Закон подлости
Шрифт:
— Ну… — Так или нет?!
— Так… Да… Нет, я просто попросил… — А ваш брат решил воспользоваться этим, чтобы рассчитаться со своими должниками? И натравил на них Битого. Так или нет?
— Но я тут ни при чем. Я был против! Против! Я сразу сказал, что этого нельзя делать!
— Хорошо. При чем здесь участковый Нелужа? В его доме искали нас?
— Да. Этот уголовник Битый. Я предупреждал… — Почему вы упомянули о сыне участкового?
— Сыне?
— Почему вы упомянули о сыне участкового?! Что собирался сделать ваш брат?
— Ничего!
Беспрерывный беглый допрос не давал Роману передохнуть, и он уже был на грани срыва.
— Каким образом?
— Убить хочет. Убить!
— Что?! — воскликнул Нелужа.
— Записано, — сказал Док, выключая камеру.
— Это беззаконие, — без сил проговорил Заславский. — Вы за это самоуправство будете отвечать.
— Конечно, будем, — согласился Артист. — Но только после вас.
И тут не выдержал Нелужа.
— Беззаконие?! Вы мне говорите о беззаконии?! — воскликнул он. — Вы взяли в заложники целый город! Вы издеваетесь над людьми! Вы занимаетесь вымогательством и воровством! Вы, это… позволяете в своем городе похищать людей и даже безнаказанно убивать их! Если это ваши законы — то это законы подлости! И я отказываюсь соблюдать их!
— Это беззаконие, беззаконие, — повторял Роман трясущимися губами.
— Если с моим сыном что-нибудь случится… — начал Нелужа.
— Я не знаю, что с вашим сыном, — тихо сказал мэр, — но дом ваш Битый поджег… — Поджег… Что с моим сыном?!
— Не знаю.
— Не знаешь?!
Нелужа неожиданно рванулся к Роману Заславскому и отвесил ему такую плюху, что мэр города Двоегорска, схватившись за лицо, опрокинулся вместе со стулом на пол. Док схватил участкового и оттащил его к дверям.
— Если с Пашкой что-нибудь случится, я убью тебя! — прорычал Нелужа.
— Успокойтесь! — сказал Док. — Что с ним может случиться? Они просто взяли его заложником, чтобы выменять на нас.
— Просто в заложники! Я, это… я не верю им! Артист тем временем наклонился к лежащему на полу мэру.
— Где сейчас Битый? — спросил он.
— У моего брата, — проворчал Роман, стирая кровь с лица.
— Значит, так, — сказал Док. — Сан Саныч, вы к своему дому. Проверьте, что там. А мы к дому Заславского.
Они быстро вышли из комнаты и почти бегом направились на улицу, позабыв о лежащем вверх ногами мэре и о связанных боевиках его брата Леонида. Но в ту секунду, когда Артист схватился за ручку входной двери, у мэра ожил дверной звонок.
Артист распахнул дверь и увидел на пороге толстого капитана Тарасюка, которого Смирнов направил сюда по просьбе мэра.
— Чего надо? — спросил не очень любезно Артист.
Он не знал, кто это такой, а Тарасюк Артиста узнал сразу, поэтому он несколько оторопел и молча уставился на наглую рожу, высунувшуюся из-за двери, ту самую рожу, которую должны были привести в наручниках в отделение милиции.
За Артистом выскочил Нелужа.
— Это
— Да? Очень любезно с его стороны. Ну, пошли, Тарасюк.
И Артист потянул толстого капитана, совершенно обалдевшего от такого приема, за собой на лестницу.
— Что такое? — пыхтел, семеня следом, Тарасюк.
— Ты местная власть, — пояснил Артист, — а значит, обязан предотвратить преступление. Понял?
362 Тарасюк аж вспотел весь.
— Ты это самое… — проговорил он, переваливаясь по лесенке вниз, — ты чего гонишь?
— Некогда. По дороге все узнаешь. И Тарасюк только громко сопел и отдувался. Нелужа вскочил в милицейский «уазик», на котором приехал Тарасюк, и помчался к своему дому, а ребята, запихнув толстого капитана в «Ниву», отправились по направлению к Затону.
— Тебе не кажется, — спросил Артист, — что мы слишком погружаемся в местные проблемы? Нам ведь Коперник нужен.
— Нам нужен груз, Семен. Груз, который привезут самолетом. А груз будет в шесть часов у карьера. И Коперник, кстати, будет там же… Не суетись, Сенька, успеем.
4
Как только Нелужа сделал поворот и въехал на свою улицу, он тут же увидел в дальнем ее конце мелькающие за забором его дома языки пламени и густо валивший дым. Двигатель взревел, «уазик» рванул вперед. Сан Саныч вцепился в руль, словно это могло остановить что-то или как-то еще помочь делу.
Через минуту машина подлетела к дому, впечатавшись радиатором в сугроб у калитки. Мгновенно умерли последние надежды участкового: его дом полыхал, как пионерский костер, и пламя слизывало стены, треща и разбрасывая во все стороны жаркие искры.
Нелужа выскочил из машины и со всех ног бросился к дому. Не останавливаясь, он влетел в раскрытые двери, уже охваченные пламенем, и скрылся внутри. Он не замечал ни жара, ни дыма и пробирался лихорадочно по комнатам, прислушиваясь, вглядываясь, то и дело подавая голос. Но Пашки нигде не было видно или слышно.
Отчаяние захватывало участкового. И вдруг он увидел сына. Увидел и понял, что лучше бы этого не произошло… Хотя что теперь для него может быть лучше?..
Пашка лежал в своей комнате на полу. Огонь еще не охватил его. Пашка был недвижим.
Нелужа подхватил тельце сына на руки и, прижимая его к себе, начал выбираться из полыхающего дома, задыхаясь от огненно раскалившегося воздуха, обжигающего легкие. Наконец, распахнув дверь ногой, он чуть ли не кубарем вывалился из дыма на белоснежную морозную улицу и, отойдя чуть подальше, туда, где жар был не таким нестерпимым, бережно опустил тело мальчика на землю. В голове билась одна мысль: может быть, еще не все потеряно, может быть, еще можно помочь… Но действительность была неумолима и жестока — его крохотный сын Пашка был мертв. Умер он, видимо, мгновенно, не мучаясь, и совсем не от дыма и огня.