Закон молодильного яблочка
Шрифт:
Текст закончился.
– Ну как? – поинтересовался Александр.
Я замялась.
– Говорите честно, – велел Ферин, – у нас совместная работа.
– Пишущий человек, как правило, эмоционален, не хочется его ранить, – промямлила я.
Александр улыбнулся.
– Я не писатель, детектив для меня всего лишь бизнес-проект. Так как сюжетец?
Я решилась на откровенный разговор.
– В принципе такая история могла иметь место. Но! Она не закончена. Читатель захочет выяснить, что случилось дальше с Геной. Мальчик остался жить с цыганами? Наказали ли детей-убийц?
– Так… – протянул Ферин.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
– Кроме того, я не обладаю необходимыми знаниями по истории. Вот вы пишете, что Наташа и Андриана ходили в одну гимназию. Речь идет о Руси шестьсот двадцатого года. Разве тогда уже была такая система образования? По-моему, в семнадцатом веке дети обучались на дому. Или вот фраза: «Городовой получил анонимное письмо». Честное слово, не знаю, существовали ли четыреста лет тому назад полиция и почта. Понимаете, я автор детективов, действие которых разворачивается в современном мире, и то делаю порой ошибки. А прошлые века для меня нечто темное, совершенно неизвестное. Читатели мигом поймают меня на нелепицах. Ну, скажем, имена. Вроде тогда всех младенцев крестили, называли их в честь святых. Была ли в их списках Андриана? Теперь вам, надеюсь, ясно, почему я не могу взяться за очень интересный проект? Не хочу, чтобы люди говорили: «Арина Виолова написала роман на тему, о которой ни малейшего понятия не имеет».
Александр нажал на одну из кнопок на большой коробке на столе. Через пару минут в кабинете появилась дама лет сорока с безукоризненной прической, скромным макияжем, одетая в дорогой костюм.
– Звали, Александр Евгеньевич? – спросила она, поправляя очки.
– Знакомьтесь, Виола Ленинидовна, мой личный помощник Евдокия Михайловна, а у меня в гостях госпожа Тараканова.
Мы с дамой улыбнулись друг другу.
– Какое у вас образование? – неожиданно поинтересовался у вошедшей начальник.
Если помощница Александра и удивилась, то вида не подала.
– МГУ. Экономический факультет. Кандидатскую диссертацию я там же защищала.
– Прекрасно! – обрадовался Ферин. – Небось вы всегда отличницей в школе были? А потом красный диплом?
Евдокия сняла очки и снова посадила их на нос.
– Золотая медаль открыла передо мной, девочкой из провинции, двери лучшего университета страны. Я очень старалась получить достойное образование.
– У меня к вам вопрос. Где в тысяча шестьсот двадцатом году учились дети? – поинтересовался Ферин.
На лице Евдокии Михайловны промелькнула растерянность.
– Сейчас уточню.
– Нет, – возразил Ферин, – ответьте, опираясь на свои знания. В школе вы проходили курс истории?
– Конечно, – кивнула его помощница, – мне нравилась эта наука. Где получали образование ребята четыре века назад? Ну… наверное, в гимназиях. Ей-богу, не знаю.
– Спасибо, – кивнул босс и опять нажал на кнопку, – вы свободны.
На смену безукоризненной даме явился растрепанный парень в мятых джинсах и клетчатой рубашке с пятнами на животе. С Евдокией Михайловной его роднили только очки.
– Уже тут! – отрапортовал он.
– Василий Головин, – представил юношу Александр, – наш компьютерный гуру. Вася, ты где учился?
– В школе, – ответил юноша.
– А потом? – поинтересовался шеф.
– МВТУ имени Баумана, – начал загибать пальцы Головин, – год в США, два года в Лондоне…
– Сколько вам лет? – не выдержала я.
– Двадцать два. А что? – бойко спросил юноша. – В четырнадцать лет я школу окончил, а Бауманку за три года.
– Вася, кто такой городовой? – перебил компьютерщика босс.
Парень наморщил лоб и стал похож на мопса Фанди, который живет в соседней с моей квартире.
– Ну… типа мэр. В пьесе Гоголя «Ревизор» есть городовой, у него тупая дочь и жена.
– Городничий, – поправила я, – вот он действительно городской глава.
– Городовой, – повторил Ферин, – не городничий. Василий, напряги ум, он у тебя шире реки Днепр, до середины которой не всякая птица долетит. Городовой чем занимался?
– Фиг его знает, – пожал плечами Головин. – Александр Евгеньевич, лучше у бабы Дуси спросите, она всякую такую ерундовину помнит. Лет ей много, а я родился, когда городовых уже не было, и у меня в башке только комп. Городничий, говорите? Если он не мэр… Блин, ну тогда городил чего-то. Заборы, что ли, строил?
– Еще вопрос. Где учились дети в тысяча шестьсот двадцатом году? – продолжал Ферин.
– Ни фига се! Ну вы и спросили, – опешил Вася и полез в карман. – Щас, гляну…
– Нет, без Интернета ответь! – велел начальник.
– За фигом мне такой ерундой голову забивать? – заныл Головин.
Глава 5
– Понятно, да? – засмеялся Александр, когда обескураженный Василий, недовольно ворча себе под нос: «Ни фига се, вопросики…», удалился. – И Евдокия, и Головин умнее многих, но вопрос про гимназию их поставил в тупик.
– Понимаю ход ваших мыслей – никто ничего о давних временах не знает, – кивнула я. – Но все равно я не хочу писать чушь.
Ферин взял телефон.
– Я предполагал, что услышу от вас такой ответ, поэтому вот мое предложение. Дадите интервью СМИ, журналистов я пришлю. Пара съемок на телевидении, несколько бесед для радио, газет и журналов. Речь пойдет о ваших творческих планах. Расскажете, что пишете исторический детектив, изложите сюжет. Его нужно рассказать так, как он написан, с именами-фамилиями. Выучите их, пожалуйста. Этот же текст – основа интервью для СМИ. Слова «городовой» и «гимназия» я уберу. Как вам фраза: «Наташа и Андриана обучались вместе с другими детьми местных дворян»? К такому предложению придраться трудно. То ли они в школе за партой сидели, то ли их родители просто посадили в одной комнате и учителей наняли. Я восхищен вашим творческим чутьем. Сюжет и впрямь незавершен, но это намеренно. Вы заявите прессе: «Не могу открыть все свои творческие замыслы. Это же детектив! Читатель купит книгу, прочитает ее и тогда все узнает». Непременно добавьте к этому: «Идею романа мне подсказала Елизавета Максимовна Ферина». Это моя мама. Как-то раз пили мы чай, одним глазом в телевизор смотрели, на экране псевдоисторическая ерунда крутилась. Мама вдруг говорит: «Чушь снимают. Вот я придумала сюжет…» И выкладывает историю про Наташу, Андриану, цыганский табор. А я решил мамин роман издать. Ей приятно будет, и мне выгода.
– Вроде в начале разговора вы обронили фразу, что сами сочинили сюжет, – удивилась я.
Ферин расхохотался.
– Отлично! Я проиграл! Придется покупать Ксении ее любимое печенье.
Я опешила.
– Не понимаю, о чем речь?
Александр взял со стола роскошную авторучку и снял с нее колпачок.
– Ни в коей мере не желая вас обидеть, признаюсь: я не читаю детективные романы. Не только те, где автором является Арина Виолова, но вообще любые. Не потому, что презираю легкий жанр, просто времени нет. С Зеленкиной мы делали несколько пиар-проектов, весьма удачных. Когда мне пришла в голову очередная идея, Ксения посоветовала обратиться к очень талантливому человеку, дала вам такую характеристику: «Умная, с удивительно цепкой памятью. Если в понедельник скажете ей, что любите пряники, а через неделю оброните: «Никогда не ем знаменитые тульские изделия», Вилка удивится: «Вы же прежде признавались в любви к ним». Я усомнился, что писательница может помнить малозначительные фразы, и мы с Ксюшей поспорили. Сейчас я хотел подловить вас, – сначала заявил, что сам придумал сюжет, теперь про авторство мамы сообщил. А вы сразу отреагировали. Не вышло! Ксюша любит только наборы из парижской кондитерской Эрме, так что придется мне лететь во Францию.