Заколдуй меня
Шрифт:
— Не надо, — попросил Паскью. — Не хочу сейчас думать об этом. — Он сидел, прислонив голову к окну, его клонило в сон, но рана не давала покоя. — Роб Томас порекомендует нам какого-нибудь подпольного эскулапа.
— Ты уверен?
— Думаю, да. Гони-ка побыстрее, а то мне совсем худо.
Люк повернулся, будто хотел поцеловать ее, а она, попятившись, уперлась спиной в стену. Он подошел к ней почти вплотную.
— А что ты хотел от меня? — спросила она. — И почему это так много для тебя значило?
Люк обнял ее за плечи.
— Люк... — произнесла она, и зрачки ее закатились, так что стали видны одни белки.
Шарик все еще светился в темноте, в углу, окруженный сиянием неонового света. Карла съехала вниз по стенке, как пьяная, она была в полуобморочном состоянии и сидела вытянув ноги, уронив голову Люку на колени, не в силах отвести взгляд от светящегося шарика. Ее била дрожь.
— Отпусти меня! — взмолилась она. — Ну какое это имеет значение? Отпусти меня!
Он двумя пальцами зажал ей нос. А когда она разомкнула губы, глотая воздух, вытащил из уха яйцо с бриллиантовым колечком и затолкал ей за щеку.
Одну ее руку он придерживал, другую она вскинула, стараясь убрать яйцо, но он пинком отбросил ее в сторону. Пестрый шелковый шарф взвился у нее над головой, как знамя. Она старалась закрыть рот, но ей не хватало воздуха. И вот шарф стал исчезать у нее во рту, вслед за яйцом, раздувая ее щеки. А он одной рукой зажимал ее нос, а другой — рот. Он склонился над ней, держа ее голову бережно, словно драгоценную чашу.
В доме и в прилегающем лесочке было тихо. И в этой тишине что-то шебуршало, словно невидимые насекомые сновали по деревянной панели. Это Карла перебирала ногами по полу. Спина ее выгнулась настолько, что, казалось, позвоночник вот-вот хрустнет, каждый мускул вздулся от напряжения, вены, сухожилия натянулись тугими бечевками. А потом тело ее обмякло.
Люк все еще сжимал ее голову руками, как будто она могла еще что-то сказать, а он не хотел этого. Потом он вытащил у нее изо рта шарф — слова так и остались невысказанными. Достал яйцо. Вынул из него колечко и надел ей на палец.
— Я подожду, пока они приедут, — сказал он непонятно кому.
Капелька крови застыла в уголке ее губ. Он осторожно снял ее пальцем и поднес ко рту. Потом закрыл глаза и стал приглаживать ей волосы.
Глава 49
Эллвуд проехал с три сотни миль, он вел машину, как пьяный. Даже на окраине города продолжал перескакивать из одного ряда в другой, постоянно идя на обгон, то выжимая полную скорость, то резко притормаживая. Краска на крыле была содрана — машина то и дело задевала разделительный барьер.
Лицо почти полностью онемело. Он не мог вытащить нож из щеки, не расковыряв рану, но время от времени трогал рукой рукоятку, инстинктивно, будто окровавленный талисман, надеясь, что судьба проявит к нему благосклонность.
Почти всю дорогу он ощущал себя раненым животным, которое ищет, где бы укрыться; ему хотелось одного — добраться до Лондона, вернуться домой, убежать. Но постепенно в голову стали приходить другие мысли.
Ошибка. Это было ошибкой — уехать. Надо вернуться и все переиграть, вернуться, чтобы спасти себя, вернуться и убить их всех.
Он представил их на тех же местах, на каких они находились, когда он покинул дом: Люк стоит у лестницы, напротив Карлы, Паскью с Софи у деревянной колонны — так они запечатлелись у него в памяти.
Это единственный способ спастись. Поехать туда и убить их всех.
Все полосы были забиты едва ползущими автомобилями — по наружной полосе кто-то полз со скоростью восемьдесят миль. Эллвуд проехал по обочине мимо трех машин, едва не задев их бампером, и подрезал их, а потом по диагонали, дав задний ход, выскочил на скоростную полосу. Он дотронулся до рукоятки ножа. Мякоть щеки в радиусе двух дюймов вокруг того места, куда воткнулось лезвие, стала пунцовой и отекла.
«Я вернусь и прикончу их всех». С левой стороны, внизу, Эллвуд видел какое-то перламутровое свечение. На самом деле это слепота подступала к нему. В том месте, где заканчивалась пригородная зона, движение стало еще более плотным и интенсивным. Чувствуя, как утреннее солнце припекает спину, Эллвуд протискивался между грузовиками и легковыми автомобилями, словно повторяя причудливые контуры складывающейся из кусочков картинки. Ядовитый купол накрыл внутренние районы города, мельчайшие взвешенные частицы, порожденные зловонными испарениями, поднялись в воздух. Этот смог разъедает любую металлическую поверхность и выпадает ядовитым дождем.
«Я вернусь и прикончу их всех». Они возникали один за другим в его воспаленном воображении, обостренном жаром. Вот Люк ушел в глубину комнаты; потом медленно прошла Карла, за ней Софи, покорно, склонив голову; проковылял Паскыо, держась за рану. Каждый прошел мимо него, всех их он убил, и ничто теперь не омрачало его будущее.
Резко переходя с одной скорости на другую, он снова обогнал огромный контейнеровоз, когда тот уже въехал на эстакаду. Солнце, светившее из-за спины, вспыхивало в окнах его дома-башни белыми и красными полосами, продольными и поперечными, как в калейдоскопе.
Автомобиль, выскочивший в крайний ряд, готовясь съехать с магистрали, едва не столкнулся с машиной Эллвуда, внезапно вырулившей перед ним, и резко ушел в сторону, снимая стружку с колпаков на колесах. Эллвуду казалось, что он ведет автомобиль очень уверенно. На самом же деле его левый глаз видел теперь наполовину хуже, и у него сместилась перспектива.
Он дотронулся рукой до ножа. «Я вернусь и прикончу их всех». Он съехал с магистрали на скорости семьдесят миль в час, миновал уровень, с которого можно было попасть к зданию, и выскочил на разворот. Потом снизил скорость и поехал обратно, к подножию эстакады. Съезд с шоссе был с односторонним движением, но двухполосный. Эллвуд вырулил на ближайшую полосу, уводящую вверх, навстречу солнцу, которое ослепляло его, не давая разглядеть поток машин, проносившихся наверху, в восточном направлении.