Закон стаи
Шрифт:
Варвар продолжал дразнить зверя. Волк изготовился к прыжку. Киммериец, не растерявшись, подскочил к чудовищу и ударил концом меча Прямо по оскаленной морде. Терпению оборотня настал конец, и он ринулся в атаку. Конан ловко отпрыгнул в сторону, при этом его меч описал лугу и оказался в непосредственной близости от зазевавшегося верхового. Разбойник вытер со щеки брызги крови, слетевшие с лезвия меча северянина. Теперь уже тварь рычала и на Конана, и на всадника.
Остальные разбойники, во главе с Кривым Когтем, до того с интересом следившие за проделками варвара тревожно отступили. Конечно, они знали, что под личиной оборотней на мосту сгрудились их товарищи. И недоуменно взирая на возникшую
Кривой Коготь, до которого наконец дошло, чего именно добивается варвар, рявкнул, стараясь перекричать рычание зверей и конский храп:
— Осторожно, он хочет натравить их на нас! Ни в коем случае не ввязываться в драку. Назад! Назад! Очистите мост!
Последний приказ относился к разбойнику с каплями крови на щеке. Головорез, не спуская глаз с озлобленной твари, нехотя подчинился.
Но приказ этот услышал не только всадник, но и Гордый Лис. Превозмогая боль, он налитыми кровью глазами смотрел на Когтя. Мысль о том, что его неминуемое и окончательное поражение произойдет на глазах его вечного соперника, показалась настолько горькой, что, собрав последние силы, оборотень пошел в атаку на разбойничьего вожака.
Кривой Коготь не ждал нападения. Он решил, что тварь просто хитрит, дабы оказаться у варвара за спиной. И слишком поздно понял, что ошибается. Гордый Лис прыгнул. Конан с удовольствием наблюдал за этой неожиданной атакой. Значит план его удался, с небесной ли помощью или чьей другой.
Варвар пригнулся и пропустил длинное темное тело зверя у себя над головой. В следующий миг оскаленная пасть оборотня оказалась напротив искаженного ужасом лица человека.
Скорее инстинктивно, нежели осознанно Конан выбросил вперед руку с кинжалом. И почувствовал, как нож, пробив шкуру зверя, вонзился во что-то мягкое и трепещущее. Но это полное отчаяния движение оказалось не в силах остановить волка: тело твари с клинком в груди совершило полет, и челюсти чудовища сомкнулись на горле человека.
Под ноги обезумевшей лошади упали два мертвых тела. Сначала разбойники не сводили глаз с мертвецов. Потом стали подозрительно коситься ив сторону серых тварей. Те, потеряв вместе со своим вожаком всякий контроль со стороны чародея, выстроились полумесяцем, не скрывая зловещих намерений.
Оказавшись между двух огней, Конан вскочил на лошадь Когтя и рубанул мечом ближайшего разбойника. Учуяв рекой хлынувшую кровь, оборотни ринулись вперед.
В страшной свалке оказались обезумевшие от ужаса кони, волки и люди. В лунном свете сверкали клинки и клыки чудовищ, горели багровым пламенем глаза оборотней. И посреди этой кровавой бойни то тут, то там возникала могучая фигура варвара, сея вокруг себя смерть и усиливай всеобщее безумие.
Не понимая происходящего, из пещеры за побоищем на мосту наблюдали Козим и Ремина.
Оба дрожали от страха и неосознанно жались друг к другу. В тени скалы, где прятались беглецы, было темно. Но за границей, очерченной мрачными базальтовыми утесами, лунный свет рассеивал ночь, отражаясь в прозрачных водах реки.
Помыслы девушки были всецело на стороне Конана, и она молилась всем богам, которых знала, чтобы они даровали киммерийцу победу.
Чаяния карлика были связаны прямо с противоположным ходом событий. «Неужели на свете нет справедливости, и проклятый варвар снова выйдет сухим из воды!» Так, сжав кулачки, думал коротышка, наблюдая за этой бойней. По его искаженному гримасой отчаяния лицу можно было легко догадаться, на чьей стороне сегодня удача. Вот над Конаном
Ремина держала арбалет наготове и благословляла темноту, которая не позволяла увидеть Козиму бледность ее лица и полные слез глаза. Гордая баронесса скорее бы умерла, чем вольно или невольно выдала свой испуг, тем более коротышке, за которым тоже надо было присматривать. И если у Конана и в мыслях не было доверять Козиму, то девушка была почти убеждена в искренности карлика. К тому же, стоило ей только представить, что она оказалась бы здесь одна, в этом жутком, пугающем месте в такое страшное время, как холодная дрожь сотрясала все ее хрупкое тело. Так что она была рада даже такой компании, как Козим.
Скала, под которой они нашли убежище, набилась недалеко от дороги, а до моста от нее выло не более двухсот шагов. Шум битвы, крики людей, конское ржание и рычание оборотней, хотя и приглушенные расстоянием и плеском речного потока, тем не менее долетали до слуха Ремины и карлика, заставляя в страхе сжиматься сердца. Козим не сомневался, что Конана убьют, и размышлял над тем, как ему вести себя дальше. Ремина всей душой надеялась, что киммерийцу удастся прорваться и уйти от погони. В противном случае ей останется только броситься со скалы в реку, лишь бы не попасть в руки ненавистного мага.
Потом внезапно наступила тишина. В тяжелом душном безмолвии медленно потекли минуты, отмеряемые лишь ударами сердца.
— Все, — подвел черту Козим.
Это короткое слово хлестнуло баронессу словно удар кнута.
— Надо выходить, — продолжал карлик, нетерпеливо ерзая на камне, будто сидел на раскаленном сковороде. — Здесь мы слишком близко от них. Найдут в два счета.
— А Конан? — прошептала Ремина.
Коротышка издал звук, что-то между хмыканьем и смешком. Безразличие к судьбе киммерийца прозвучало довольно явственно, и Ремина сразу насторожилась. Еще до того как Козим ответил, девушка для себя решила, что и сама с места не сдвинется, и карлику этого не позволит. Пусть только попробует!
— Нет больше твоего киммерийца! — в голосе карлика мелькнуло злорадство. — Как только бандиты придут в себя после схватки — а опомнятся они быстро! — сразу бросятся нас искать. Оставаться тут просто глупо!
— По-моему, гораздо глупее метаться по ночному лесу, — подчеркнуто холодно и твердо заявила баронесса, давая понять коротышке, что не намерена спорить по этому поводу.
Козим взвизгнул, почувствовав сквозь ткань камзола легкий укол.
— Конечно, я не стану возражать, ведь у тебя в руках арбалет, а это именно тот аргумент, против которого устоять невозможно. Но поверь мне, госпожа, мое предложение вызвано исключительно заботой о тебе и твоей безопасности. После, гх-м… смерти варвара я остался единственным человеком, душой и телом преданным твоей милости.
— Конан придет, — в голосе девушки звучала непреклонная убежденность. — Мы будем ждать его здесь. Ты сам слышал, что он сказал.
— Что ж, если ты остаешься, тогда и я, как верный твой слуга, вынужден подчиниться, — оскорбленно заявил Козим.
Карлик обиженно сопел, но девушка уже не обращала на него внимания. Если Конан жив, он найдет их здесь.
Если же киммериец погиб, то бежать не имело смысла…
«Дотянуть бы до утра, — думал Козим. — Что Идет меня, если нас найдут?» Коротышка зябко поежился, слишком живо представив себе, как Шрам, беспомощно разводя руками, будет рассказывать Яхм-Коаху о его трагической гибели.