Закон меча. Трилогия
Шрифт:
– Эй, индюк крашеный! – раздался насмешливый голос Акилы Длинный Меч. – Чего припёрся?
– Да он лангобардам уже приелся, видать! – ответил Стегги Метатель Колец.
– Ух, они его и отымели! – пробасил Малютка Свен.
– Во все места, – подхватил эстафету Ивор, – и спереди, и сзади!
– А он всё стелется, всё тулится… – мощно вздохнул Вуефаст Дорога.
– Не, ребята, не понимаю я этих содомитов, – признался Истер Рыжий. – И что в том хорошего?
– Грех один! – грянул Тилен Верная Рука.
– Ощипали нашего петуха… – сказал Фудри Москвич, жалеючи. – Вишь, аж почернел весь!
– Да не, ворон это! – уверенно заявил Саук, сын Тааза, и добавил с сомнением: – Или ворона…
– А это уж кому как! – заключил Хурта Славинский.
Варяги захохотали, засвистели, заколотили мечами о щиты. Доместик аж позеленел от злости.
– Р-разойтись! – заорал он, привставая на стременах.
Тут вперёд вышел Олег и спокойно спросил:
– Так мы и не услышали ответа: ты зачем припёрся?
– Я исполняю приказ базилевса, – ответил Дука лязгающим голосом, – и следую своему долгу! Гаэта должна понести кару – и она будет наказана!
– Кем? – по-прежнему спокойно спросил Сухов. Змеиная улыбочка скользнула по губам доместика.
– Ты мог бы заметить вооруженных людей за моей спиной, – сказал он снисходительно, – мою армию!
– Вооружённых людей я вижу, а вот армии что-то не примечаю. Ну, довольно пререкаться, Дука. Прогулялся сюда? Теперь гуляй отсюда. Ноги твоей не будет в Гаэте, уж мы за этим проследим.
– Ты! – Лицо доместика исказила неприкрытая ненависть. – Пособник мятежников! Да ты сам бунтовщик! Взять его! Мечи к бою! Копья наперевес! Вперёд!
Угрюмые лица катафрактариев скрылись под забралами. Опустились копья с трепещущими флажками у наконечников. Оставляя доместика в тылу, конники обошли его с боков и неуверенно стали наступать на варягов и гаэтанцев.
Олег выхватил и высоко поднял меч, блеснувший на солнце. Турберн Железнобокий тут же развернул стяг с крылатым львом. Издалека донёсся слаженный стук, и полдесятка ядер, посвистывая на разные лады, принеслись с башен крепости и ударили по стройным рядам ромеев. А потом прилетел громадный валун, пущенный требукетом. Он ударил, с ходу размозжив двух всадников, подскочил и снова упал, погребая еще парочку пехотинцев. Хайробаллисты были орудиями дальнобойными – их снаряды оставили кровавые борозды в пешем строю. И тут же строя не стало – началась паника и толкотня. Никто не хотел умирать на странной войне, затеянной Дукой.
– Вперёд! – крикнул Олег.
И варяги навалились как следует. Выстроившись «клином», они втесались в людей и коней, больше потешаясь, чем сражаясь. Ещё ни одно войско не смогло удержаться под ударом «клина» и не дрогнуть, не расколоться, не побежать. Ромеи не были исключением – их воинство распалось надвое, как полено от крепкого удара топора. Варяги тут же перестроились, стали «стеной», точнее, двумя «стенами», всё отжимая и отжимая «вооружённых людей» – к городскому рву и к морю, а с флангов наехали гаэтанские кавалеристы…
– В воду их, в воду! – хохотал Инегельд. – Мочи подстилок лангобардских! Ха-ха-ха!
– Коней пожалели бы!
– А этот ещё и сопротивляется, гад!
– Врежь ему как следует!
– Убери меч! Всё ж таки базилевсовы люди…
– Свен! Не бей с размаху – прибьёшь ведь!
Это не было разгромом, скорее уж разгоном – ромеев приперли так, что они десятками валились в глубокий ров, падали в воду. Отягощенные бронями, вязли в донном песке, спотыкались, скрывались под волнами и показывались снова, уже совершенно ополоумев, мучительно выкашливая солёную воду.
Герцог Гаэтанский носился, скалясь по-лошадиному и охаживая ромеев плетью-трёххвосткой, Инегельд сжимал в руке меч, но на клинке почти не было крови – князь работал кулаком, круша челюсти налево и направо.
Не все струсили в стане ромейском, находились и там люди с твёрдым сердцем и закалённой волей. Такие не бежали, бросая оружие, а отступали, обороняясь. Но их было мало, а внутренняя убеждённость отсутствовала у всех.
Олег не шагал вместе с «клином», он искал Феоклита Дуку. Доместика закружила, завертела людская карусель, утянула куда-то в середину. Сухов угадывал местоположение Дуки лишь по красным перьям его гвардейцев, не бросивших командира.
Когда «клин» стал расходиться «стенами», в наступление перешла резервная полусотня Тудора, спустившаяся с горы. Вместе с нею явились венецианцы и среди них Витале Ипато.
Возбуждённый преординат наткнулся сзади на Олега и прокричал:
– Воистину, русы – величайшие воины! Превратить жестокое сражение в потеху – это верх мастерства!
Внезапно Ипато резко качнулся и стал падать на Сухова. Из груди у преордината торчало древко стрелы. «Как в Месокипии…» – мелькнуло у магистра.
– Витале! – крикнул он. – Держись! Сейчас Пончик тебя залатает! Держись!
Ипато слабо улыбнулся и покачал головой. Силясь выговорить хоть слово, он забулькал кровью – красные струйки побежали у него по подбородку, и проклекотал:
– Он в вас… целился… а попал… в меня…
– Кто он? Ипато!
– Дука… Доместик… Из лука… Я же видел… Олег! Преординат неожиданно крепко вцепился в руку магистру:
– Олег… Забудь о договоре с дожем… Это… неправильно, грех это… Дож обманул… Был заговор, мы его поддерживали, а ты его раскрыл, только главный… от тебя… ушёл…