Закон бумеранга

Шнайдер Анна

Шабаш в итоге получился тот ещё — устали и дети, и родители. Но довольные все были как слоны, особенно ребята — и наелись, и напрыгались, и в конкурсах поучаствовали. Каждому достался приз, даже тем, кто не победил, — чтобы было не обидно.

Домой возвращались

уже в сумерках, а учитывая тот факт, что на дворе была середина сентября и всем на следующий день надо было куда-нибудь — в школу, детский сад или на работу, — время сна неумолимо наступало нам на пятки.

Я вызвался провожать девчонок и Марину до дома, хотел помочь жене избавить дочек от «свадебных», точнее, праздничных платьев. Вошёл в свою прежнюю квартиру, как всегда почувствовав болезненный укол в сердце, что я теперь здесь не живу, наклонился, чтобы помочь Даше снять ботинки, а когда выпрямился, неожиданно зацепился взглядом за Маринину ладонь.

И замер, открыв рот, потому что…

На её безымянном пальце сверкало кольцо.

То самое, которое я подарил ей на Восьмое марта полтора года назад и про которое сказал: «Если ты когда-нибудь решишь, что можешь меня простить и начать новую жизнь, — не говори ничего, надень его, и всё».

Откуда оно тут взялось? В кафе вроде не было его…

— Было, — пробормотала отчаянно розовеющая Марина — наверное, я произнёс это вслух. — Я весь день ждала, когда ты заметишь…

У неё блестели глаза. Я понимал, что ещё чуть-чуть — и жена заплачет, поэтому быстро уволок девчонок в детскую. Усадил Дашу на кровать, дрожащими пальцами стал расстёгивать

пуговицы на её платье — целый ряд маленьких пуговок сзади, кто это вообще придумал? — и вдруг услышал тонкий, напряжённый голос Вики:

— Пап, а ты, может, останешься? Мама вчера чай купила. Твой любимый, с бергамотом.

— И мы пирог испекли, — добавила Даша, старательно выговаривая «р» — она теперь регулярно занималась с логопедом. — Все вместе пекли! Тоже твой любимый. Шоколадный с вишней.

— И скатерть мама достала праздничную… — закончила Вика просительно и всхлипнула, глядя на меня с такой мольбой, что я не выдержал.

— Ну конечно останусь, — выдохнул, сам пытаясь не расплакаться.

А Марина даже и не пыталась…

И когда я вышел из детской, она стояла в коридоре и беззвучно плакала, уткнувшись лицом в ладони.

Я подошёл к ней и обнял, прижав к себе так крепко, как только мог, не смея поверить в происходящее. Неужели мы всё-таки решились? Мы оба — и я, и Марина.

— Я люблю тебя, — прошептал я, целуя её солёные от слёз губы. — Пожалуйста, не оглядывайся больше. Не надо.

— Не буду, — всхлипнула Марина, поглядев на меня абсолютно счастливыми, но пока ещё заплаканными глазами, и погладила по щеке дрожащей ладонью. — Я тоже люблю тебя, Саш.

На её безымянном пальце тонким росчерком солнечно-белого цвета горело кольцо.

февраль — апрель 2024 г.