Закон парных случаев
Шрифт:
– Мартин, все это за уши притянуто.
– Нет. Полным-полно мужчин, которые обожают вину за свои неудачи свалить на кого-то другого. На родителей, учителей, на жену, на гнусного начальника.
– Ага. Только такие мужчины не убивают. Ни родителей, ни учителей, ни жену, ни гнусного начальника. Они просто сидят себе на попе ровно, пьют и скулят. Если человек способен осознанно и обдуманно убить, то уж вытащить себя за уши из болота и подавно может.
– Да конечно! – фыркнул я. – Убить, я думаю, легче, чем тащить себя из болота. Убить – это раз и все. А из болота – длительные усилия нужны.
–
– И вообще, в твоих рассуждениях есть огроменный логический баг. Если мой отец, по мнению маминых крутых родителей, был неподходящим женихом, значит, они рассчитывали на кого-то повыгодней. Не нуждающегося в высоком старте. Так что извини, крестная, ты в пролете.
Тут уж Тамара не нашла что ответить. Она по-прежнему покусывала прядь темных с проседью волос и шевелила губами.
– Короче, среди эмигрантов я такого типа точно не знаю. Чтобы маленький, тощий, сутулый и пучеглазый… Конечно, я не скажу, что прямо всех русских здесь знаю, это раньше их было всего ничего и они старались общаться. А теперь тут их столько развелось, что скоро будет больше, чем коренных чехов. Но я думаю, ты прав, этот тип из прошлого твоих родителей. И искать его тебе придется в Питере.
– Мне? Искать? – вяло и фальшиво удивился я.
– Ты рассчитываешь на милицию? – усмехнулась Тамара. – Ну и дурак. Или тебе наплевать, кто убил твоего отца и искалечил мать? Не надо на меня глазами сверкать, солнце мое, не надо. Я не предлагаю тебе играть в частного детектива. Есть другой выход – подождать, когда Ольга выйдет из комы и расспросить ее. Но, положа руку на сердце, ты уверен, что она сможет рассказать?
Тамара попала в точку. За два дня после операции мама ни разу не пришла в себя. По всем признакам степень комы колебалась между выраженной и глубокой. А уж я-то хорошо знал, что если кома четко станет глубокой, то прогноз будет неблагоприятным.
– А если учесть, что ты ничего не поведал доблестной милиции про возможные семейные скелеты в шкафу, то особо сильно она напрягаться точно не будет. Так что вот мой тебе совет, Мартин, ищи того, кого брак твоих родителей сильно обидел или разочаровал.
17.
После похорон я присел на какие-то каменные ступеньки недалеко от могилы и долго-долго сидел в непонятном оцепенении. Вроде, думал о чем-то, но ни одну мысль додумать до конца так и не смог. Сплошные обрывки.
На рукав мне повязали черную ленту, и я зацепился ею за ветку дерева.
Траур. Зачем? Чтобы показать: смотрите все, я скорблю? Я мог бы еще понять, когда траур – это знак окружающим: не приставайте ко мне со всякими глупостями, мне не до того. Но ведь в большинстве случаев это далеко не так. Скорбь… Странное чувство. Ведь жалеем-то мы по большому счету не умершего, а себя. Потому что лишились его. Ему-то самому что, у него теперь совсем другие проблемы.
– Мартин, тебя все обыскались.
Тамара все-таки нашла меня. А я надеялся, что все разойдутся и оставят меня наконец в покое. От их соболезнований хотелось выть. На похороны пришли друзья отца, несколько незнакомых женщин с цветами – видимо, пациенток, но врачей из клиники все же было большинство. Может быть, мне так только показалось, но была в их отношении ко мне какая-то неприятная предупредительность, если не сказать угодливость. Они так старательно демонстрировали все ту же скорбь, что я невольно думал: боятся за свои места? От этих мыслей стало совсем тошно.
– Зачем я вам сдался-то? – буркнул я, не вставая со ступеней.
– В клинике будет что-то вроде поминок. Только самые близкие.
– Ага, самые близкие, - поморщился я. – Самые близкие – это я и мама. Ну, еще ты, Карл и Ванька. Не хочу я туда идти. Слушай, скажи им, что я устал. Что мне плохо.
– Мартин!
– Что Мартин? Что? Тамара, мне на самом деле плохо. И с каждым днем все хуже и хуже. Неужели ты не понимаешь? Я с детства подозревал родителей в каких-то темных делах, обвинял их про себя в том, что они лгут и лицемерят. Даже за несколько минут до смерти отца.
– Но ведь у них действительно была какая-то тайна.
– Ну и что? – я уже почти кричал. – Я знаю, я паршивый христианин, но вот ты – ты же веришь в Бога. Когда тебе дичь всякую говорят, что все это сказки, что на самом-то деле было все совсем не так, как в Евангелии, ты как реагируешь? Ну, например, на всю эту ересь, что Христос учился в Индии у йогов и что у него были дети от Марии Магдалины?
– Я просто не разрешаю себе об этом думать. Чтобы не смущаться. Но какое?..
– Какое отношение это имеет ко мне и моим родителям? А такое. Был бы я нормальным сыном, каким должен был быть, я бы тоже ни во что плохое не верил. А я сам придумывал всякие пакости. Я тебе не сказал, какие именно, и не скажу. Стыдно. Понимаешь, я сам получаюсь последней сволочью, раз подозревал самых близких людей неизвестно в чем.
– Перестань, Мартин. Молодые люди часто делают ошибки. Не надо себя винить. Тем более, это все не на пустом месте выросло. Твои родители давали тебе повод думать так, как это ни печально. Когда ты в последний раз был на исповеди?
– Давно, - я с досадой дернул плечом. – Какая разница? Какой смысл в исповеди, если я все равно не смогу ничего изменить? Ни в себе, ни вокруг себя. Я чувствую себя виноватым, хотя формально моей вины в смерти отца нет. Если эта сволочь хотела убить, он все равно нашел бы их, рано или поздно. Он был на кладбище, выследил нас на следующий день. Даже если б мы не пошли посмотреть на тот дом, это произошло бы в другом месте. А мои домыслы… Я ничего уже не могу изменить. Единственное, что я могу сделать, - это постараться узнать, что же произошло на самом деле. Даже не для того, чтобы убийцу посадили в тюрьму. Вернее, не только для этого. Это важно для меня в первую очередь.
– Но ведь мы же об этом как раз вчера с тобой говорили.
– Нет, крестная. Еще вчера все было по-другому. Я только сейчас это понял. На кладбище. Ты, может быть, скажешь, что я окончательный эгоист. Но я должен узнать, что произошло и за что убили отца, для того, чтобы понять, кто я такой на самом деле.
– То есть?
– Неделю назад я собирался тайком от родителей поехать в Питер, найти бабушку и постараться узнать у нее, почему она разорвала отношения с родителями. Или они с ней.