Закон снайпера
Шрифт:
Старший новой смены отличался от своих подчиненных только количеством вышитых звездочек на плечах и пальцев на левой руке — их там осталось всего два из положенных пяти.
— Тоскливое это дело, Кобзарь, после тебя смену принимать. Как мутантов стрелять — так вы первые. А как падаль после себя сжечь — так это сменщикам оставляем. Так?
— Тебе, Пианист, один хрен делать нечего будет, — нимало не смутясь резким тоном начальника новой смены ответил Копия. — Вот и займешься.
— Ты не в конец оборзел, Тарас? — тихо спросил тот, кого назвали Пианистом.
— По
Я слышал, как Пианист еле слышно скрипнул зубами перед тем, как повернувшись к своей группе отдать короткую команду. А еще я видел, как сверкнули ненавистью его глаза. Примерно так же, как у Угла. Странная манера у этих людей — ненавидеть тех, кто им не по зубам. Зачем тогда нарываться?
Многое мне было непонятно в этом мире. И во многом предстояло разобраться.
Мы покидали на дно траншеи рюкзаки с патронами и продовольствием, привезенные сменщиками, после чего влезли в бронированный автомобиль на котором они приехали.
На крыше тупорылой машины, обшитой со всех сторон бронелистами, была смонтирована пулеметная турель. Мне показалось не очень удачным техническое решение, при котором двое сидящих сзади были вынуждены нюхать носки пулеметчика, вращающееся кресло которого находилось значительно выше. Но порадовало, что носки эти пришлось нюхать не мне.
— Слышь, парень, как тебя там. Полезай к пулемету, — бросил мне Копия, усаживаясь рядом с Углом, устроившимся на водительском сиденье. Про себя я отметил, что блаженным капитан меня не назвал. Хотя значения этот факт не имел никакого. Мне было достаточно того имени, которым меня назвал Странник. И какая разница, знают его другие или нет. Кто не знает — спросит, а кто не спросит — и хрен с ним, как сказал бы Копия.
Автомобиль тронулся по асфальтовой дороге, неизвестно зачем проложенной через редколесье много лет назад. В некоторых местах корни деревьев взломали покрытие, но в общем состояние дороги было вполне сносным для того, чтобы с относительным комфортом ехать со скоростью пятьдесят километров в час.
Угол управлял автомобилем, сосредоточенно вцепившись в рулевое колесо, что было неудивительно — с обеих сторон обочина представляла собой полужидкое месиво из зеленовато-коричневой грязи.
Наверху было лучше, чем в душном автомобиле, в который воздух проникал только через бойницы. Бойница перед моим лицом была значительно шире и поток воздуха бил мне прямо в лицо, приятно освежая. Если, конечно, не обращать внимания на примешанные к тому потоку запахи болотной тины, сырости и мертвечины, которыми, кажется, было пропитано все вокруг. Но я внимания не обращал. Это был обычный запах мира, в котором я собирался научиться жить.
— На три часа по ходу движение, — прорычал Копия. — Пулеметчик, огонь!
Действительно, в указанном капитаном направлении жрал чей-то труп молодой кабан с едва вылезшими из пасти клыками. Я знал — кабан уже почти сыт и нападать не собирается. Тем более на бронированную машину. Но Копия хотел огня. Что ж, он его получит.
Экономная очередь прошила ствол корявого дерева на два пальца выше головы зверя. Разрывные пули выдрали из мертвого ствола горсть трухи и щедро осыпали холку кабана. Тот хрюкнул от неожиданности, подпрыгнул и галопом чесанул в чащу.
— Попал? — осведомился Копия. Мы уже пронеслись мимо и результатов стрельбы капитан видеть не мог.
— Да, — сказал я. Я действительно попал туда, куда целился.
— Молодец, — рыкнул Копия. — Так держать, товарищ солдат!
Я держал рукоять пулемета так, как мне было удобно и не собирался менять положение рук. Непонятно, к чему Копия сказал эту фразу, но я не стал переспрашивать. Я уже понял, что люди говорят много ненужных слов и для них это нормально. Поэтому я сказал то, что считал нужным:
— Лучше прибавить скорость.
Со своего места я видел, как Угол бросил вопросительный взгляд на капитана. Копия кивнул и водитель вдавил педаль газа. А потом машину поглотило пламя. Ненадолго, секунды на две. Однако этого было достаточно, чтобы внутренняя обшивка машины ощутимо нагрелась.
Автомобиль вильнул, нас тряхнуло, но Углу удалось справиться с управлением.
— Ты чего творишь, козлина блаженная! — заорал он. — В «Жарке» решил нас спалить?
— Заткнись, — коротко бросил ему Копия. И, повернувшись ко мне, начал меня разглядывать. Интересно, зачем. До этого что-ли не рассмотрел?
— Ты аномалии чуешь? — спросил Копия, окончив осмотр.
Я пожал плечами. Когда воздух, бивший мне в лицо, принес ощущение тепла, я решил, что лучше проскочить очаг огня, чем объезжать его по бездорожью, рискуя завязнуть колесами в грязи. Думаю, что если бы на моем месте оказался любой другой, он почувствовал бы то же самое. Только, похоже, Копия думал иначе.
— Только что сменщики этой дорогой ехали и не было на ней никакой «Жарки», — подал голос один из парней с заднего сиденья. — Они б сказали и на КПК отметили.
— Сам знаю, — буркнул капитан, отворачиваясь от меня. — Похоже, в Зоне движуха непонятная началась. То псы ни с того ни с сего дуриком на блокпост полезли, то «Жарка» ни пойми откуда за час образовалась. Дела.
Больше за всю дорогу ни он, ни его бойцы не проронили ни слова.
Автомобиль вынырнул из редколесья, пролетел метров двести по черной, выжженной земле — и я увидел два «ростка».
Первый был старым бронетранспортером БТР-90 со снятыми колесами. Ранее секретная разработка, выпускаемая под кодовым названием «Росток», не выдержав испытания Зоной и, видимо, получив невосстановимые повреждения ходовой части, была наполовину врыта в землю и превращена в долговременную огневую точку с вполне функциональной поворотной башней, снабженной автоматической тридцатимиллимитровой пушкой. То, что пушка функциональна так же, как и башня, было очевидно — иначе для чего невидимомый наводчик столь оперативно повернул её в нашу сторону?