Закон оружия
Шрифт:
– Это здесь, – сказал старик.
– Офигенно, – хмыкнул его спутник и невольно поморщился – высохшая верхняя губа треснула до крови.
– Это не просто холм, – слегка обиделся Итан. – Это подземный город…
– Я не о том, – сказал Снайпер, про себя радуясь короткой передышке. – Просто смешно. Час назад говорил тебе, что не люблю быть под землей. И вот, похоже, снова придется лезть в очередной противорадиационный бункер.
– Лезть куда? – не понял Тестомес.
– Проехали, – вяло махнул рукой пришелец из иномирья. – А вход-то вы замаскировали хреново. Плюс тропинку протоптали к нему. Сразу
– Не знаю, про что это ты сейчас, – слегка обиделся Итан. – Вроде и по-нашему говоришь, а порой мне кажется, что заклинание обучения я маленько недолепил. А искать здесь никто ничего не будет. Проклято это место. Здесь много лет назад дракон стоянку рыцарей выжег дотла, и не росло здесь до недавнего времени ничего, кроме кутрубовой колючки. Всего лишь пару месяцев назад трава пробилась через вековое пепелище.
– Ну, и чего вы ждете? – слегка удивился Снайпер. – Простая логика. Если трава появилась, значит, проклятия больше нет, следовательно, можно по этому холму гулять без опаски кому вздумается. Ночью бы потихоньку разводили бездымные костры, выжигали растительность, поддерживали естественную маскировку. А то, не ровен час, соберутся какие-нибудь археологи-энтузиасты и обнаружат, что холм-то с начинкой.
Тестомес глубокомысленно почесал макушку.
– Да уж, – задумчиво протянул он. – Здесь ты прав, чужеземец. У нас под землей народ как-то привык к безопасности, и пока жареный петух в ухо не клюнет, никто и не почешется.
– У нас народ тоже инертный, – согласился Снайпер. – Только петухи наши другими местами больше интересуются, не к ночи будь помянуты. А так все один в один. Слушай, пошли уже куда-нибудь. Иначе реально рухну прям здесь и больше не встану.
– Да, да, конечно, – засуетился Тестомес. – Пошли скорее…
Вход в бункер оказался сразу за стеной густого колючего кустарника, которым зарос весь холм. Покрытая искусственным дерном стальная заслонка отъехала в сторону на сантиметр после того, как Итан простучал по ней хитрый условный сигнал.
– Ты кто? – сурово вопросили из щели.
– Дракон в пальто, – невежливо отозвался Тестомес. – Открывай, кутрубово семя!
– Тестомес, ты, что ль? – изумились по ту сторону заслонки. – Так тебя ж Чистильщики схватили!
– Как схватили, так и уронили, – проворчал старик. – Ты откроешь или тебе в щель дунуть, чтоб ты поверил, что я – это я?
Заслонка отъехала в сторону на полметра, за ней Снайпер разглядел широкий закопченный раструб, который вполне мог быть срезом ствола огнемета. Сходство дополняли три ствола поменьше, расположенные полукругом под раструбом. Ага, пиропатроны, воспламеняющие огнесмесь. А жутковатое с виду оружие – это как пить дать хорошо знакомый ЛПО 50 или «Тип 74», его китайский аналог. Оружие старое, но надежное, как и все, что производилось в бывшем Советском Союзе. Загадка ровно одна: откуда сие счастье появилось здесь, в махровом средневековье с драконами и магией?
Странное дело, но, увидев знакомое оружие, Снайпер даже немного обрадовался, словно старого знакомого встретил. Хотя, конечно, невесело, когда из него целят тебе в живот, но факт остается фактом – если здесь есть советские
– Ты ствол-то убери, – сказал Снайпер молодому парню, в руках которого покоилось жутковатое оружие. – Пыхнешь – я ж орать и кататься по земле не буду. Я к тебе прыгну, обниму, как родного, и не отпущу, пока оба не изжаримся.
– Это кто с тобой такой деловой? – поинтересовался парень у Тестомеса, так и не изменив положения пускового устройства огнемета.
– Это свой, – поморщился Итан. – Сказано тебе, ствол убери, видишь, человек ранен, ему помощь требуется.
– Я пока что вижу, что вы оба в кожанках банды Бородатого, что ошивается в этих местах, – не унимался огнеметчик. – Может, вы к ним переметнулись и теперь мне по ушам катаетесь, как на телеге, лишь бы я вас во Дворец Жизни пустил.
По огнеметчику сразу видать, парень упрямый, что твой баран. Лицо широкое, нос картошкой, глаза маленькие и злые, тонкие губы плотно сжаты. Такого только кувалдой с места своротишь. Но Итан решил проблему иначе.
– Вот кутрубово семя, – сказал он, поднимая руку, словно собирался почесать нос в задумчивости. Но до носа не дотянулся немного, сложил ладонь лодочкой и дунул со всей мочи.
Огнеметчика снесло. Только что был – и нет его, укатился куда-то в глубину бункера, гремя своим громоздким оружием.
– А я предупреждал, – вздохнул Тестомес. – Причем предупреждал по-хорошему. Почему, если с людьми нормально говоришь, они считают, что перед тобой можно выпендриваться и с дерьмом тебя мешать? Не мир, а черт-те что.
– У нас то же самое, – успокоил его Снайпер. – Уважают только силу и хамство, а на вежливых и культурных пытаются ездить во всех мирах, во всяком случае, в тех, где я побывал. Вежливый – значит, слабый, значит, получи. Поэтому, если до хамства опускаться не хочешь, лучше молчать многозначительно и морду кирпичом делать, мол, слово скажешь, которое мне не понравится, убью на хрен. И будешь везде крут и уважаем.
– Правда жизни, – вздохнул старик. – Пошли, что ли. А то я всю жратву, которой из сумы Бородатого подкрепился, на этого придурка извел. Теперь пустой, как барабан, и жрать хочу, что твой дракон, голодавший неделю…
– Ага, – понимающе протянул пришелец из иномирья. – Значит, у вас тут волшебной манны не существует и колдуны подзаряжаются примитивно, жратвой. Типа, когда сытый, тогда и магия.
– А ты догадливый, – хмыкнул Итан. – Какая ж ворожба с голодухи? На пустой желудок вообще никакое дело не делается, и магия в том числе.
Войдя внутрь вместе со Снайпером, Тестомес аккуратно повернул большое колесо, наглухо запирая тяжелую гермодверь. Сразу за ней оказалась небольшая площадка, оканчивающаяся ведущей вниз бетонной лестницей с изрядно выщербленными ступеньками. Снизу несся грохот, сопровождаемый витиеватыми непереводимыми выражениями, тем не менее по интонации вполне понятными – сдутый с площадки огнеметчик, отчаянно матерясь, пытался выбраться из-под придавивших его баллонов. Каковы успехи незадачливого охранника, понять было невозможно – закрепленные на стенах отчаянно чадящие факелы высвечивали лишь барахтающуюся массу в конце лестницы.