Закон Мерфи. Том 2

Стоит не вовремя оглянуться, как кто-то тут же наступает тебе на хвост. Подумаешь, ты спокойно делал свою работу, радовался тому, что ты – оплот спокойствия и абсолюта незыблемости для колонистов во враждебном для человека Шестом мире, без лишних слов спасатель и вообще герой. Ан нет. Кому-то ты все равно встанешь поперек глотки.

Земле приспичило проверить, как работает Корпус первопроходцев. Еще бы. Дикий новый мир за четыре с лишним года по местному времени (и пять с лишним лет земных) отнял девять жизней у колонистов. Непорядок. А ревизионных проверок было сколько? А ревизоров? То-то и

Так что нате, что называется, получите, распишитесь, вот вам ревизор дотошный, одна штука. Впору поморщиться. Зачем, спрашивается, если и без ревизий вполне успешно функционировалось?

Где-то через половину Млечного Пути от родины человечества, в первой трети спирального рукава Лебедя, возле голубого субкарлика спектрального класса В, на границе узенькой зеленой зоны, хотя жизнь возле старых, небольших, но очень ярких звезд считалась принципиально невозможной, ею, тем не менее, кипела и клокотала небольшая экзопланета. А на ней жила, росла и ширилась маленькая колония.

Попытка людей освоить новое место для жизни под новым солнцем, полное ядовитой, быстрой и острозубой насекомоподобной кремнийорганической живности, чуть было не полетела в тартарары. Если б не усилия кучки энтузиастов – оперативников, аналитиков и ученых Корпуса первопроходцев. Их стараниями – а также материально-техническим обеспечением и финансированием от Межмирового правительства, конечно – под нанопротекторным куполом (уникальной разработкой штатного гения Корпуса) уютно и безопасно себя чувствовали одиннадцать тысяч колонистов. Вплоть до недавнего недоброго момента появления на Шестом представителя Земли.

Пока шла ревизионная проверка, полковник Андервуд, завязший в зубах первопроходцев куском сосновой смолы ревизор, старался оперативников Корпуса разъединить и проверить на прочность. Но все было… неплохо. Пока оперативники переваривали решение склочного полковника снять их руководителя Честера Уайза с поста – все по-прежнему шло относительно хорошо. Потому что «совсем плохо» Чез своим подчиненным думать и делать запретил. Лично.

Когда под гнетом ревизора и в отсутствие Честера стало немного плохо и невмоготу, а оперативники, лишенные любимого начальства, не справлялись с поиском пропавшего ребенка, убежавшего под защитный купол – девчушку случайно нашел Чез. И стало обратно немного хорошо. Никто и не удивился, если честно, эдакая выходка вполне укладывалась в фирменное Честерово легкое безумство. Оперативники тогда понадеялись, что ревизор передумает и вернет руководителя на место.

Но нет. Андервуд, ревизор, оказался непробиваемым истуканом с острова Пасхи – и просьбе первопроходцев не внял, устроив Честеру грандиозный скандал в присутствии градоправителя (чью дочь Чез и умудрился спасти), колонистов (чьи жизни и здоровье первопроходцы во главе с неугомонным начальником уберегали от кремнийорганических бед бессчетное количество раз), колониальной полиции (добрая треть состава которой Честера с момента основания поселения знала как облупленного) и журналистов, которые про Чеза рассказать могли и без того множество фактов, но только не тех, в которых его обвинил ревизор.

Теперь же градиент от «все замечательно» до «окончательно все плохо» скатился в нескончаемую черную полосу. Обезначаленные оперативники чуть не допустили одну из поистине грандиозных ошибок – протащить под защитный купол непарнопалую амфисбену или, попросту, двуходку. Эту ядовитую, быстро бегающую и вперед головой, и вперед хвостом и, несомненно, проблемную тварь Честер никогда бы в колонию не пропустил. В отличие от подчиненных. К счастью, те вовремя поняли едва не ставший фатальным недосмотр и передумали, но вполне проверенным путем: прикинули, а что бы сказал Чез? О, он бы многое сказал, и точно ничего цензурного.

В итоге, поразмыслив, первопроходцы задались закономерным вопросом: как им без руководителя нормально работать, а? И среди них медленно начинал назревать полноценный бунт.

Вернувшись с бесславного похода за двуходкой, оперативники первым делом нажаловались на невыносимую легкость бытия, где за ними никто не присматривает и ошибок не правит, негласному серому кардиналу отдела.

Выслушав соображения коллег, Берц, временный заместитель отстраненного («за профессиональное несоответствие», вот уж бредятина чистой воды!) Честера, поморщился и призадумался. Ревизор на Шестом был откровенно лишним элементом, но Берцу категорически не хотелось никоим образом политике проверяющего перечить. Потому что если Берц не ошибается, вспоминая бытность свою в составе астродесанта, и окажется прав, то вся эта свистопляска с ревизором предстанет в новом свете. И будет не более, чем тщательно выстроенным театром. Проверка на прочность психики руководителя и подчиненных, всякие там околопсихологические штучки со стресс-тестами… Тут лучше под горячую руку не лезть и специалисту не мешать. Знавал это Берц в полный рост в свое время.

Но если он неправ… Тогда Честеру можно еще больше навредить. Ревизоры-идиоты, как правило, особая каста специалистов – въедливая, старательная и очень злопамятная. Вплоть до проверки через пару месяцев или полгода, выполнены ли все их рекомендации. Так что просто втихую вернуть Уайза на место не получится – не тот случай. Но и оперативный отдел Берц отлично понимал – у него и самого чесались кулаки и зудело стремление что-то сделать настолько, что на месте сиделось из рук вон плохо.

Узнав о желании сослуживцев вместо утренней планерки прогуляться к шефу Корпуса с коллективной просьбой вернуть начальника, он немного посопротивлялся, но быстро согласился с весомыми аргументами против ревизора.

Проследив накануне вечером взглядом за траекторией движения штатного гения Тайвина, Берц понял: не домой тот пошел с работы. Домой ему не в ту сторону, а вот к его неуемному другу во временной отставке – как раз туда. А потому Берц постарался прийти на работу на следующее утро как можно раньше: проконтролировать оперативников. И вообще, кто знает, что за ночь пришло в голову этой парной гремучей смеси любопытства и гениальности?

В отделе красным огоньком мигали все рабочие планшеты оперативников, а вечные интроверты Корпуса, Марк и Серж, привычно оставшиеся на ночное дежурство, так посмотрели на первопроходца, что Берц не стал ни уточнять, что за подоплека кроется за их выразительными взглядами, ни откладывать почту на потом. Он прочитал письмо. Сперва наскоро, потом вернулся к началу послания и перечитал еще раз, более внимательно. Подавил непрошенную улыбку, что так и норовила заползти в оба уголка губ, и сдержал легкий вздох досады пополам с раздражением – да не нужен ему этот руководящий пост, сто лет бы его не видел. Он и в оперативный отдел-то из астродесанта сбежал на условиях, что вопрос назначения его начальником чего или кого бы то ни было не поднимется никогда. Ни в перспективе, ни в принципе.

Подумав детальнее, Берц чуть за голову не схватился, осознавая масштаб проблемы. Сейчас офис заполнится роем злых, как голодные иглобрюхие суккубы по весне, оперативников. Прикинув, какова будет реакция коллег на письмо и вчерашний провал, Берц чертыхнулся. С трудом налаженные будни оперативного отдела со свистом летели скорпикоре под хвост. Скорее бы шеф на работу прилетел, к Аристарху Вениаминовичу вопросов будет много.

Берц еще подумал, переглянулся с дежурными интровертами, глянул на часы, чертыхнулся вторично. Хотел завернуть заковыристую тираду, но привычным длинным выдохом прочистил мысли и легкие, лишь позволив себе в финальной порции кислорода втиснуть в окружающий мир тихое и злобное: