволяющие подделывать голос.
Халиб посерьезнел и кивнул:
— Ты прав, старый приятель. Много чего существует на свете. Или тебя беспокоит тот факт, что мы с тобой сами — обманщики наихудшего пошиба?
— В минуты слабости — да. — Вед пожал плечами, и по лакированной перевязи пробежали блики. — Мы рождены именно для того, чем занимаемся: вы — чтобы править, я — чтобы вас поддерживать. Для нас не существует никаких правил. Значение имеет лишь выигрыш.
— Или проигрыш. Но ты никогда не рассматриваешь такой вариант, верно?
— Никогда, Возвышенный.
Халиб покачал головой.
— Возможно, именно поэтому я и доверяю тебе. Ты единственный человек, о котором я могу это сказать.
Вед усмехнулся. Любому другому наблюдателю эта усмешка могла бы показаться жутковатой, какой-то волчьей. Для императора и Веда она служила знаком доверия.
— Взаимно, Возвышенный, — отозвался Вед, и оба собеседника от всего сердца рассмеялись над этой жестокой истиной.
Когда они успокоились, Халиб спросил:
— Что нового, Вед? Он на Хайре? На Илионе? Или, может, на Агамеме? Хоть что-нибудь прояснилось?
— Он на Хайре, Возвышенный. Как вы и подозревали.
— Это казалось наиболее вероятным. По части репрессивного режима Хайре переплюнет любую другую планету. Советник Уллас наиболее скрупулезно следит за выполнением ритуалов повиновения и верности трону. Ты с ним когда-нибудь встречался?
— Несколько лет назад, когда он приезжал на День Памяти.
— Его сын был воителем. Я помню его последнюю схватку. Очень храбрый был боец. Думаю, судьи вмешались чуть-чуть рановато.
— Для того чтобы позволить умереть сыну правителя планеты — пусть даже младшему сыну, — нужны очень веские причины, Возвышенный. А он был тяжело ранен. Кстати, вы знаете, что он снова на Атике? Входит в правление Хайренской Культурной Братской Группы.
Халиб просиял.
— Я и забыл! Хайренская КБГ? Так, значит, мы располагаем очень ценным заложником!