Заключенный
Шрифт:
Придется красиво завуалировать инструкции, дабы создать дымовую завесу. Мне придется выдумать красивую историю, поскольку я ни в коем случае не могу поделиться с ней правдой.
Тайк поднимает руку, и она подходит к нему. Он просит помочь ему, его губы двигаются так, будто он задает вопрос довольно аккуратно, хоть я ничего не слышу. Похоже, что и она тоже, поэтому девушка наклоняется ближе.
Я стискиваю зубы. Каждый парень в комнате пускает по ней слюни, включая женатого Диксона с тремя детьми. Он тоже пялится на нее, невзирая на ее возраст, потому что мы здесь все испорченные.
Заставляю себя оторвать от нее взгляд, смотрю на лист бумаги перед собой. Двадцать предметов, обычных, реальных вещей. Что ж, это будет легко. Если я смог одурачить главу художественного музея Цинциннати позволить мне «оценить» выставку царских вещей, то у этой малышки даже нет шансов. Я волнуюсь за нее.
Другой парень задает вопрос, не поднимая руки:
— Я жил в Джерси, а там нет и десяти вещей, о которых можно было бы рассказать.
— Двадцать предметов, — говорит она, не сдавая позиций. Мне нравятся ее попытки казаться строгой, хотя со мной это не сработает, а вот другие парни подчиняются власти. Ей это удается.
Итак, я представляю бейсбол. Я не играл много в эту игру, потому как меня забрали в возрасте пяти лет, но я помню, как ходил по пятам за своими старшими приемными братьями. Они позволяли мне занимать позицию разыгрывающего защитника. Они заставляли меня быть разыгрывающим и носить перчатку на правой руке, я стоял рядом с бутылками воды и ключами, вел счет очков и следил за мячами. Это было самое счастливое время: стоять под палящим солнцем, играя со своими старшими братьями. Тогда я нихрена не смыслил в бейсболе, кроме этой части. Те вещи были единственными, о чем я мечтал после того, как меня забрали.
Я начинаю писать:
Бутылка с водой у забора.
Идеально острый с двух сторон и тупой с двух других кусок стекла.
Сплющенная кружка из «Тако Белл» полная муравьев.
Перчатка на правую руку.
Шлем Майка на первой базе.
Мои башмаки на второй базе.
Маленький одуванчик в пыли.
Заполняю свой список, думая о площадке, как вдруг девушка хлопает в ладоши.
— Положите карандаши, — велит она, прямо как на экзамене. — А сейчас вы по кругу будете делиться по одному предмету из списка. Можете сами выбирать, о чем рассказать. О каком-либо важном предмете или не очень. О чем-то большом или маленьком. Выбор за вами, — она кивает Тайку. — Начинай.
Тайк нервничает, потеет. Можно с ума сойти, видя его таким. Он ведь мог бы раздавить ее, одного взгляда достаточно. Чертова тюрьма переворачивает естественный порядок вещей.
— Это пистолет, — наконец, говорит он. —
Она лучезарно улыбается ему. Гордясь, что Тайк придумал что-то осмысленное, от этого мои внутренности скручиваются. Если бы ствол приносил ему удачу, то Тайка бы тут не было.
Каждый из парней пытается завоевать ее внимание, словно делят кусок добычи. Это немного напоминает ревность, потому что я тоже хочу, чтобы она обратила на меня свое внимание. Но этот момент так и не наступает. Мы слушаем о диване, шляпах и брелоках. Я делаю заметку, что ей нравятся личные вещи. Предметы, которые смущают тебя. Ей становится хорошо от всей херни, из-за которой ты чувствуешь себя дерьмово.
Она так и не называет мое имя. Все парни делятся чем-то, кроме меня.
— А сейчас я хочу, чтобы вы выбрали один пункт, который вызывает у вас сильные чувства, и написали об этом сочинение.
Какого хрена, твою мать?
Моя рука взлетает вверх.
— Грейсон? — Она и бровью не ведет.
Грейсон. Могу ли я сойти с ума от того, каким низким и хриплым голосом она произносит мое имя? Черт, мне хочется еще раз услышать, как она меня зовет, но только ближе и тише. Вот отлетают пуговицы, шелк с легкостью рвется, мягкая кожа, которую можно укусить.
— Почему вы не спросили меня?
— Сегодня твой первый день в классе, я не хотела давить на тебя.
Я хотел бы проверить свою теорию, но сейчас мне это не удастся.
— А вы будете читать наши сочинения?
Она немного колеблется.
— В этом вся суть. Обратная связь поможет вам улучшить и, в итоге, подготовить ваши работы для публикации.
Не могу сдержать ухмылку. Публикации. И виньетки. Она так чертовски, претенциозна. И вместо того, чтобы раздражаться, я нахожу это привлекательным.
— Осталось всего пятнадцать минут, тебе следует поторопиться, — щурится она.
— Хорошо, мисс Уинслоу.
Что-то мелькает в ее глазах, прежде чем она отворачивается, а я начинаю писать, потому как это важно. Получив ее одобрение, я смогу отправить сообщение моей команде. Я думаю о своих приемных братьях и о том, что заставляет их чувствовать себя дерьмово. Вспоминаю про Джордана Клиника, из-за которого моему брату было плохо. Случилось это сразу после того, как он попал в бейсбольную команду в старших классах.
Решаю, что напишу его историю, выдав ее за свою собственную. Я мало что знаю о бейсболе, я закончил играть в подобные игры в пять лет, поэтому буду сочинять. Так ведь дети делают, нет? Сейчас я представлю, как и что должно быть.
Самый счастливый день в моей жизни, когда меня взяли в команду по бейсболу в старшей школе. Я и мои друзья праздновали и валяли дурака. Мы были ненормальными и бросали камни в окна и метили стены. Мне кажется, все заслужили это, кроме Джордана Клиника. Мистер Джордан всегда очень хорошо относился к детям, но мы разбили его окно и разрисовали все краской.