Закон меча
Шрифт:
– Будешь моим заложником! – быстро сказал Олег, захватывая шею Пончика сгибом локтя и приставляя нож. – Ори давай!
– Спасите! – закричал Шурик. – Помогите!
– Громче!
– А-а-а! – возопил «заложник». – Удо! Спаси! У-у-у!
Усатые и бородатые морды, подсвеченные огнем факелов, остановились в шаге от беглецов. Вперед вышел Удо.
– Не устерег я тебя, – ухмыльнулся он.
– Отойди! – крикнул Олег, отыгрывая роль. – Не то я прирежу твоего лекаря!
– Удо-о! – захрипел Пончик, очень артистично трепыхаясь и брыкаясь.
– Отпусти лекаря, – велел Удо, – и тебя не тронут!
– Врешь!
– Я сказал… – с угрозой начал Удо, но Олег отшвырнул на него Пончика и кинулся в сторону. Он и не думал совершить попытку к бегству, просто надо было создать алиби Пончику. Нельзя было, чтобы их обоих посчитали беглыми… Удар дубинкой по голове погасил сознание.
Очнулся он от пинка, грубого пинка сапогом по ребрам, отдавшегося в голову. Олег застонал и сел. Не раскрывая глаз, ощупал затылок и сразу обнаружил здоровенный желвак, пульсирующий болью. Олег открыл глаза и увидел прямо перед собой засмальцованные порты Удо. Нога поганого венда нетерпеливо притоптывала. Олег поскорее встал, не дожидаясь, пока Удо еще разок влепит ему по организму.
– Очухался? – с прежним легким добродушием спросил Удо и усмехнулся. – А ты тот еще фрукт. Как чесанул! Чуть лекаря моего не прирезал, другана своего!
«Проверяет, что ли?» – подумал Олег и процедил на всякий случай:
– Чтоб он сдох, твой лекарь!
– Ай-ай-ай! – притворно вздохнул Удо и резко сменил тон: – Запомни на будущее, когда опять вздумаешь убежать. Бить тебя больше не будут. Для таких упорных, как ты, есть средство получше. Я с тебя, со скота, шкуру спущу и выброшу в море, освежеванного! В соленое море! А ты у нас парень здоровый, живой еще будешь во время купания и помрешь не скоро! Пока кровь спустишь рыбкам, пока чайки тебя обклюют… Сначала они глаза выклевывают, потом уже остальное-прочее… Ты меня понял?
– Я тебя понял, – подтвердил Олег, пообещав себе убить эту сволочь, как только представится возможность.
– Хозяин! – подлез Пончик. – Лучше его не трогать! Ведун он, с нечистью знается! Его так и звали у нас – Вещим! Он будущее ведает!
– Да ну?! – заинтересовался Удо, вовсе не испуганный Олеговыми связями в потустороннем мире. – И смерть мою предсказать можешь?
– Могу, – усмехнулся Олег. – Острая сталь остановит твое сердце, Удо, и выпустит всю черную кровь!
Взгляд Удо чуток изменился – не страх, но опаска засветилась в глазах венда тревожным огоньком.
– И скоро мне ее выпускать? – спросил он с напускной небрежностью.
– Где-то на этой неделе! – ухмыльнулся Олег, прикинув, что скоро они прибудут в Старигард, а там уж, хочешь не хочешь, а бежать с кнорра придется. Он должен доставить бересту по назначению, должен! Иначе за что сгинули Асмуд и Крут? А в Гардах ждут и надеются… И Улеб, и Валит, и Рада, и все-все-все…
– Плюссо! – рявкнул Удо. – Подь сюды!
Подбежал мужичонка с татушкой на щеке и поклонился.
– Этого – на цепь! – буркнул Удо.
Боос с напарником усадили Сухова на скамью, и Плюссо вдел Олегову ногу в железное кольцо с цепью. Скрепил кольцо клепкой и четырьмя точными ударами сковал. Другой конец цепи удерживался огромным шурупом, вкрученным в палубу. Удо лично подергал цепь – держится! – и двинулся на корму. Выждав, пока «морские братья» отойдут подальше, Пончик быстро проговорил:
– Завтра вечером мы прибудем в Старигард!..
– Достань мне какой-нибудь пруток железный, – попросил Олег, – типа отвертки, костыля или гвоздя большого!
– Я попробую! – дал Пончик обещание.
– Весла на воду! – заорал Удо с кормы. – Поднять парус!
Сцепив зубы, Олег ухватился за рукоятку весла и сделал хороший гребок. Еще не вечер!
Кнорр сделал крюк, огибая остров Руян, а когда проходили северный мыс, Олег впервые увидел Аркону, священный город вендов, неприступную крепость, воздвигнутую на белых скалах. За стенами этой цитадели скрывалось главное святилище бога Свентовита, покровителя Виндланда. И Удо, пользуясь близостью святыни, принес жертву Свентовиту, а заодно морскому богу Эгеру и супруге его Ран – выбрал самого старого из гребцов и вырезал тому сердце. Сочащийся кровью миокард Удо посвятил Свентовиту, а труп скинул в море, взывая к Эгеру с просьбой о милости. Рабы, с ужасом пронаблюдав жертвоприношение, гребли так, словно шли на побитие мирового рекорда.
– Что, страшно стало? – насмехался Олег, работая вполсилы. – Вкалывайте, вкалывайте…
Прийду сопел только, но сопел очень выразительно, почти членораздельно.
Под вечер рабам дали роздых, а заодно обнесли скудным ужином – по хвосту жареной камбалешки в одни руки и по сухарю каменной твердости. Питье было на всех – ведро кислого кваса. Квас принес Пончик. Разливая пойло по щербатым чашкам, он протянул Олегу его посуду. Олег принял чашу и ощутил под пальцами холодный стержень. Перехватился, глотнул кислятины, переморщился… И лишь потом разглядел инструмент, подсунутый Пончиком. Это был кривоватый пруток квадратного сечения. Не ломик, не монтировка, но все же будет чем вывернуть чертов шуруп.
Солнце едва село, когда справа по борту открылась земля. Слева тоже что-то такое виднелось, но ограниченных очертаний. Остров, наверное.
– Скоро Старигард, – пробормотал Прийду, косясь на Олега. – Подходим уже…
– Отлично! – ухмыльнулся Олег. – Мне здесь сходить!
Прийду ничего не сказал, только плечом повел, будто прикрываясь.
Старигард не стоит на самом берегу, он расположился чуть подальше, в глуби материка, но глубокая речушка, раскопанная под судоходный канал, соединяла стольный град страны вендов с морем. Стража, почивавшая на входе в эту копанку, помахала кнорру белой тряпкой – проходите, дескать, вход свободен.
– Парус спустить! – скомандовал Удо. – На веслах – смотреть в оба!
– Дождешься… – пробормотал Олег, нагибаясь и просовывая прут в кольцо, которым оканчивался шуруп. Дело шло туго, видать, приржавел шуруп. Олег поднатужился… Пошло! Чем дальше, тем легче выкручивался. Готово…
А кнорр как раз входил в устье канала. Достаточно узкий, канал-река был глубок и шел прямо, без извивов. Берега его не поражали бурлением жизни – не набережная, чай, – но купы деревьев оживляли склоны, то крутые, то пологие. Когда берег понижался, становились видны домики в отдалении, изгороди, бредущий скот. Дорога, вильнув, приближалась к каналу, и глазам давались прохожие и проезжие.