Заколдуй меня (сборник)
Шрифт:
Мэддокс спросил:
— А что вы будете делать, если отыщете Люка?
— Не знаю. — Паскью поднялся с места, оставив цветы и цилиндр.
— Едва вы вошли, я почувствовал, что случилось неладное.
Люк Маллен прошел вдоль полоски мыса, тянувшейся до Меерз-Пойнт, и присоединился к Тому Кэри, удившему рыбу. Был ранний вечер. Внезапно ветер разорвал плотные облака, лишавшие вечер остатков дневного тепла, и между ними появились синие просветы. Барабан на спиннинге Кэри медленно закрутился, пощелкивая, потом остановился.
— А что мне оставалось делать? Марианна сказала, что собирается... — Люк запнулся. — Исповедаться. И решил, что она должна умереть. Это было очевидно: они все должны умереть. Тогда Карла и я будем в безопасности.
Леска стала разматываться, заставляя позвякивать колесико. Кэри поставил его на защелку, потом подтянул леску к удилищу так, чтобы она провисла. Он орудовал удочкой минут пять, пока не вытащил рыбу на берег. Рыба была бледного оттенка, с головой в форме молотка и толстыми, мясистыми бугорками выше глаз, напоминающими какую-то ужасную опухоль.
— Все, — повторил Люк, — потому что они знали про Лори.
Кэри вставил удилище в V-образное углубление и склонился над рыбой. Люк присел на корточки рядом с ним, словно ребенок, старающийся привлечь к себе внимание. Кэри ножницами выковырял крючок. Жабры у рыбы были малинового цвета, тонкие, как бумага, с яркими пятнами крови. Из губы торчали два белых уса, мясистых, словно клубни, делающие ее похожей на китайского мандарина.
Кэри выпрямился, с гордостью держа рыбу в согнутой руке. Ему не пришло в голову ничего, кроме обычного вопроса из арсенала исповедников:
— И ты нашел в этом удовольствие, Люк?
Рыба подергивалась и била хвостом, словно чуяла близость моря, ловила воздух широко открытым ртом, а глаза ее становились все более тусклыми и желтыми, как осенний лист.
Люк выхватил рыбу у Кэри из рук и швырнул обратно, на мелководье. Он улыбнулся при мысли, насколько это просто, — минуту назад рыба умирала, а сейчас снова в своей обычной среде. И все это одним движением руки — таков Великий Зено, эскейполоджист!
— Насчет удовольствия — не знаю, — ответил он. — Это было магическое представление.
У Паскью уже вошло в привычку — звонить Софи и в очередной раз выслушивать ее послание. И когда вдруг она ответила сама, он едва не повесил трубку, не сразу сообразив, что там прозвучало короткое «хэлло».
— Не вешай трубку.
— Хорошо, не буду. Да я и не собиралась.
— Я хочу тебя видеть.
— Где ты находишься?
— В Лондоне.
— А... — Этого она не ожидала услышать. — А ты намерен возвращаться туда?
— Не знаю, — сказал Паскью. Это было ложью — и оба уловили ее, словно распознали по звуку фальшивую монету. — Я проснулся и обнаружил, что тебя нет. Почему ты ушла?
— Ну, может быть, ты удивишься, но здесь я чувствую себя безопаснее. По крайней мере, никто не пытается меня убить.
— Это
Софи вздохнула, но ничего не сказала: слишком печальной была повесть.
— Ты в этом уверен?
— Я вернулся, потому что Роб Томас сказал мне, где Чарли Сингер. И еще потому что Сюзан Харт пыталась связаться со мной через офис. Я виделся с Чарли — он забрался в помойную яму и надеется, что вонь заглушит его собственный запах. Он задолжал деньги очень суровым людям. Зено — это не он.
— А Люк?.. — Софи хотелось каких-то доказательств.
— Сюзан приходила ко мне. Как только я рассказал ей о случившемся, она сразу все поняла. Они с Люком когда-то были любовниками — ты помнишь? И...
— Да, я помню, но что из того? Это ведь не было...
— А затем они поженились.
Ему пришлось долго ждать ответа.
— Я уверена, ты изрядно выпил, а осталось у тебя что-нибудь з холодильнике?
— Разве что ботулизм.
Глава 32
Прошлое состоит из полузабытых эпизодов. Из призрачных воспоминаний о радостях и страданиях, местах и людях. Паскью считал, что распахивает дверь перед настоящим, а вместо этого лицом к лицу столкнулся с прошлым. Карен успела прочитать все в его взгляде прежде, чем он опомнился, и, улыбаясь, спросила:
— Как ее зовут, Сэм?
— Если уж на то пошло, то как тебя теперь зовут? — поинтересовался Паскью.
Он облокотился о дверной косяк, засунув руки в карманы, с достаточно непринужденным видом, хотя, по правде говоря, это был просто способ оправиться от потрясения. Через какое-то время дрожь в ногах унялась, и он отошел в сторону, пропуская ее в квартиру. Она прошлась по комнате, разглядывая осколки их совместной жизни, которые он сохранил. У Паскью возникло ощущение, что он видит момент из собственного будущего, и не мог себе представить, что будет, когда этот момент настанет на самом деле.
Карен осмотрела все и подошла к окну.
— Когда Джордж Роксборо сказал, что ты по-прежнему живешь здесь, я не поверила.
— А где ты рассчитывала меня найти? Когда-то этот город представлял собой скопище деревень, теперь он состоит из осажденных замков. Не так важно, какой мостик ты за собой поднял.
Оба помолчали. Паскью наблюдал, как она приглядывается к жизни отбросов общества, протекающей у него под окнами. Она по-прежнему оставалась стройной, однако фигура утратила былую привлекательность. Черты лица оставались красивыми, но слегка заострились.
— Где ты была? — спросил он.
Карен рассмеялась:
— Это звучит так, будто я ушла на несколько часов, забыв оставить тебе записку.
— Ну, ты действительно забыла оставить записку, если вернуться к тому, что произошло.
— Я дала тебе знать, что я жива, что со мной ничего не случилось.
— Дала знать... В эту фразу вложено не очень-то много чувства, тебе не кажется?
— В нашем браке тоже было не очень много чувства, Сэм.
— Но ты могла сказать мне об этом.