Заколдованная земля
Шрифт:
XXXVI.
Гак-ю-маки на этот раз действительно не решились напасть на нас. Но отовсюду мы видели злобные, мстительные взгляды. Дети бросали в нас камнями. Мы не решались выходить иначе, как с оружием и по нескольку человек.
Каму два раза подвергалась избиению со стороны женщин за то, что оставалась нашим верным другом. С этого времени мы не отпускали ее одну от нас ни на шаг. Своих... [4] солнца, а оно только-что исчезло с горизонта.
4
Здесь
Мы жили в постоянном беспокойстве, но зима держала нас теперь в Катмаяке в тысячу раз сильнее всяких оков.
Мы высчитывали число дней до весны, до возвращения солнца, а оно только-что исчезло с горизонта.
Наши приготовления к путешествию по льду были уже окончены, а мы должны были ждать со сложенными руками.
Мы старательно поддерживали очередной караул по ночам. Мы были на настоящем военном положении. Это приводило нас в нервное состояние. Мы вскакивали при малейшем шуме.
Наконец, такое убийственное состояние стало для нас невыносимым. Мы порешили оставить Катмаяк, найти себе другую какую-нибудь пещеру и провести остаток зимы в отдалении от троглодитов.
Мы поручили Фелисьену взять на себя задачу найти помещение. К сожалению, его поиски в первые дни были безрезультатны. Он нашел, правда, среди скал несколько пустот, но почти совершенно неподходящих для жилья.
Так прошло еще десять дней. Между тем произошел первый случай какой-то загадочной эпидемии, которая впервые проникла в эту ледовитую землю.
Я случайно видел одного несчастного гак-ю-мака, когда, он, схваченный внезапной судорогой, свалился в пещере головой на горячие угли костра. Он корчился, хрипел. Волосы у него загорелись. Удивленные дикари оттащили его.
Когда припадок прошел, троглодит лежал около часа в стороне совершенно спокойно, не обращая на себя внимания других. Потом припадок повторился в связи с сильным кровотечением из носа. Гак-ю-мак скончался в течение четверти часа, выгнувшись словно лук. Через два дня случай повторился. При таких условиях умерла одна женщина и старый охотник, окруженные страшно обеспокоенной ордой. С ворчанием вынесли дикари трупы из пещеры. Для нас было ясно, что дело идет о настоящей эпидемии.
В последний день исчезла у нас с глаз Каму. Тщетно мы разыскивали ее. Фелисьен в отчаянии твердил, что ее разорвали женщины или схватила болезнь. А на следующее утро вновь начала неистовствовать загадочная эпидемия.
Гак-ю-маки умирали, как мухи. Особенно женщины и дети. Раздирающую картину представляли из себя груды корчащихся несчастных. Их хрипение наполняло своды пещеры.
Увидев, что творится в средней пещере, я понял, что нам необходимо немедленно бежать, если мы не хотим, чтобы нас захватили, как барсука в норе.
Я бросился в нашу пещеру, чтобы звать к бегству. Идя мимо темной ниши, я услышал как будто бы
Я подполз из-за камня, выглянул и увидел четырех гак-ю-маков, между которыми скорчилось какое-то жалкое человеческое существо.
Я ужаснулся, так как узнал Экву. Он обернулся ко мне своим исхудалым, пепельного цвета лицом, но меня не видел. Его глава уже потеряли способность видеть.
Троглодиты кровожадными взглядами измеряли жалкую, перепуганную добычу, которая не могла уже уйти из их рук. Один из дикарей нагнулся и ударил эскимоса молотком по спине. Он упал на обе руки. Розовая пена выступила у него на губах. Вслед за тем, второй гак-ю-мак нанес ему медвежьей челюстью в голову такой удар, что он свалился без движения, весь облитый кровью.
Гак-ю-маки решили нас уничтожить. Они ставили в вину нам ту странную эпидемию, которая губила их орду. Эта эпидемия так раз и была тем несчастьем, которое должно было прийти за нарушение табу Пещеры Образов.
Запыхавшись, бросился я к товарищам.
— Бежать отсюда! — кричал я. — Они убили инуита! Идут на нас! — Мы схватились за ружья.
В эту минуту кто-то, тяжело дыша, бежал к нам коридором. Я хотел стрелять, но Фелисьен в последний момент отвел ствол моей винтовки.
— Господи, да ведь это Каму!
Девушка влетела в пещеру с развевающимися волосами, задыхаясь от утомления. Одна стрела зацепилась у нее в меху, не сделав ей вреда, и все еще торчала в нем, так как Каму некогда было ее вырвать.
Девушка бросилась на землю в углу пещеры, свернулась там без единого слова и старалась отдышаться, как загнанная волчица после долгого бегства.
Вдруг страшный треск и грохот потряс коридор. Казалось, что рухнул целый утес.
После этого грохота наступила тишина абсолютная, удушливая, нарушавшаяся лишь нашим дыханием.
Мы зажгли лучину и бросили ее в темноту. Вспыхнувшее пламя озарило коридор. Мы вскрикнули от ужаса. Коридора уже не было. Был тупик! Огромный камень в сотни центнеров весом, рухнув со свода, завалил навсегда выход отсюда...
XXXVII.
Мы растерянно поглядели друг на друга,
— Ну, — сказал Фелисьен, — я думаю, что свою игру в Каманаке мы доиграли. — Никто не ответил ему. — Замурованы! — прибавил он.
Заперев коридор, гак-ю-маки избавились от всех нас одним разом. Им не нужно было теперь вступать в неравный бой против наших ружей, смертоносное действие которых они хорошо знали.
Огонь, не имея тяги, тускло освещал нашу могилу. Большие, чудовищные тени насмешливо плясали на стенах. Фелисьен широкими шагами с яростью ходил из угла в угол. Постепенно утомился и он.
Ничего не было слышно, кроме тихого смеха помешанного изобретателя, да треска дров, которые механически подкладывал в огонь Снеедорф.
Тут лежали наши сани, постромки, запасы пеммикана и овощей, все заботливо уложенное, приготовленное к дороге.
Теперь все это было ненужно.
Позже, в полусне, я видел сгорбившихся у огня Фелисьена и Каму, два жестикулирующих черных силуэта, словно не из действительного мира.