Закон гор
Шрифт:
Оторвавшись от окуляров, я с некоторой тревогой посмотрел на небо, затянутое густыми мглистыми тучами. Приближался циклон, я чувствовал его своими многочисленными переломами и неоднократно контуженным черепом, я мог предсказать его появление лучше любого центра синоптики. Циклон в этой местности характеризуется некоторым похолоданием, продолжительной пургой с всамделишным снегом, которая затем перейдет в обычную изморось и завершится тривиальной всеичкерской слякотью, мерзопакостнейшей погодой из всех имеющихся в наличии в природных реестрах. Если все пойдет как надо, этот циклон будет мне на руку — в своих перспективных планах я учел этот аспектик. Сегодня дело должно сдвинуться с мертвой точки — так мне подсказывает интуиция, помноженная на богатый опыт профессионального засадника (не от слова «засадить»,
После убытия из Гирлихаша я не стал посвящать шотландцев во все подробности, поведанные мне Муратом. Были, знаете ли, у меня сомнения в наличии у Грега подспудно дремлющего актерского таланта. Мужик он, конечно, хороший, но прямолинеен до омерзения, иногда так и хочется в табло зарядить и крикнуть: «Тпррру, бычара! Заворачивай!» Я был на все сто уверен, что Грег, будучи уведомлен, кто есть ху, завалит операцию — при первых же секундах встречи с Рашидом. Хозяин Сарпинского ущелья — это помесь чудовищно обостренной интуиции и первобытной хитрости, каменный взгляд шотландца он расколет на три счета. А посему — пребывайте пока в приятном неведении, господа хорошие.
Выдержав пятиминутный скандал из надоевшей серии: «ты — посредник, мы — главные…» — и выслушав все подозрения насчет моей добропорядочности, я не вытерпел и честно признался: да, хлопцы, эта жопа, что мы ищем, — в Челушах. Это последний этап в нашем круизе. Но более ничего не скажу, поскольку ни капельки не сомневаюсь в актерской бездарности представителя клана Макконнери. Тут меня неожиданно поддержал Фил, который мудро заявил: этот салага прав, мой рыжий патрон. С точки зрения методики разработки спецопераций, «подсадку» предписано не посвящать в детали, дабы он вел себя как можно более естественно, не вызывая подозрения разрабатываемых. И тут же прочел получасовую лекцию о прикладных аспектах криминальной психологии, загрузив нас целым комплектом неудобоупотребимых терминов. Грег не много помаялся и сдался — против двух асов тайной войны ему, сами понимаете, ловить было нечего.
Детально проинструктировав шотландцев, как они должны себя вести, я на всякий случай сообщил, что преступник не принадлежит к верховной иерархии сельского масштаба, а кроется где-то в пастушьих низах, дабы они не давили косяка на Рашида и его приближенных, подозревая всех и вся и не провоцировали аборигенов на непредсказуемые поступки. Затем я отобрал у Фила его бинокль за сто баксов, условился насчет сеансов связи — коль скоро в таковых возникнет необходимость — и бросил своих подопечных на произвол судьбы в пяти километрах от Челушей. Ближе подъезжать было небезопасно — особенности расположения данного населенного пункта не позволяли осуществить скрытое выдвижение на облюбованное мною местечко.
Прокравшись по складкам местности на перевал, я залег в верхней точке и приготовился наблюдать за прибытием шотландцев, которые должны были появиться с минуту на минуту. Мне предстояло насладиться необычным зрелищем, и я предвкушал некоторые пикантные нюансы, которые могли возникнуть по ходу знакомства основных фигурантов нашей интрижки.
Вообще-то, бросая шотландцев на произвол судьбы, я некоторым образом рисковал. Учитывая дремучесть Рашида и его экзотический темперамент, можно было предположить, что хозяин Сарпинского ущелья обойдется с охранной грамотой Грега примерно так же, как в свое время прекрасноликий Махмуд (мать его ети, паршивца, — испортил бумажку!). Ситуацию также усугубляло то обстоятельство, что без меня представители шотландского клана процентов на восемьдесят оглохли и онемели: Грег, сами знаете, в русском был ни бум-бум, а Фил с грехом пополам мог изъясняться обиходными фразами, заглядывая в карманный словарь.
Опираясь на недавний печальный опыт общения с неграмотными распорядителями судеб и предвидя определенные сложности, я заставил Фила вызубрить магическую формулу. Это своеобразное заклинание злого духа должно было прозвучать в самом крайнем случае: после ритуального вытирания Рашидом своей могучей задницы Греговым мандатом и веселого заверения в стиле: «Мы такой вот так делаим! Жеп витират на фуй — больше нет!» Содержание магической формулы было примерно таково: «Рашид Бекмурзаев — настоящий джигит!!! Мы — лепшие кунаки Мурата Гиксоева!!! Он просил прочитать вот это!!!» — после чего подать Рашиду отреставрированный мандат.
В этом варианте также имелся определенный риск: мы не предупредили Мурата, что будем ссылаться на него, оказавшись у Рашида. Впечатлительный глава администрации Гирлихаша мог в буквальном смысле выпасть в осадок, если бы к нему ни с того ни с сего позвонил грозный приятель и поинтересовался: а действительно ли у него есть такие странные кунаки? Однако других вариантов не имелось, как говорится, чем богаты… Мне появляться пред светлы очи хитрого Рашида было категорически противопоказано. Борода и пышная шевелюра были слишком ничтожным камуфляжем, чтобы меня не смог узнать этот сверхчувствительный монстр — я с таким же успехом мог надеть противогаз и вырядиться в дрескостюм — результат, можете мне поверить, был бы нулевым…
Итак, оказавшись на перевале, я дождался, когда в самом низу единственной дороги, ведущей в село, возникла наша «Мицубиси», и принялся с, интересом наблюдать за развитием событий. Машина проползла едва ли половину пути, когда у «сторожевой» чайханы появился Рашид — аксакалы-стукачи работали как качественный отбойный молоток. Хозяин Челушей и повелитель Сарпинского ущелья, как всегда, был чрезвычайно живописен и колоритен: вырядился, мудак, в белую бурку с кровавым подбоем (Понтий чеченообразный, мать его ети, прокуратор челушинский, блин!) и белую же лохматую папаху. И застыл, картинно подбоченясь, этаким пушистым ярким пятном на сером фоне мрачных скал.
Несмотря на всю серьезность ситуации, у меня было игривое настроение: я с нездоровым любопытством предвкушал, как этот звероподобный неграмотный мужлан со страшным треском посадит чопорных шотландцев на причинное место и Фил жалобно заблеет магическую формулу, жестоко коверкая русские фразы. То-то будет умора! Общение двух знатоков русского языка — один ни слова без словаря, второй ни в зуб ногой без чудовищного акцента.
К моему величайшему удивлению, все получилось с точностью до наоборот. «Мицубиси» поднялась к чайхане, шотландцы вышли из машины, поручкались с Рашидом, и Грег вручил ему письмецо Делана Баграева. Хозяин Челушей очень быстро прочел мандат, картинно поклонился, приложив руку к сердцу, и вдруг о чем-то заговорил с моими подопечными, а те, засранцы, обрадованно залопотали, перебивая друг друга и размахивая руками. Я протер глаза, протер окуляры и посмотрел вновь. Нет, мне не померещилось: Рашид вовсю болтал с гостями — с видимой непринужденностью и добродушием. А поскольку, кроме английского, эти двое рыжих никакими другими языками не владеют, я вынужден был с чувством полного смятения признать, что звероподобный мужлан Рашид изрядно преуспел в постижении тайн речи туманного Альбиона! Вот это новости! А чего же ты, сволочь волосатая, с таким превеликим трудом общался со мной по-русски при нашей последней встрече? Ведь, полагаю, чтобы выучить английский, прежде необходимо хорошо знать русский? Насколько я в курсе, чечено-английских или англо-чеченских словарей у нас в обороте сроду не водилось. Ннн-да… Так вот ты какой, пятнистый олень!
Убедившись, что моих подопечных приняли с истинно кавказским гостеприимством, и понаблюдав за селом еще некоторое время, я отправился на прогулку. Спустился с перевала и хорошей иноходью рванул по знакомым местам… куда бы вы думали? Правильно догадались — к пещерным галереям, располагавшимся неподалеку от входа в горловину Сарпинского ущелья. Как говорится, не вынесла душа поэта… Нет, особой надеждой я себя не тешил — столько времени прошло, да и не тот человек Зелимхан Ахсалтаков, чтобы бросить на произвол судьбы два «лимона» баксов. Однако и боевой машине по прозвищу Сыч ничто человеческое не чуждо — теплилась где-то в глубине сознания шальная мыслишка… А вдруг?! Мало ли чудес на свете? Есть же говорящие лошади и говорящий по-английски мужлан Рашид, который толком двух слов не свяжет по-русски — этакий ичкерский полиглот скрытого типа. Так почему не предположить, что после тщетных попыток извлечь из-под каменной толщи свое богатство душка Зелимхан бросил это предприятие к некоторой матери и убрался не солоно хлебавши?