Закон парных случаев
Шрифт:
Отец смотрел на меня со страхом. Его зрачки расширились, хотя в комнате было достаточно темно от задернутых штор.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он спокойно – слишком спокойно!
– Я угадал, - сказал я, то ли спрашивая, то ли утверждая. – Угадал ведь?
– Глупости! – отрезал отец. – Не вздумай ляпнуть что-нибудь подобное матери. Ей и так плохо. Да, у нас с бабушкой был серьезный конфликт. После чего мы прекратили всякие отношения. Но никаких постыдных семейных секретов, как ты говоришь, у нас нет. Никогда бы не подумал, что ты любитель душещипательных сериалов.
Он вел себя как типичный обманщик – прикрывал рот рукой,
– Мама поедет на похороны? – спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.
Отец нахмурился.
– Вряд ли.
– Почему? Ведь это же ее мать.
Отец вздрогнул – я повторил фразу, которую он сам говорил этой ночью маме. Хотя, скорее всего, он сказал ее по другому поводу.
– Только не говори, пожалуйста, что у нас денег на билет или что Россия – опасная страна.
В гости к бабушке я никогда больше не просился, но думал о возможной встрече с ней часто. Сначала моя обида на нее была чистой и ничем не замутненной. Я говорил себе: раз она не хочет меня видеть, то и я тоже не хочу ее видеть. Никогда! Но через некоторое время детское желание смотреть на мир в солнечном свете взяло верх. Я убедил себя, что произошло недоразумение. Если бабушка поймет, что у нас все хорошо, что мы все любим друг друга и живем дружно, она переменит свое мнение. Для этого надо только встретиться с ней и все объяснить. Ну да, ей не понравился папа, но ведь… Но ведь на самом-то деле он хороший. Просто бабушка не поняла, только и всего. А когда она поймет, то все станет замечательно. Она перестанет сердиться, что мы живем в другой стране, и мы будем часто ездить друг к другу в гости, будем звонить и писать письма.
Потом начался подростковый возраст, и я стал смотреть на все с теневой стороны. Говорите, бабушке не понравился жених дочери и поэтому она не желает поддерживать с нами отношения? Так значит, она просто глупая вздорная старуха. Мне по-прежнему хотелось увидеться с ней, но теперь уже для того, чтобы посмотреть ей в глаза и даже, может быть, высказать все, что я об этом думаю.
Я не раз намекал родителям, что не прочь побывать в России. Как никак моя родина! Не обязательно же к бабушке. А про себя думал, что главное – попасть в страну, а там уж видно будет.
Сначала мне говорили, что такое путешествие нам не по средствам. Но когда отец открыл свою клинику и у нас появились деньги, достаточные для заграничного путешествия, в ход пошла другая отговорка: Россия – страна опасная и непредсказуемая. Посмотри телевизор, почитай газеты. И правда, каких только ужасов в 90-е годы не говорили о России. Преступность, террористы, экономический крах! Правда, это не мешало нам ездить туда, где преступность была еще похлеще. За последние восемь лет мы побывали в пятнадцати странах, от соседних Польши и Германии до Мальдив и Сингапура. Но Россия оставалась для меня чем-то далеким и загадочным.
Нет, я знал о своей родине довольно много – родители охотно рассказывали о Ленинграде, который потом стал Санкт-Петербургом, и о других городах, у нас была спутниковая антенна, которая ловила несколько российских каналов, мама покупала русские книги и газеты. По-русски мы разговаривали дома гораздо чаще, чем по-чешски, а мама даже оставила себе российское гражданство. И думал я обычно именно по-русски. Но все это – увы! – была лишь теория.
– Оставь, пожалуйста, свою иронию! – раздраженно отрезал отец. – У нас есть деньги. И мама может лететь хоть сегодня. Если захочет. Похороны послезавтра. Но другое дело, что ее состояние меня беспокоит. И я не хотел бы отпускать ее одну. Но кто же мне оформит российскую визу за один день? И потом, мои пациентки…
– Мартин прав, я должна лететь.
Я вздрогнул – мама открыла дверь так тихо, что мы не услышали.
– Но Оля… - попытался возразить отец.
– Что Оля? – мама сощурила глаза и стала похожа на разъяренную кошку. – Что? Мало того, что ты…
Мне показалось, что сейчас она скажет что-то такое, чего говорить категорически нельзя. Наверно, отцу тоже так показалось – он так поспешно и резко дернул маму за руку, что она болезненно скривилась.
– Я поеду с мамой, - сказал я, отвернувшись к окну. Мне совершенно не хотелось в этот момент видеть их лица. – У меня есть российская виза. Она действительна с завтрашнего дня.
3.
По официальной версии мы собирались с Ванькой поехать в Венгрию. Недели на две. Так я сказал родителям. На самом деле вместе на Балатоне мы решили пробыть всего неделю. Только Ванька ехал туда через два дня, а я… Завтра вечером я должен был лететь в Петербург, а в Венгрию отправиться позже. Я твердо решил найти бабушку. И выяснить все. На смену подростковому презрению и негодованию пришло желание узнать наконец, что же произошло на самом деле. Я понимал, что добиться правды от родителей все равно не удастся.
Впрочем, Ванька, которому я рассказал обо всем под большим секретом, мой оптимизм не разделял.
– Вот ведь не сидится тебе на жопе ровно, - сказал он. С Ванькой мы тоже разговаривали только по-русски, и литературным языком, и жаргоном владели безупречно, только небольшой акцент отличал нас от «настоящих» русских. – Я в детстве детектив читал про парня, от которого отец с мачехой скрывали обстоятельства смерти его родной матери, да? Ну, парень все дергался, дергался, целое расследование провел, пришел к папаше и говорит: так и так, я все знаю. Намекая, что это папаша с мачехой мамашу угробили. А те в обморок, да? Потому что на самом деле этот парень как раз сам маму и застрелил случайно в младенческом возрасте. А потом болел долго и все забыл. Вот они и тряслись, как бы он что-нибудь не вспомнил. Вот скажи, далась тебе эта бабка? Не видел ты ее ни разу – и что? А вдруг там, что-то такое, что потом сам не рад будешь?
Впрочем, все это я и сам говорил себе не раз. Но как раз мысли о том, что, может быть, лучше не будить лихо, пока спит тихо, заставляли еще больше думать: что это за лихо такое спящее. Казалось бы, что тут такого, поссорились родственники и не общаются много лет. Каждый второй сериал построен на подобном. Но я никак не мог избавиться от мысли о том, что это неправда. Или не вся правда.
– Ты деструктор, - морщился Ванька, теребя в ухе многочисленные сережки. – Ты из породы идиотов, которым нормальная спокойная жизнь – невмоготу, да? Которые старательно ее разрушают, причем выстроив для этого самую прочную идейную платформу. А потом, когда понимают, что сделанного не воротишь, начинают с тоски пить, колоться и резать вены.