Закон подлости
Шрифт:
Его покой был внезапно нарушен появлением секретаря.
— Иван Сергеевич, к вам посетитель, — доложил молодой человек.
— Вадим, я же просил… — простонал посол.
— Он настаивает. Его фамилия Захаров.
— О, только не это. — Посол сел и просунул ноги в легкие туфли. — Черт с ним. Зови.
Как опытный мидовский работник, начинавший службу таким же секретарем, как и Вадим, Иван Сергеевич какой-то генетической памятью вспомнил то подзабытое уже ощущение от общения с представителями разведки. Эти шпионы всегда были костью в горле или занозой в заду, если угодно, для любого дипломата. Если только дипломат
И вот вроде бы настали иные времена. Чекисты попритихли, растеряв свое былое негласное могущество. Но вновь и вновь Иван Сергеевич ловил себя на боязни конфликта с этими товарищами и ругал себя за этот въевшийся страх, но ничего поделать с собой не мог… Когда посол вышел в кабинет, Коперник уже сидел в кресле и курил свою очередную сигарету.
— Леонид Викторович, — начал посол, усаживаясь за стол, — вам не кажется, что есть какие-то границы? Я уже не говорю про то, что мне так и не известен до конца ваш статус здесь, в Ираке. Ну да ладно. Шпионите — и на здоровье. Но есть резидент. Решайте все вопросы через него. Он за это валюту получает. — Посол произнес слово «валюта» с прежним, советским уважением, чем вызвал секундную улыбку у своего собеседника.
— Ах, оставьте, Иван Сергеевич, — дав послу высказаться, заявил Коперник. — Если бы не обстоятельства, то я, наверное, и пошел бы к резиденту. Но дело срочное и находится в вашей компетенции.
— Что еще за дело? — насторожился Иван Сергеевич, услышав про компетенцию.
— Вы уже, видимо, в курсе сегодняшнего инцидента по дороге делегации во Дворец?
— Вы про внезапное недомогание этого помощника? — удивился посол. — Ну… с кем не бывает. Местная пища требует осторожности. И потом, арабы сразу заверили меня, что пострадавшему будет оказана квалифицированная помощь.
— Пища тут ни при чем, Иван Сергеевич, — торжественно произнес Коперник. — Дело куда серьезнее тривиального пищевого отравления.
— Ну я так сразу и подумал! — всплеснул руками посол. — Сразу, как узнал, понял, что здесь не обошлось без ваших шпионских штучек. Вы не находите странным, уважаемый Леонид Викторович, или как вас там, что ваша контора проводит в Ираке какую-то операцию, а я, посол, об этом узнаю в последнюю очередь? Лишь тогда, когда она, если я вас правильно понял, уже сорвалась.
— Правильно, правильно, — устало подтвердил Коперник. — Вы простите меня, Иван Сергеевич, за прямоту, но я выполняю директивы своего начальства, а среди них не было указаний информировать посольство. Но сейчас не об этом. Необходимо найти этого Пастухова. Потеребите арабов. Потребуйте встречи с ним.
— Ну, знаете ли! — задохнулся посол. — Вот сейчас все брошу и побегу лично… — Ну зачем же лично, — улыбнулся Коперник. — Пошлите кого-нибудь.
Ивану Сергеевичу вдруг захотелось послать этого наглеца не к больному Пастухову, а гораздо дальше. Но он сдержался.
— Это все? — сухо спросил он.
— Все.
3
Что было с ним после того, как он на носилках оказался в машине «скорой помощи», Пастух не помнил. К этому моменту дикая боль буквально раздирала его живот, как будто там разорвалась граната с перцем. Все плыло перед глазами, и уже на грани сознания Сергей подумал, что это конец. Страха не было. Почему-то вспомнился священник из кафедрального собора в Эчмиадзине и погибший Трубач. А потом его накрыла мягкая обволакивающая мгла… В себя он пришел уже лежа в койке, раздетым. Белоснежная больничная палата.
За окном верхушки деревьев. Немного кружилась голова. Слабость разливалась по всему телу — и все. Боли как не бывало. Чтобы убедиться в том, что он цел и невредим, Пастух сел в кровати. Никаких следов недавнего приступа. Он спустил ноги на пол, намереваясь встать.
Тотчас дверь открылась и в палату вошел араб средних лет в офицерской форме. Пастух плохо разбирался в местных званиях, но почему-то сразу решил, что этот человек был майором. Майор внимательно осмотрел пациента, и его тоненькие черные усики растянулись вместе со ртом в приторной улыбке.
— Вам рано еще вставать, — произнес араб на довольно сносном русском. — Вам следует отдыхать.
Спокойствие и радость избавления от боли мигом покинули Пастуха. Он тут же вспомнил, какую миссию он должен был выполнить здесь, в Багдаде, и понял, что миссия эта сорвана. Вид офицера никак не содействовал успокоению.
— Вы не врач, — скорее констатировал, чем спросил, Сергей.
— Нет, — не стал спорить майор.
— Тогда кто вы?
— Я офицер армии Ирака. Вы находитесь в центральном армейском госпитале и являетесь нашим гостем, — радостно сообщил майор. — Вам необходим покой.
— Что со мной произошло? — не унимался Пастух.
— Вам стало плохо. Жара, смена климата, острая пища… — участливо, как ребенку, ответил майор. — Сейчас все позади.
— Я не ел острой пищи, — уверенно ответил Пастух.
— Ну, значит, вода, — пожал плечами араб. — Это просто какой-то бич! У нас в Багдаде нужно, как это говорится у вас, держать уши востро… — А может, меня просто отравили? — Пастух внимательно посмотрел на араба.
— Кто? — изумился тот с таким выражением лица, как будто хотел сказать: «Да кому ты, блин, нужен!..»
— Ладно, оставим, — буркнул Пастух. — Я чувствую себя хорошо. Когда меня выпишут?
— Это вопрос не ко мне. Вот придет доктор, он и решит. А пока вам нужно лежать.
— Я хочу видеть представителя посольства, — твердо произнес Пастух. Он точно знал, что если ему в этом будет отказано, то, значит, крышка.
Но майор в знак согласия даже закивал:
— Понимаю. Наверняка представитель посольства посетит вас.
— Что значит «наверняка»? — насторожился Пастух.
— Это значит, что мы безусловно уже оповестили ваше посольство о вашем состоянии. Но сочтут ли они необходимым навестить вас, я не знаю, — разъяснил майор.