Заколдованная палата
Шрифт:
Заметила это и Надежда Сергеевна и поделилась своими наблюдениями со Светланой Ивановной и Минной Эриковной.
— Нет, я никогда не поверю, чтобы Трубин был способен на кражу, — горячо защищала Светлана Ивановна Митю.
— Он же совсем… нищий… Ну, бедный, — поправилась Минна Эриковна. — Не ручайтесь.
— Ручаюсь, чем хотите, хоть головой! — стояла на своем Светлана Ивановна.
— Да, я тоже не хочу поверить в то, что это сделал Митя, — сказала Надежда Сергеевна. — Тогда кто же?
— Может
— Во всяком случае мы должны шкурки найти, — закончила это напряженное совещание Надежда Сергеевна.
Ляля с видом жертвы сидела в пионерской комнате. Вокруг нее собрались старшие ребята. Все думали и гадали о том, кто мог украсть шкурки и зачем?
— Эти шкурки стоят триста рублей, — объясняла всем Ляля, — Я не представляю, что будет с мамой, когда она узнает о пропаже, она не переживет…
— Ну, что ты, — поспешил утешить ее Митя, — переживет… Она такая здоровая на вид, покрепче будет нашей свинарки Настасьи Федоровны.
Ляля возмутилась и хотела сказать Мите колкость. Но в это время вошла в пионерскую няня Маша, необычно строгая, официальная, и, не глядя на Митю, пригласила его в кабинет к Надежде Сергеевне.
Марксида почувствовала что-то неладное и незаметно исчезла из пионерской.
Подслушивать у двери — она не смогла: «Не хорошо!», но ей хотелось знать, для чего позвали Митю к главному врачу. И Марксида, встревоженная, осталась терпеливо ждать у перил лестницы.
Когда Митя, наконец, вышел, на нем, как говорится, лица не было…
— Что, что случилось? — бросилась к нему Ида.
У Мити дрожали губы.
— Они нашли шкурки у меня в подушке. Но я их не брал, понимаешь, не брал! Ты-то хоть веришь мне?
Марксида ответила, не задумываясь, убежденно:
— Верю!..
— Они теперь в колхоз напишут. В деревне все знают друг про друга… Станут теперь говорить, что вот, мол, у такого отца-героя, сын — вор… И, наверное, если старший такой, так и все остальные такие же будут, а у меня их трое. — Митя в отчаянии схватился за голову и кое-как поднялся по лестнице к себе наверх. Марксида проводила его долгим взглядом.
В этот миг она позавидовала Мите. У него сестра, два брата. А у нее никого… И никому не придется за нее отвечать.
Ида решительно постучала в дверь кабинета и вошла. Остановилась, прямая и строгая.
На нее удивленно посмотрели сидящие за столом.
— Это сделала я, — четко и раздельно сказала Марксида, указав на пушистые шкурки в руках Минны Эриковны.
— Час от часу не легче, — охнула Надежда Сергеевна.
— Не может быть, невозможно, я ни за что в это не поверю, ни за что! — заволновалась Светлана Ивановна.
— Опять — «не поверю!» — взвизгнула с досадой Минна Эриковна. — Вы просто удивительная девушка. Раз Ида сама признается — это факт, фактам надо верить!
— Зачем ты это сделала? — строго спросила Иду Надежда Сергеевна.
— Из-за Ляльки, — глядя перед собой, ответила Ида.
— Но ты же опозорила таким поступком свою пионерскую честь, честь своего детского дома…
Марксида слушала ее с каменным лицом.
— Эти детдомовские на все способны! На все! — негодовала Минна Эриковна.
— Что подумает о тебе Митя, когда он узнает о твоем поступке? — со слезами на глазах спросила вконец расстроенная Светлана Ивановна. Марксида дрогнула.
— Неужели вы, наша дорогая Светлана Ивановна, ему об этом скажете?
…В тихий час Митя, сияющий, потихоньку вызвал Марксиду из палаты.
Она вышла, набросив халатик. Что-то в ней изменилось. Митя не мог понять, не то она похудела, не то выросла… Но он был так счастлив, что сейчас же забыл об этом.
Ида грустно смотрела на него своими большими черными глазами.
— Ну, что?
— Ида! Друг! — хлопнул ее по плечу Митя, — ты знаешь, вор-то нашелся!
Ида побледнела.
— Кто, не говорят. Но не я, значит! — ликовал Митя! Он схватил Иду за плечи, тряс ее. — Слышишь, не я! — В полном восторге обнял ее и неловко чмокнул в нос.
Она вырвалась и убежала в палату.
Митя удивился. И вдруг вспомнил, что Марксида — девчонка…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
МАТЬ И СЫН
Вечером, когда все ребята ушли на уроки, Фредик поболтался «для виду» у всех на глазах и отправился в свою палату.
Еще из коридора он услышал в палате незнакомый голос. Фредик подкрался к самой двери и заглянул. Возле Саши сидела незнакомая женщина в белом халате.
— Сыночек мой дорогой, счастье мое, — шептала она, сжимая его руки.
Фредик понял, что к Саше приехала мать. Он не вошел в палату. И не мог уйти совсем. Стоял и слушал материнскую бессвязную, но такую нежную речь…
— Тебе было очень больно при осмотре? Ты, говорят, стонал.
— Нет, мама. Это они, наверное, с кем-нибудь спутали, — успокаивал ее сын.
— Профессора говорят, что тебе необходимо сделать операцию, я боюсь…
— Пусть сделают — две, три операции, я все вытерплю, все, лишь бы встать на ноги!..
— Нам придется поехать в Евпаторию.