Закон парности
Шрифт:
— Ах, вон оно что, — протянула Анна. — Я подумала было… Ладно. Какие вопросы вы мне собираетесь задавать?
— Вы бы ответили по поводу собора как полагается, — напомнил барон с тем выражением, с каким уговаривают не упрямиться капризного, но любимого ребенка. — Я хотел бы слышать отзыв на пароль.
— Вот вздор какой! Я же здесь, что же вам еще?
Знакомый фотохудожник предложил мне отгадать, что главное для фотомодели. — Сексапильность, — предположила я. — Нет. — Красота… — Нет. — Изящество? — Нет. — Фотогеничность? — и тоже не то. Так что же, черт подери? Оказывается, беспредметность в выражении лица. Анна была бы идеальной фотомоделью.
— Это не важно, дитя мое.
— Как это русские позволили вам въехать в Россию? Впрочем, это не моя забота.
— Почему вы не приходили, как было договорено, к собору по пятницам?
— Потому что меня не было в Петербурге. Потому что их высочество хотят меня иметь всегда под рукой. Потому что служба при дворе требует всех сил моих.
— Главная ваша служба — Германия, — вкрадчиво сказал барон.
Анна быстро взглянула на него, по-русски сказали бы — стрельнула глазом, и, чуть изогнув стан, легкой пушинкой опустилась на табурет. Показалось ли барону или впрямь натянулась где-то золотая струна и тренькнула тревожно и выжидающе. «Она меня не слышит», — тревожно подумал барон, глядя, как прелестные ручки с ямками на округлых локотках поигрывают веером, костяные пластины щелкали, как кастаньеты.
— А родина помнит о вас, — заключил он с важностью и достал деньги.
Он не положил на стол тяжеленький кошелек, а развязал его и неторопливо стал выкладывать на стол монеты столбиками, золото справа, серебро слева. Услышала…
— Ах, Боже мой, — сказала Анна весело. — Я не забыла мою милую, теплую и приветливую родину, но я осталась здесь совсем одна. Кто бы теперь от моего имени стал посылать эти самые… ну как их?..
— Шифровки.
— Вот именно. Лучше я расскажу вам все своими словами. Что вас интересует?.. Жизнь столицы? — и она, явно повторяя чьи-то слова и не дожидаясь вопросов барона, быстро и сбивчиво начала рассказывать, сваливая в общую кучу и крупицы золота — сведения о великой княгине, а также всякий сор, пух, мелочь и жухлые листья.
— К нам художник ходил… или, как это называется, скульптор, чтобы ваять барельефный мраморный бюст с ее высочества… так государыня пожелали. Высокий такой художник с бородавочкой на ноздре, теперь не ходит, говорят, казна пуста… На адмиралтействе у самого золотого шпица часы чинили, а мастеровой и упал. Расшибся в смерть, и их высочество пожаловали страждущей вдове ефимки. А чего жаловать? Она одинокая, без детей, может, ей от мужа избавиться полный фасон. Право, я видела их в слезах из-за этого случая… Их высочество у ее высочества в рокомболь выиграли 50 рублей, но мы решили пока не отдавать. Мы не любим рокомболь… Возлюбленная их высочества фрейлина Елизавета Воронцова, право, стала невыносима, ведет себя хозяйкой. Она любит палевую пудру… при ее-то прыщах. А ее высочество смеются! Мы вообще пудру не признаем!
Барон Диц совершенно опешил от разномастных подробностей, хотел перебить поток слов, но места для этого не находил. Ах, как бойка девица, как бойка!
— На Исаакиевской построили качели маховые — для простолюдинов. Там всегда веселье, — продолжала Анна, поигрывая веером. — Оркестр роговой играл, паяцы дурачились, по канату бегали. Ну, вы понимаете… Но мы туда не ходим, там модных лавок нет. Только один разок и захаживали с господином Понятовским…
— А как здоровье их императорского величества? — барон решил, наконец, взять инициативу в свои руки.
— Больны, — быстро сказала Анна. — Они всегда больны… с некоторых пор, — она подозрительно покосилась на собеседника.
Барон промолчал, потом подсел к девице поближе.
— Вы должны повторить то, что не принесло в первый раз желанного успеха, — сказал он шепотом и осмотрелся вокруг; хотя кого здесь остерегаться, разве что Бога?
Анна наградила его тем самым беспредметным взглядом, и нельзя было понять, обдумывает ли она его предложение или опять унеслась мыслью в ту жизнь, где модные лавки, игры в рокомболь и дворцовые интриги.
— Вот… — барон вынул из кармана коробочку, извлек из нее алмаз в тонкой оправе с петелькой и положил перед Анной.
— А это не страз? — спросила быстро Анна и умолкла, обмякнув.
В лице ее появилось то самое чистое, мечтательное выражение, которое поразило давеча барона. Он готов был поклясться, что алмаз вобрал в себя цвет ее глаз, иначе откуда в блеске граней возобладал синий цвет и засияли голубые брызги, напоминавшие новогодний фейерверк. Он взглянул на девушку, в глазах ее сияли те же брызги. Ему вспомнился — вдруг ручей где-то в горах, а вокруг все пастораль, и чудесная пейзанка-босоножка с кувшином на плече… Вот она нагнулась, нежная грудь ее отразилась в хрустальной волне… «Ооп!» — ручка Анны протянулась к драгоценности, но барон ловко перехватил ее, спрятав драгоценность в свое гнездо, коробочка с бархатной изнанкой пленила чудо, потушив его блеск.
— Только по исполнении, — барон Диц откашлялся, голос его был хриплым и словно чужим. — По исполнении к этому подвеску присовокуплены будут серьги и кольцо. Камни в тих предметах поменьше, и тоже чистой воды. Но этот алмаз, — он постучал пальцем по коробочке, — вы понимаете — царь среди прочих камней.
Анна откинулась к стене, ручки ее бессильно лежали на коленях.
— Трудно, у меня и помощницы нет, — сказала она, наконец.
Странные характеры встречаются среди человеческих особей. Оклеветав Мелитрису и рассказав Блюму придумку об отравлении, Анна со временем поверила в эту ложь, и звучавшая теперь в словах ее искренность была отнюдь не наигранной. Раз проверить нельзя, так пусть все будет правдой.
— Вы имеете в виду Репнинскую? — спросил барон. — А где она?
— Сбежала куда-то со своим опекуном. Говорят, в Европу…
— Так, значит, поручение мое невыполнимо?
— Отчего же… можно повторить. Со временем… Сейчас-то государыня отдельно живут, и я к ним доступа не имею, а вот когда они с молодым двором съедутся…
— Вот это я и хотел от вас услышать. В следующий раз встретимся здесь же. Вы получите письмо от господина Мюллера, в нем будет указан день и час. А теперь скажите, в добром ли здравии наследник?
— В добром.
— А их высочество великая княгиня?
— И они в добром.
— Как я понял, дружба с графом Понятовским продолжается?
— Сейчас у их высочества с ее высочеством образовалась большая дружба. Они теперь вчетвером дружат.
— Это как же?
— Кроме их высочеств еще фрейлина Воронцова и граф Понятовский.
— Вот как? — граф, довольный, захохотал.
— Там некий конфуз приключился, — Анна замолчала на мгновенье, обдумывая, стоит ли рассказывать о взволновавшем весь двор приключении, а потом решила, что алмаз надо отрабатывать, и поведала Дицу все подробности.