Закон и женщина

Коллинз Уильям Уилки

— Юстас, — сказала я, — ты знаешь меня. Можешь ты верить мне?

Он взглянул на меня. Когда глаза наши встретились, в его глазах исчезла последняя тень сомнения.

— Обещаешь сказать мне со временем всю правду? — спросил он.

— Обещаю.

— Я верю тебе, Валерия.

В этот же день я написала Бенджамену, уведомляя его, как я поступила, и умоляя его сообщать мне дальнейшие открытия в Гленинге.

После десятидневного промежутка, казавшегося мне бесконечным, я получила второе письмо от моего друга с новой припиской от мистера Плеймора.

«Наша работа успешно подвигается вперед, — писал мне Бенджамен. — Единственное новое открытие, которое мы сделали, имеет важное значение для Вашего мужа. Мы сложили

несколько фраз, в которых говорится прямо, что мышьяк был куплен мистером Макалланом по просьбе его покойной жены и был передан ей. Заметьте, что письмо написано рукой покойной миссис Макаллан и подписано ее именем. К сожалению, я принужден прибавить, что причина, делающая нежелательным, чтобы муж Ваш прочел это письмо, остается в прежней силе. Мы сами (из снисхождения к памяти покойной) охотно бросили бы его назад в мусорную кучу, если бы могли руководиться только своими чувствами. Я удержу свое письмо дня на два. Если в это время прибавится еще что-нибудь новое, Вы узнаете это от мистера Плеймора».

Приписка мистера Плеймора помечена двумя днями позже.

«Я не имею теперь ни времени, ни желания писать Вам подробно все, что я должен сказать Вам по поводу этого прискорбного письма. Недели через две мы пришлем Вам полную копию с него. Теперь же я скажу Вам только, что в этом во всех других отношениях печальном документе есть и светлая сторона. Он ясно доказывает юридически и нравственно невиновность Вашего мужа и может послужить средством для его публичного оправдания, если только муж Ваш решится предъявить его в суде. Постарайтесь понять меня. По некоторым юридическим причинам, которых я не буду объяснять Вам, Ваш муж не может быть судим вновь по уголовному обвинению. Но если можно доказать, что факты, замешанные в уголовном процессе, имеют значение и в гражданском (а в настоящем случае это возможно), то дело может быть пересмотрено вновь, и, таким образом, муж Ваш может добиться оправдательного вердикта от нового состава присяжных. Держите это пока в тайне. Сохраните положение, в которое Вы так умно поставили себя относительно мужа, пока не прочтете восстановленного письма. Я почти уверен, что у Вас не хватит духа показать это письмо мужу. Как в таком случае нам сохранить наше открытие в тайне от него — об этом вопросе мы потолкуем впоследствии. Теперь же я могу только повторить Вам мой совет: ждите, пока не получите нового извещения из Гленинга».

Я ждала. Что я выстрадала в это время, как смотрел на меня Юстас — об этом лучше не говорить. Я ограничусь передачей фактов.

Около двух недель спустя восстановление письма было окончено. За исключением нескольких слов, затерявшихся безвозвратно и добавленных составителями, письмо было сложено с начала до конца, и мне была прислана обещанная копия с него.

Прежде чем я приведу здесь это письмо, позвольте мне напомнить вам вкратце обстоятельства, при которых Юстас женился на своей первой жене.

Вспомните, что несчастная влюбилась в него, не пробудив в нем взаимной любви, вспомните, что, узнав это, он тотчас же удалился от нее, вспомните, что она приехала к нему на его лондонскую квартиру, не предупредив его ни одним словом, что он сделал все что мог, чтобы спасти ее репутацию, что это не удалось ему и что он в минуту отчаяния решился сделать ее своей женой, чтобы положить конец скандалу, который мог бы испортить все ее будущее. Примите во внимание все эти обстоятельства (они доказаны клятвенными показаниями почтенных свидетелей) и не забывайте, пожалуйста, что, как ни предосудительны его отзывы о жене на секретных страницах его дневника, он делал все что мог, чтобы скрыть отвращение, которое она внушала ему, и был всегда (по свидетельству людей, хорошо знавших его) учтивым и внимательным мужем.

Теперь читайте письмо. Оно просит вас только об одном снисхождении, оно просит, чтобы вы прочли его при свете заповеди Христа: не судите, да не судимы будете.

Глава XLVII

ПРИЗНАНИЕ ЖЕНЫ

«Гленинг, 19 октября 18**

Мой муж!

Я должна сказать тебе нечто весьма печальное об одном из твоих старых друзей.

Ты никогда не поощрял меня к откровенности с тобой. Если бы наши отношения были так коротки, как отношения других мужей и жен, я объяснилась бы с тобой на словах. Но при наших отношениях я не знаю, как ты примешь то, что я хочу сказать тебе, и я предпочитаю сказать это письменно.

Человек, против которого я хочу предостеречь тебя, — твой гость Мизериус Декстер. Во всем мире нет существа лживее и порочнее Мизериуса Декстера. Подожди бросать мое письмо. Я не хотела говорить тебе это, пока не буду иметь доказательств, которые могут подтвердить мое мнение. Теперь я их имею.

Ты, может быть, помнишь, что я выразила неудовольствие, когда ты сказал мне, что пригласил этого человека приехать погостить к нам. Если бы ты дал мне время подумать, я, может быть, решилась бы сказать тебе причину моего нерасположения к твоему другу. Но ты не хотел ждать. Ты объявил, что я предубеждена против него вследствие его уродства. Это несправедливо. Я никогда не чувствовала к калекам ничего, кроме участия, родственного участия, потому что я сама немногим лучше калеки, я безобразная женщина. Причиной моего неудовольствия при известии о посещении Декстера было то, что он некогда предлагал мне быть его женой, и я имела основание опасаться, что его ужасная любовь ко мне не угасла после моего замужества. Не должна ли я была, как честная жена, воспротивиться его приезду в Гленинг? И не должен ли ты был, как добрый муж, поощрить меня объясниться?

Как бы то ни было, но случилось так, что Мизериус Декстер приехал, прогостил у тебя несколько недель и осмелился заговорить со мной опять о своей любви.

Он оскорбил меня и тебя. Он осмелился уверять, что он обожает меня, а что ты будто бы ненавидишь меня. Он обещает мне невозмутимое счастье в жизни с ним за границей, он предсказывает мне нестерпимое мучение в жизни дома с моим мужем.

Почему я не пожаловалась тебе раньше и не попросила тебя прогнать это чудовище раз навсегда из нашего дома?

Уверен ли ты, что ты не усомнился бы в справедливости моих слов, если бы я пожаловалась тебе, а твой задушевный друг стал бы уверять, что у него и в мыслях не было оскорбить меня? Я слышала, как ты сказал однажды, не подозревая о моем присутствии, что некрасивые женщины всегда тщеславны. Ты, может быть, заподозрил бы и меня в тщеславии. Как знать?

Впрочем, я не хочу оправдывать себя этим опасением. Я несчастное, ревнивое создание, постоянно сомневающееся в твоей любви, постоянно опасающееся, что другая женщина заняла мое место в твоем сердце. Мизериус Декстер воспользовался этой слабостью. Он предложил доказать, что ты втайне ненавидишь меня, что тебе противны мои прикосновения, что ты проклинаешь день, в который назвал меня своей женой. Я долго боролась против искушения позволить ему представить его доказательства. Для женщины, далеко не уверенной в твоей любви, это было большим искушением. Кончилось тем, что я поддалась ему. Я скрыла отвращение, которое я чувствую к этому негодяю, я позволила ему объясниться. Что побудило меня к этому? То, что я люблю тебя и только тебя, и то, что предложение Мизериуса Декстера усилило подозрение, которое давно тяготило меня.

Прости, Юстас. Это мое первое прегрешение против тебя. Оно будет и последним.

Я не хочу щадить себя. Я расскажу тебе все, что он сказал мне и что я сказала ему. Ты можешь заставить меня поплатиться за мой поступок, но ты будешь предупрежден вовремя, ты увидишь своего лживого друга в настоящем свете.

Я сказала ему: «Как можете вы доказать, что муж втайне ненавидит меня?»

Он ответил: «Я могу доказать это его собственным признанием, написанным его собственной рукой. Я покажу вам его дневник».