Заколдованная
Шрифт:
— Ты была нетронутой, — хрипло сказал Дункан, — а я взгромоздился на тебя, словно животное. Клянусь Господом, меня следовало бы высечь кнутом!
— Нет! Ты же не силой взял меня.
— Но и не доставил тебе удовольствия.
— Что ты хочешь этим сказать?
Выражение замешательства на лице Эмбер никак не помогло Дункану восстановить утерянное чувство собственного достоинства.
— Что сегодня ты не получила того наслаждения, которое познала в Долине Духов.
— Зато сегодня
С возгласом, выражавшим отвращение, Дункан отвернулся, ибо ему стало просто невыносимо видеть свое отражение в ее встревоженных золотистых глазах.
— Темный воин? — шепотом окликнула его Эмбер. Ее прерывающийся голос болью отозвался у него в сердце. Простое прикосновение ее пальцев к его запястью сковало его могучую силу.
— Скажи мне, что плохого я сделала?
— Ты не сделала ничего плохого.
— Тогда почему ты отворачиваешься от меня?
— Это я от себя отворачиваюсь, — резко сказал Дункан, — но в какую бы сторону я ни повернулся, вижу, что я уже там. Оставь меня.
Как только Эмбер убрала руку, Дункан вскочил на ноги. Несколькими порывистыми движениями он оправил на себе одежду и стоял, прижав к бокам крепко стиснутые кулаки.
— Ты сможешь сидеть на лошади? — спросил он сквозь сжатые зубы.
— Конечно.
— Ты уверена?
— Дункан, — с досадой сказала Эмбер, — я приехала сюда верхом на лошади, вместе с тобой. Ты разве забыл?
— А потом я разодрал тебя до крови. Спрашиваю тебя еще раз: можешь ли ты ехать верхом?
— А я еще раз говорю тебе: да!
— Хорошо. Нам надо быстрее ехать в замок.
— Почему? Он не ответил.
Эмбер взглянула на небо. Лишь недавно зловещее и грозное, все в зигзагах молний, сейчас оно было жемчужно-серым, словно грудка голубки.
— Смотри-ка, — удивленно сказала Эмбер. — Гроза миновала!
Дункан бросил на небо короткий, мрачный взгляд. Потом в задумчивости повернулся и посмотрел на рябину, охраняющую вечный сон холма.
Ты довольна, рябина?
Лучше бы ты дала мне умереть, чем жить и стать воином, не владеющим собой, бесчестящим девственниц.
Горьких мыслей Дункана не облегчило и сознание того, что ему придется испытать на себе неудовольствие Эрика: ведь он лишил девственности ту, которой покровительствовал молодой лорд.
Дункан со всей очевидностью сорвал запретный плод. И теперь должен расплачиваться за последствия.
И уповать на то, что, исполняя одну клятву, он не нарушает какую-нибудь другую, которую не помнит.
— Идем, — решительно сказал Дункан и направился к лошадям. — Надо договориться о свадебной церемонии.
Глава 12
— Лорд, там какой-то пилигрим с бегающими глазками
Эрик поднял голову от рукописи, которую изучал и которая была написана по большей части загадочными, изящными рунами. Вслед за ним подняли головы и огромные лохматые волкодавы, лежавшие у его ног. Оранжевое пламя очага метнулось, отразившись у них в глазах.
— Пилигрим, — повторил Эрик, без всякого выражения в голосе.
— Да. Так он говорит.
Слова рыцаря не в полной мере выражали его пренебрежение, зато голос и поза наверстывали упущенное с лихвой. Он просто источал презрение.
Эрик бросил последний, долгий взгляд на рукопись и отложил ее в сторону.
— С какой целью желает он меня видеть? — спросил Эрик.
— Говорит, что ему кое-что известно о Шотландском Молоте.
Сидевший над креслом Эрика сокол резко крикнул на всю комнату.
— Вот как, — пробормотал Эрик. — Очень интересно.
Альфред явно был скорее раздосадован, чем заинтересован.
— Где он его видел? — спросил Эрик. — Когда? При каких обстоятельствах? И уверен ли он, что тот человек — действительно Шотландский Молот?
— Этот невежа сказал только, что ему надо поговорить с тобой с глазу на глаз и в такой тайне, какой не бывает и на исповеди.
Эрик откинулся на спинку своего дубового кресла, взял в руки серебряный кинжал и стал концами пальцев поглаживать плавные рунические строки, начертанные на лезвии.
— Очень странно, — сказал Эрик. Альфред прочистил горло.
Своим крючковатым клювом сокол следовал за каждым движением пальцев Эрика, словно ожидая, что вот-вот начнется кровавая охота.
— Пусть войдет.
— Слушаюсь, лорд.
Поворачиваясь, чтобы выйти, Альфред с опаской посмотрел на птицу. Бывало, что она налетала на людей, а не на пернатую добычу и не терпела привязи, на какую обычно сажали соколов, пока держали их в доме на жердочке.
Тихим свистом Эрик успокоил хищную птицу. Она распустила крылья, потом аккуратно сложила их по бокам и снова стала немигающим взглядом следить за тем, как пальцы Эрика ласкают блестящее лезвие кинжала.
Прибытию пилигрима в большой зал Каменного Кольца предшествовал вполне различимый запах. Это был смешанный запах алчности, страха, рвения и тела, которое не знало ласки воды с самых крестин.
— Где ты это нашел? Может, в курятнике? — лениво спросил Альфреда Эрик. — Или же оно было погребено под кучей дохлой рыбы?
Альфред ухмыльнулся.
— Нет, лорд. Оно само ко мне подошло, по своей воле.
— Что ж, — пробормотал Эрик, — не всем дано, как это умеют Наделенные, ценить удовольствие, доставляемое теплой водой.