Заколдованное нагорье
Шрифт:
Валик не спускал глаз с ящичка, высвеченного полоской лунного света, который прорвался сквозь гущу тайги. Ему пришла в голову удалая мысль. В игре бывает, ловкий нападающий так проведет мяч между двумя игроками противной команды, что они сталкиваются между собой...
И капитан оторвался от сосны. Ступая на носки, двинулся к ящичку, но нога зацепила чехол из твердого брезента, и тот зашуршал. Гордей пошевелился, однако не проснулся.
Валик словно со стороны видел свои бледные пальцы. Они коснулись ящичка, откинули крючок и вытащили из кармана незаменимый прибор, который назывался буссолью. На ходу он поднял ножны, отброшенные геофизиком, и стал отступать от табора к реке. Кеды беззвучно касались земли, покрытой то травой, то прошлогодней хвоей, то мхом. Валик отошел шагов на триста, лег у воды и долго пил, смывая с лица пот.
Теперь он знал, где очутился, и вернуться к своему табору не представляло труда. Когда Валик перешел речку и начал продираться сквозь заросли, в глаза ему ударил огненный клин костра, отраженного в плесе.
— А, нашлась пропажа! — встретила его Устя.
— Неизвестно, кто из нас потерялся! — радостно отозвался Валик.
Устя сидела у огня, подбрасывая в огонь сучья. Валик подсел к костру, снял мокрые кеды, носки и уставился на огонь. Устя молча подвинула ему котелок и хлеб на тряпице. Он зажал котелок между коленками, накрошил в суп хлеба и заработал ложкой.
Суп оказался вкусным, пахучим и досоленным. Он выскреб все, облизал ложку, сказал с торжеством:
— Теперь они ничего не определят своим прибором. — Валик вынул из кармана буссоль, показал Усте. — Он нас хотел испугать, да не на тех нарвался.
Устя скосила глаза на буссоль, брови ее вздернулись.
— И ты считаешь, сильно навредил ему?
— Без буссоли он как без рук. Грош цена теперь его магнитометру.
Валик-то знал подлинное значение этого прибора, вроде обыкновенного компаса в круглой коробке. Он отпустил стрелку, и она забегала, постепенно успокаиваясь. Черный ее конец показывал на Полярную звезду. Цифры и мелкие риски по бронзовому лимбу фосфоресцировали даже в свете костра.
— Хороший прибор, компасом нам теперь послужит, — пробормотал Валик и достал записную книжку. — А им теперь придется возвратиться назад. Думаю, там разберутся, что за геофизик этот Маков Олег Захарович.
— А если они начнут искать нас, капитан? — предположила Устя.
— Мы не пойдем по тропе, — объявил он. — С компасом-то мы можем рвануть прямиком по тайге до самой Небожихи.
Он придавил листок со схематичным планом буссолью, стал перед костром на колени и уложил записную книжку на землю, будто собрался молиться на нее.
— Вот так чесанем, — Валик провел ногтем прямую линию от Каверги до самого верховья, и она отпечаталась не хуже, чем от карандаша. — Петлять мы не будем. Возьмем азимут и за один день дочешем до Небожихи. — Он покосился на Устю. — Ловко я отыгрался, скажи?
— А вдруг он настоящий ученый?
— Такой же, как я космонавт!
Валик достал из рюкзака нож геофизика, вынул из кармана ножны.
— Впрочем, ты можешь повернуть назад — не держу, — сказал бесстрастным голосом.
Устя ничего не ответила.
Комары разбудили их рано, только начали проступать деревья из темной стены тайги. Трава, кусты и паутина серебрились от росы. Речка была забита туманом.
Валик увидел, что накрыт краем одеяла. Не заметил, как ночью вполз на горячую хвою и забился к Усте под одеяло.
Он бодро вскочил, начал бегать, разминая ноги. Устя тоже встала и сразу же принялась разводить костер.
Через каких-нибудь пятнадцать минут закипел чай в котелке. Они доели яйца, лук, редиску и сложили пожитки в свои облегченные котомки.
Тронулись в путь, собирая на себя росу.
Перебрели холодную Кавергу. Хлюпая мокрой обувью, поднялись на увал. Здесь увидели вывороченную сосну, застрявшую кроной между двумя другими соснами. Валик взбежал по накрененному стволу до самой верхушки, и перед ним открылось сосновое море с остроугольными выплесками елей.
— Ну и плоскогорье! — воскликнул он, козырьком кепки прикрывая глаза от солнца. — Глазу не за что уцепиться! Нет, стой, вижу Небожиху! Красавица!
На горизонте из моря тайги вставала скала, напоминающая крону гигантской ели. Сзади раздался шорох, и Валик ощутил на шее дыхание Усти.
— Вот прямо на вершину Небожихи и возьмем азимут, — проговорил он, на ощупь доставая компас из кармашка рюкзака.
Бронзовая оправа сверкнула на ладони. Валик склонился над буссолью, дождался, чтобы успокоилась стрелка, и закричал:
— Сто двадцать три градуса! Как вчера и рассчитал. Пометеорили! Мы их здорово обойдем, — добавил он, сбегая на землю вслед за Устей. — Если даже они рискнут продолжить маршрут.
— Как бы самих себя не обойти.
— Брось ты плакаться! Сейчас побежим — только шорох стоять будет.
— Я все папу во сне вижу. Не к добру это — покойника часто видеть во сне, так деда говорит.
— Не боись! Теперь с таким могучим компасом мы не пропадем!
Капитан таежной этой команды из двух человек лишь мельком глядел на компас, намечал дерево на кончике осевой линии и, почти не останавливаясь, двигался дальше. Странные нетаежные предметы уже начинали ему мерещиться то тут, то там. Но при подходе оказывалось, что это рыжая муравьиная куча, или трухлявая валежина, или рога сохатого, изъеденные зверьками, или просто солнечная зайчики в траве. И каждый раз у Валика сердце подскакивало к горлу. Устя же спокойно подходила к «предметам», на своего капитана поглядывала, как на человека чуть не в себе: с жалостью, предупредительностью и надеждой на выздоровление.
— Ну, подожди, — пробормотал Валик и прибавил шаг, — не может такая тайга да не подбросить подарочек!
Его свободная рука рубила солнечные узкие полоски, прорвавшиеся в сумрак тайги, расплескивала листья кустов, обнимала стволы деревьев или отталкивалась от них. Он не глядел под ноги. Он видел перед собою лишь ориентиры. Он развил высокую скорость. Перепрыгивал валежины, притаптывал кусты. Однако Устино легкое дыхание все время слышалось за его спиной. И только ичиги шуршали все сильнее.