Закон меча. Трилогия
Шрифт:
Варягов они заметили сразу и очень оживились – какое-никакое, а зрелище! Из толпы сразу понеслись попреки и ругательства:
– Разрази и убей вас Господь!
– Язычники вонючие!
– Всепокайтеся!
– Да от них серой несет!
– Мало их жгли!
А Олег ехал, и ему на ум приходило сравнение с походом в зоопарк. Ты – по одну сторону решёток, а по другую – гиены, макаки, рептилии… Так и здесь – едешь и наблюдаешь за носителями разума в естественной обстановке.
– Надавать бы вам, – процедил Свен. – Псы смердящие!
– Не обращай внимания на убогих, – сказал Олег. Он смотрел брезгливо и безразлично, чем выводил толпу. Сухов долго терпел выходки малых сих, но один юродивый, таскавший за собой на веревке дохлую собаку, все же допросился. Юрод был гол и чудовищно грязен, копна сальных, сроду не мытых волос торчала а-ля дикобраз; тощие чресла прикрывала повязка, не годная даже в половые тряпки.
– Возмоли! – заверещал убогий. – Святый папа да свобождает от греха! И Господу Богу помолимся! И аминь!
Он подскочил к гнедому, оседланному Суховым, схватил коня за гриву и нацелился харкнуть. Этого Олег стерпеть уже не мог. Он с размаху заехал сапогом по наглой харе – юродивый улетел в толпу вместе со своей собакой. Толпа ахнула, отхлынула и нахлынула, готовая вступиться за божьего человека, но тут уж варяги не подкачали, наехали на разумных и рассеяли, наподдав повернутыми плашмя мечами.
– Инкуб и суккуб! – гнусаво верещал голос юродивого. – Зряще како землю жрать твой дух! И на небеси! Всепокайтеся!
Удовлетворенный, Олег фыркнул.
– Так ему! – ликующе сказал Пончик и продолжил экскурсию.
За Остией потянулись виноградники, садики-огородики. Мальчишки без штанов, но в куртках пасли овечек на молодой травке, крестьяне с лицами цвета седельной кожи погоняли осликов. Это был вид слева. Справа нёс свои мутные воды Тибр, не знавший пока мелей по вешнему-то растополью.
Двумя часами позже кавалькада подъезжала к Риму, следуя Портовой дорогой. Вид Вечного города угнетал. Кипарисы по-прежнему отливали темной зеленью, и стены Аврелиана стояли нерушимо, но не выглядывали больше из-за них купола терм – обрушились те купола. Не угадывались гребеночки храмовых колоннад – разнесли те храмы во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…
Подковы процокали под сводами Портовых ворот, будя тени тысячелетия, и варяги оказались в пределах «Апостольской столицы», проезжая мимо садов Цезаря, порядком вырубленных на дрова. На том берегу широко раскинулся Эмпорий – громадный склад, окружённый колоннадой и оттого смахивающий на храм. А за Эмпорием поднимался Авентинский холм, застроенный домами для бедных, заросший деревьями и сорной травой.
Спрямляя путь, Сальватор переправился по мосту Цестия на остров Тиберин, объехал развалины храма Эскулапа и выбрался на левый берег реки напротив каменного театра Марцелла, полукруглого здания удивительной сохранности, – все арки уцелели на его ярусах, и даже отдельные статуи.
Здесь, в районе Марсова поля, народу прибавилось – люди гуляли, приценивались к товарам на импровизированных базарчиках, обменивались сплетнями, окружали бродячих мимов и жонглёров, торговали пирожками вразнос и якобы родниковой водой.
Протолкавшись через толпу, кавалькада потрюхала далее – мимо театра Бальба и портика Октавии, лишившегося половины своих колонн, – их увезли в Константинополь, украшать Месу. Мимо театра Помпея, мимо терм Агриппы, мимо цирка Фламиния. Выехав к Большим портикам, кавалькада устремилась по ним, добираясь до замка Сан-Анжело между колоннад, кое-где поддерживавших уцелевший навес.
Олег не уставал вертеть головой. Город-призрак… Времена, когда Рим вмещал в себя миллион народу, шумел на всех языках и переливался всеми красками, прошли. Навеки. Ныне в экс-столице мира числилось полтора дома на душу населения. Целые кварталы были безлюдны и оглашались лишь хриплым мявканьем кошачьих разборок. Даже один оставленный хозяевами дом, и тот тоску наводит, а что тогда говорить о брошенных улицах? Прилизанные кипарисы лишь сгущали привиденческие настроения – эти деревья не шелестят…
И всё же тот давний, имперский Рим узнавался – уж слишком долго строили римляне, слишком много чего возвели, чтобы всё это превратилось в руины и сровнялось с землёй. Сухов глядел в оба, ибо всё, что попадало в его поле зрения, исчезнет к будущим векам безвозвратно. Пятьсот лет рушили Рим и ещё столько же будут рушить, используя творения древних зодчих в качестве каменоломен. Не остготы с гуннами уничтожили Вечный город, и даже не вандалы – те интересовались одними золотыми цацками. Вожди варваров, вроде Тотилы или Алариха, даже оплачивали ремонт римских зданий и храмов. А вот христиане объявили священную войну языческому наследию, разрушая старый мир до основания, а затем из бэушных стройматериалов кое-как выстраивая свой, новый мир – убогий, нищенский, уродливо помпезный и стандартно безликий, больной, по-рабски и бездарно копирующий отвергнутое, превращенное в руины и идеологически перепаханное…
Впрочем, стоит ли попрекать этим одних христиан? Все так делали.
Где семь чудес света? Нету их. Даже пирамиды уже не те – арабы подчистую ободрали с них облицовку, выкладывая мечети из полированных плит, испещрённых иероглифами нечестивых. А сами фараоны чем лучше? Правители Среднего царства приказывали разбирать дворцы и храмы эпохи царства Древнего, а их постройки, в свою очередь, ломали выходцы из династий Нового царства.
Где великий град Вавилон? Пергам где? Карфаген? Нету их! Одна цивилизация перетирала другую не хуже орды варваров – в лом, в щебень, в пыль.
И какой только дурак додумался до того, что человечество развивается по спирали, от витка к витку набираясь ума, накапливая сокровища Мысли и Духа? Нет, больше всего исторический путь народов мира напоминает электрокардиограмму больного, где пики расцвета сменяются провалами, крушением, гибелью, забвением. И вновь подъём, и опять спад. Пришёл конец Риму – и вся Европа погрузилась на тысячу лет во мрак невежества, мракобесия и кровавых потасовок. К несчастью, новая вера не воспользовалась кладезем античной цивилизации, а забросала его мусором и гадостью. Ещё лет пятьсот брести европейцам до Ренессанса, заново открывая то, что давным-давно было известно римлянам, эллинам, египтянам. Воистину, прогресс – сизифов труд, дурная работа для избранных!